Карл Маркс
Впервые опубликовано 26 августа 2003; содержательно переработано 12 апреля 2017
Карл Маркс (1818-1883) известен больше всего не как философ, а как революционер, чьи работы на протяжении всего XX века вдохновляли людей на создание коммунистических режимов. И таких теоретиков, оказавших столь сильное влияние на создание современного мира, не так много. Маркс получил философское образование, а через некоторое время, на середине третьего десятка, предметом его интереса стали экономика и политика. Его ранние работы носили философский характер, однако и в его более поздних сочинениях можно встретить следы актуальных для того времени философских дискуссий в области философии истории, социальных наук, в также этики и политической философии.
Маркс понимает исторический процесс как неизбежную смену циклов способов производства, характеризующуюся классовой борьбой, завершение которой знаменуется наступлением коммунизма. Марксов экономический анализ капитализма основывается на его собственной интерпретации трудовой теории стоимости и включает анализ капиталистической прибыли как изъятия у эксплуатируемого пролетариата прибавочной стоимости. Такой анализ истории и экономики сопровождается предсказанием неизбежного экономического краха капитализма и замену его коммунизмом. Однако Маркс не давал подробного описания природы коммунизма, поскольку полагал, что коммунизм не является заранее заданной реализацией морального идеала, а возникнет в ходе исторического процесса.
Жизнь и труды Маркса
Карл Маркс родился в 1818 году в городе Трир, который находится в Рейнской области Германии. Члены его семьи были евреями, принявшими христианство — без этого обращения его отец не смог бы продолжить карьеру адвоката в условиях действующих прусских анти-еврейских законов. Учась в Бонне и в Берлине, Маркс изучал право, но потом написал докторскую диссертацию по философии, в которой сравнивал взгляды Демокрита и Эпикура. После завершения докторантуры в 1841 году Маркс надеялся получить академическую должность, но к тому времени связался с группой очень радикальных мыслителей, что лишило его шансов сделать карьеру. Обратившись к журналистской деятельности, Маркс очень быстро занялся политическими и социальными вопросами и вскоре обнаружил, что ему необходимо обратиться к коммунистической теории. Из ранних сочинений наиболее известны четыре: К критике гегелевской философии права и К еврейскому вопросу, которые были написаны в 1843 году и опубликованы в Deutsch-Französische Jahrbücher (Немецко-французский ежегодник — прим. ред.), а также Экономическо-философские рукописи 1844 года, написанные в Париже в 1844 году, и Тезисы о Фейербахе, написанные в 1845 и оставшиеся неопубликованными при его жизни.
Немецкая идеология, написанная совместно с Энгельсом в 1845 году, также осталась неопубликованной, но именно в ней Маркс начинает развивать свою теорию истории. Коммунистический манифест является самой известной работой Маркса, хотя это не самое лучшее введение в его теорию. Манифест, написанный совместно с Энгельсом, был опубликован, когда Маркс вернулся в Германию для принятия участия в революции 1848 года. После провала революции Маркс переехал в Лондон, где оставался до конца жизни. Здесь он занялся изучением экономики, написав в 1859 году работу К критике политической экономии. Наиболее известной частью этой работы является Предисловие 1859 года, в котором Маркс делает набросок идей, которые им рассматриваются как «путеводная нить» его мысли и которые становятся основой многих интерпретаций исторического материализма. Основным экономическим трудом Маркса является первый том Капитала, опубликованный в 1867 году, хотя стоит отметить, что в третьем томе Капитала, отредактированном Энгельсом и опубликованном уже после смерти Маркса, содержится множество интересных идей. Наконец, поздний памфлет Критика Готской программы (1875) является важным источником рассуждений Маркса о природе и организации коммунистического общества.
Эти упомянутые работы представляют собой лишь небольшую часть всего корпуса трудов Маркса, который, после своего завершения будет насчитывать около 100 томов (Наиболее полное академическое издание полного собрания сочинений Карла Маркса и Фридриха Энгельса — Die Marx-Engels-Gesamtausgabe, оно известно как «MEGA», работа над ним ведется с 1975 года. — прим. ред.). Перечисленные выше работы представляют наиболее важное ядро философской мысли Маркса, но и многие другие работы, такие как 18 Брюмера Луи Бонапарта (1852), не менее важны для понимания того, как Маркс анализирует конкретные политические события. В дальнейшем я сосредоточусь вопросах, которым уделяется огромное внимание в англо-американской философской литературе, посвященной Карлу Марксу.
Ранние сочинения
Интеллектуальный климат, в котором работал Маркс, был сформирован под влиянием идей философии Гегеля и младогегельянской критики консервативных импликаций гегелевской философии. Самым известным критиком философии Гегеля был Людвиг Фейербах, который пытался трансформировать метафизику Гегеля, критикуя гегелевское учение о религии и государстве. Существенная часть философского содержания работ Маркса первой половины 1840-х гг. представляет собой попытку прояснить и зафиксировать собственную позицию в отношении Гегеля, Фейербаха и других младогегельянцев.
«К еврейскому вопросу»
В этом тексте Маркс четко отделяет свою позицию от радикально-либеральных идей младогегельянцев, в частности от Бруно Бауэра. На тот момент Бауэр написал работу против эмансипации евреев (Die Judenfage, 1844 — прим. ред.), в которой он с атеистических позиций утверждал, что религия евреев и религия христиан в равной степени являются препятствием для эмансипации. В своем ответе Бауэру Маркс формулирует самый устойчивый аргумент своих ранних сочинений: он различает политическую эмансипацию (предоставление либеральных прав и свобод) и человеческую эмансипацию.
Ответ Маркса состоит в том, что политическая эмансипация вполне совместима с религией, как это демонстрирует современный пример Соединенных Штатов.
Либеральная система права и идея справедливости основываются на том, что каждый из нас нуждается в защите от других людей, которые могут представлять угрозу нашей свободе и безопасности. Следовательно, либеральные права являются правами на сепарацию от других, т.е. правами, созданными для защиты нас от так понятых угроз. С точки зрения Маркса этот взгляд упускает, что свободна позитивно утверждается в наших отношениях с другими людьми. Она обнаруживается в человеческом сообществе, а не в изоляции. Если мы будем настаивать на соблюдении режима прав, то установившиеся между нами отношения будут препятствовать возможности обретения реальной свободы, которую мы можем обнаружить в человеческой эмансипации. Нужно понимать, что Маркс не выступает против политической эмансипации, поскольку считает идеи либерализма огромным шагом вперед по сравнению с системой феодализма, религиозными предрассудками и дискриминацией, которые существовали в современной ему Германии. Тем не менее этот политически эмансипированный либерализм должен быть преодолен ради достижения подлинно человеческой эмансипации. К сожалению, Маркс не уточняет, что такое человеческая эмансипация, но из его работ понятно, что она тесно связана с идеей неотчужденного труда, которую мы рассмотрим ниже.
«К критике гегелевской философии права»
В этой работе появляется не только знаменитое утверждение Маркса, что «религия есть опиум народа», т.е. вредное, порождающее иллюзии обезболивающее, но и подробно разрабатывается концепция религии. Так же важно, что здесь Маркс обращается к вопросу о том, как можно достичь революции в Германии, и указывает на роль пролетариата, эмансипация которого является эмансипацией всего общества.
Что касается религии, то Маркс полностью принимал тезис Фейербаха о том, что люди изобрели Бога по своему подобию. Такой взгляд противостоял традиционной теологии и не был изобретением Фейербаха. Собственный вклад Фейербаха состоял в идее, что, поклоняясь Богу, люди отказываются от реализации собственных человеческих сил. Принимая многое из концепции Фейербаха, Маркс все же его критикует. Согласно Марксу, Фейербах не смог понять причину, почему люди становятся жертвами религиозного отчуждения, и потому не смог объяснить, как можно преодолеть религиозное отчуждение. Согласно Фейербаху, религиозные верования являются интеллектуальной ошибкой, которую можно исправить посредством убеждения.
Представление о том, что материальная жизнь создает религию, не раскрывается с достаточной ясностью. Однако можно привести как минимум два типа отчуждения, которые за это отвечают. Этими типами отчуждения являются отчужденный труд, который будет мною рассмотрен позже, и человеческая потребность в утверждении своей общественной сущности. Признаем мы это или нет, но люди всегда существовали как сообщество, а человеческая жизнь возможна благодаря разделяемой всеми нами зависимости от множественности социальных и экономических отношений, в которые мы включены, хотя и не отдаем себе отчет об этом в нашей повседневной жизни. Точка зрения Маркса, таким образом, состоит в том, что мы должны так или иначе признать, что наша общественная сущность проявляется и в наших институтах. Сначала это «обманчиво признавалось» религией в ложной идее сообщества, в котором все равны перед Богом. В результате Реформации происходит раздробление религии, а это влечет за собой то, что религия перестает исполнять роль даже фальшивого сообщества равных. Взамен этому государство предложило иллюзию сообщества граждан, равных перед законом. Интересно то, что либеральное государство, необходимое для управления политикой религиозного многообразия, поддерживает иллюзию сообщества, т.е. берет на себя роль, ранее исполняемую религией. Но государство и религия будут преодолены, когда будет создано подлинное сообщество социально и экономически равных людей.
Конечно, мы должны ответить на вопрос, как возможно создание такого общества? Здесь интересно обратиться к ответу Маркса в свете его третьего Тезиса о Фейербахе, где он критикует альтернативную теорию. Грубый материализм Роберта Оуэна и ряда других авторов утверждает, что люди полностью определены теми материальными обстоятельствами, в которых они находятся, а для освобождения общества необходимо изменить эти материальные обстоятельства. Но как их изменить? С помощью просвещенных филантропов, вроде Оуэна, которые могут чудесным образом разрубить цепь детерминации, связывающую всех остальных? Ответ Маркса, как в Тезисах о Фейербахе, так и в Критике гегелевской философии права, заключается в том, что пролетариат может освободиться только своею собственной рукой. В самом деле, если он не сделает революцию сам (конечно, вступив в союз с философом), то он просто не будет к ней готов.
«Экономическо-философские рукописи 1844 года»
В Экономическо-философских рукописях 1844 года Маркс обращается к проблеме частной собственности, коммунизма, денег и развивает критику Гегеля. Больше всего эти рукописи известны концепцией отчужденного труда. Здесь Маркс дает знаменитое описание положения рабочего при капитализме, страдающего от четырех типов отчужденного труда. Во-первых, рабочий отчужден от продукта своего труда, который сразу отнимается у него как у производителя. Во-вторых, он отчужден от производственной деятельности (работы), которая переживается им как источник мучений. В-третьих, он отчужден от своей родовой сущности, поскольку люди производят слепо и не реализуют в этом производстве свои истинно человеческие силы. Наконец, он отчужден от других людей, поскольку отношение обмена подменяет собой удовлетворение взаимных потребностей. Неудивительно, что эти категории пересекаются, учитывая огромные методологические амбиции Маркса в этих сочинениях. Фактически здесь Маркс пытается применить гегелевскую дедукцию категорий к экономике, стараясь показать, что категории буржуазной экономии (заработная плата, рента, обмен, прибыль и т.д.) выводятся из анализа концепции отчуждения. Следовательно, каждая категория отчужденного труда должна быть выводима из предыдущей. Но Маркс этого не делает, возможно потому, что в процессе работы он понял, что для экономических вопросов требуется иная методология. Тем не менее перед нами очень богатый текст о природе отчужденного труда. Согласно Марксу, идея неотчужденного труда должна быть выведена из отрицания. В конце короткого фрагмента текста О Джеймсе Милле (Текст представляет собой критику некоторых частей Элементов политической экономии Дж. Милля и лег в основу Экономическо-философских рукописей 1844 года. — прим. ред.) Маркс рассматривает неотчужденный труд и описывает его как состояние непосредственной принадлежности продукта труда его производителю, а также через представление, что производство должно отвечать нуждам других людей, таким образом утверждая взаимозависимость как человеческую сущность. Здесь раскрываются обе стороны нашей родовой сущности: наши индивидуальные человеческие силы и наша принадлежность человеческому сообществу.
Важно понимать, что для Маркса отчуждение — это не просто вопрос субъективного чувства или заблуждения. Ранний марксов анализ отчуждения и его позднюю социальную теорию связывает идея, что отчужденный индивид — «это игрушка в руках чужеродных сил», которые сами являются продуктом человеческого действия. В нашей повседневной жизни мы принимаем решения, которые имеют незапланированные последствия и которые потом соединяются в крупномасштабные социальные силы, имеющие крайне непредсказуемые и разрушительные последствия.
К примеру, если капиталист хочет продолжать заниматься своим делом, то он должен эксплуатировать работников, насколько это допускается законом. Чувствует он за это вину или нет, капиталист обязан действовать как безжалостный эксплуататор. Схожим образом и рабочий должен взять лучшую работу из предложенной на рынке труда, не имея никаких других вариантов. Но поступая так, мы укрепляем угнетающие нас структуры. Стремление преодолеть эти условия и обрести коллективный контроль над нашей судьбой — постоянный мотив социального анализа Маркса.
«Тезисы о Фейербахе»
Тезисы о Фейербахе содержит одно из наиболее известных высказываний Маркса: «философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» (11-й тезис). Одиннадцать тезисов, изложенные на двух страницах, представляют собой впечатляющий каталог реакций Маркса на философию его времени. Некоторые из них мы уже затронули (о религии говорится в тезисах 4, 6 и 7, а о революции в тезисе 3), так что здесь я сосредоточусь только на первом, наиболее философском тезисе.
В первом тезисе Маркс высказывает свои возражения «всему предшествующему» материализму и идеализму. Материализм одобряется за понимание физической реальности мира, но критикуются за игнорирование активной роли человеческого субъекта в создании мира. Идеализм, по крайней мере в том виде, в каком он представлен у Гегеля, осознает активную природу человеческого субъекта, но ограничивает ее мышлением или созерцанием, т.е. согласно идеализму мир создается с помощью категорий, которые мы в него привносим.
Эта историческая версия материализма, преодолевающая и таким образом отрицающая всю существующую философскую мысль, является основанием всей дальнейшей теории истории Маркса. В Экономическо-философских рукописей 1844 года Маркс говорит, что «Промышленность является действительным историческим отношением природы … к человеку». Эта мысль Маркса, полученная из размышлений об истории философии, а также из его социального и экономического опыта в качестве журналиста, задает всю повестку его будущих работ.
Экономика
Первый том Капитала начинается с анализа идеи товарного производства. В Капитале товар рассматривается как полезный внешний объект, произведенный для обмена на рынке. Здесь же определяются два необходимых условия для товарного производства: существование рынка, на котором происходит обмен, и социальное разделение труда, при котором разные люди производят разные продукты, без которых не может существовать обмен. Маркс полагает, что товары имеют как потребительную стоимость (себестоимость), так и меновую стоимость (цена). Легко понять, что имеется в виду под потребительной стоимостью, меновая стоимость же кажется Марку загадочным феноменом, и относительные меновые стоимости должны найти объяснение. Почему определенное количество одного товара обменивается на определенное количество другого товара? Маркс объясняет этот феномен в терминах труда, необходимого для производства товара, а точнее в терминах общественно необходимого труда. Последний представляет собой труд, затрачиваемый на среднем уровне интенсивности и производительности, который необходим для этой производственной сферы в экономике.
Маркс приводит двухступенчатый аргумент в пользу трудовой теории стоимости. Первый шаг состоит в том, что если два объекта можно сравнивать по одному основанию, т.е. их можно приравнять, тогда можно утверждать, что «в обоих из них должна содержаться нечто третье», к которому они оба будут сводимы.
Если товары обмениваются друг на друга, то должно быть нечто третье, что их будет объединять. Здесь начинается второй шаг аргументации, который состоит в поиске подходящей «третьей вещи», — которой для Маркса выступает труд, — как единственного общего элемента. Конечно, оба шага аргумента могут быть оспорены.
Согласно Марксу, отличительной чертой капитализма является то, что он включает в себя не только обмен товара, но и развитие капитала в форме денег ради получения прибыли через приобретение товаров и преобразования их в другие товары, которые могут затребовать более высокой цены и, следовательно, принести прибыль. Маркс утверждает, что предшествующие теоретики не смогли адекватно объяснить то, как капитализм производит прибыль. Собственное решение Марка опирается на идею эксплуатации рабочего. Устанавливая условия производства, капиталист покупает рабочую силу рабочего, а точнее способность рабочего к труду. Стоимость этого товара определяется так же, как стоимость любого другого товара, т.е. определяется тем, сколько общественно необходимой рабочей силы требуется для его производства. Стоимость одного дня рабочей силы является стоимостью товаров, необходимых для того, чтобы поддержать жизненную силу рабочего. Предположим, что на производство этих товаров требуется четыре часа. Таким образом, первые четыре часа рабочего дня затрачиваются на производство стоимости, эквивалентной стоимости заработной платы, которую рабочий получает. Это необходимый труд. Любая работа, выполняемая рабочим сверх этого, является прибавочным трудом, которая производит для капиталиста прибавочную стоимость. Прибавочная стоимость — это, согласно Марксу, источник всей прибыли. Рабочая сила является единственным товаром, который может произвести стоимость большую, чем его собственная (она именуется переменным капиталом). Другие товары только переносят свою стоимость на конечные товары, но не создают дополнительной. Это постоянный капитал.
Такова теория прибыли, основанная на прибавочной стоимости.
Из этого анализа следует, что по мере механизации производства, в ходе которого используется больше постоянного капитала и меньше переменного, норма прибыли должна понижаться. В третьем томе Капитала Маркс предполагает, что норма прибыли со временем будет падать, что является одним из факторов отмирания капитализма (Проблематичность этого анализа отмечает комментатор Маркса Пол Суизи (Sweezy) в Теории капиталистического развития). Еще одно следствие этого анализа ¬— это сложность, которую сам Маркс видел и пытался, хотя и безуспешно, решить в третьем томе Капитала. Из его анализа следует, что трудоемкие производства должны иметь норму прибыли выше, чем те, которые используют меньше труда. Это не только неверно с эмпирической точки зрения, но и неприемлемо теоретически. Таким образом, Маркс утверждает, что в реальной экономической жизни цены систематически отклоняются от стоимостей. Математическое объяснение этой проблемы известно как проблема трансформации, и попытки Маркса с этим разобраться сталкиваются с техническими сложностями. Хотя сейчас существуют способы решения этой проблемы (хотя и с нежелательными следствиями), нам нужно помнить то, что интуитивно убедительная теория цены послужила источником для трудовой теории стоимости. Но когда связь между ценой и стоимостью становится такой же косвенной, как в итоговой теории, тогда исчезает то, что послужило интуитивным поводом для теории. Еще одно возражение заключается в том, что утверждения Маркса о том, что только труд может создавать прибавочную стоимость, не подкрепляется никаким аргументом или анализом. Можно сказать, что это лишь особенность его изложения, и эту роль может исполнять любой товар. Следовательно, с помощью этого обоснования может быть выстроена теория стоимости зерна, утверждающая, что у зерна есть сила создавать стоимость, превышающую его собственную. Формально она была бы идентична трудовой теории стоимости. Тем не менее утверждения о том, что труд отвечает за создание стоимости и что прибыль является следствием эксплуатации, на интуитивном уровне остаются сильными, хотя с трудом поддаются детализации.
Хотя трудовая теория стоимости показала свою несостоятельность, теория Маркса все же содержит ценные элементы. Кембриджский экономист Джоан Робинсон в Эссе о марксистской экономике выделила два особо значимых аспекта. Во-первых, Маркс отказывается признавать, что капитализм включает гармонию интересов между рабочим и капиталистом, и заменяет ее классовым анализом борьбы рабочих за повышение заработной платы и улучшение условий труда, противопоставляя это капиталистическому стремлению к большей прибыли. Во-вторых, Маркс отрицает, что рынок в долгосрочной перспективе стремится к равновесию, и описывает механизмы, лежащие в основе торгового цикла подъемов и спадов. Обе позиции Маркса корректируют некоторые аспекты ортодоксальной экономической теории.
Теория истории
У Маркса нет собственной теории истории, и ее приходится реконструировать из различных текстов: из тех, в которых он применяет теоретический анализ исторических событий прошлого и будущего, и из тех, которые являются чисто теоретическими. К последним относится каноническое Предисловие 1859 года к К критике политической экономии. Однако Немецкая идеология, написанная совместно с Энгельсом в 1845 году, представляет собой важнейший ранний источник, в котором Маркс впервые дает базовый очерк исторического материализма. Мы вкратце опишем оба текста, а затем посмотрим на реконструкцию теории истории Маркса, представленную Дж. А. Коэном, который основывается на интерпретации раннего русского марксиста Плеханова.
Мы, однако, должны понимать, что интерпретация Коэна принимается не всеми. Коэн дал собственную реконструкцию Маркса отчасти потому, что был разочарован гегельянскими «диалектическими» интерпретациями Маркса, а также той неопределенностью, которая, как он считал, содержалась в работах Луи Альтюссера. Ни то, ни другое, по его ощущению, не обеспечивало строгого рассмотрения взглядов Маркса. Однако некоторые исследователи убеждены, что интерпретация, с которой мы будем иметь дело, ошибочна именно в силу своего невнимания к диалектике. Один аспект этой критики состоит в том, что Коэн приуменьшает роль классовой борьбы, которая считается центральной для теории истории Маркса. Коэн объясняет это тем, что в Предисловии 1859 года, на котором он основывает свою интерпретацию, классовой борьбе не уделяется значительной роли и, более того, она не упоминается прямо. Но это рассуждение проблематично, поскольку скорее всего Маркс был вынужден писать этот текст таким образом, чтобы не привлекать внимание полицейских цензоров. Более того, знакомый с контекстом читатель может обнаружить прямую отсылку к классовой борьбе в таких фразах, как «тогда наступает эпоха социальной революции» и «идеологические формы, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение». Следовательно, отсюда не вытекает, что Маркс считал понятие классовой борьбы чем-то неважным. После того, когда был написан Капитал, Маркс не переиздал Предисловие из Критики политической экономии. Его содержание было воспроизведено в Капитале лишь в качестве сильно сокращенного примечания. Тем не менее здесь мы сосредоточимся на интерпретации Коэна, поскольку никакая другая концепция не была выстроена так строго, точно и детально.
Немецкая идеология
В Немецкой идеологии Маркс и Энгельс противопоставляют свой новый материалистический метод идеализму прежней немецкой мысли и уделяют чрезвычайно большое внимание изложению «предпосылок материалистического метода». Маркс и Энгельс, по их собственным словам, начинают с «реальных людей», а люди по своей природе являются производителями, поскольку они должны производить средства существования для удовлетворения своих материальных потребностей. Удовлетворение потребностей порождает новые материальные и социальные потребности, что приводит к возникновению форм общества, соответствующих уровню развития производительных сил. Материальная жизнь определяет, точнее, «обуславливает» социальную жизнь, а значит, первичная направленность развития социальной жизни движется от материального производства к общественным формам, а далее к формам сознания.
Предисловие 1859 года
В этом отрывке Немецкой идеологии присутствуют все ключевые элементы исторического материализма, хотя терминология здесь Маркса отличается от терминологии его более зрелых сочинений. В Предисловии 1859 года Маркс излагает ту же позицию, но более ясно. Реконструкция взгляда Маркса из Предисловия 1859 года, сделанная Коэном, начинается с тезиса о развитии сил, который в этой работе скорее только предполагается, чем явным образом высказывается. Согласно этому тезису, производительные силы имеют тенденцию к развитию, то есть становятся сильнее со временем. Они не развиваются постоянно, но имеют некоторую тенденцию к развитию. Производительные силы — это средства производства и применяемое в производстве знание, т.е. технологии. Следующим тезисом является тезис о примате, имеющий два аспекта. Первый аспект заключается в том, что природа экономической структуры объясняется уровнем развития производительных сил, а второй аспект говорит о том, что природа надстройки, которой являются политические и правовые институты, объясняется природой экономической структуры. Природа идеологии, то есть укорененных в обществе религиозных, эстетических, моральных и философских убеждений, также объясняется в терминах экономической структуры, хотя Коэн к этому почти не обращается. Многие виды деятельности могут совмещать в себе элементы надстройки и идеологии: религия формируется как институтами, так и набором верований.
Революция и смены эпох являются следствием того, что экономическая структура больше не может развивать производительные силы. На данном этапе развития производительные силы переходят в состояние стагнации.
Представленная в общих чертах эта теория притягательна своей простотой и силой. Кажется вполне убедительным, что человеческие производительные силы развиваются со временем, а экономические структуры существуют до той поры, пока развивают производительные силы, и заменяются, когда больше не способны этого делать. Тем не менее, когда мы пытаемся придать этому представлению больше содержания, возникают серьезные проблемы.
Функциональное объяснение
До работы Коэна исторический материализм не воспринимался в англоязычной политической философии в качестве последовательной позиции. Эта антипатия хорошо резюмирована в заключительных словах книги Иллюзии эпохи Г. Б. Актона: «Марксизм — это философская мешанина». Одна из сложностей, которую Коэн воспринимает особенно серьезно, — это предполагаемое несоответствие между тем объяснительным приоритетом, которым наделяются производительные силы, и некоторыми высказываниями Маркса о первичности экономической структуры для объяснения развития производительных сил. Например, в Коммунистическом манифесте Маркс утверждает, что «Буржуазия не может существовать, не вызывая постоянно переворотов в орудиях производства, не революционизируя, следовательно, производственных отношений, а стало быть, и всей совокупности общественных отношений». Это высказывание, по-видимому, отдает казуальное первенство и приоритет в объяснении экономической структуре —капитализму, — благодаря которой происходит развитие производительных сил. Коэн признает, что это приводит к противоречию, поскольку как экономическая структура, так и развитие производительных сил имеют объяснительный приоритет в отношении друг друга.
Неудовлетворенный невнятными решениями вроде «детерминации в конечном счете» или идеи «диалектических» связей, Коэн сознательно старается придать ясность, соответствующую стандартам аналитической философии, своей реконструированной версии исторического материализма.
Ключевая теоретическая инновация — это обращение к понятию функционального объяснения (иногда называемого «объяснение последствий»). Его суть состоит в том, чтобы признать, что экономическая структура действительно развивает производительные силы, но добавить, что, согласно данной теории, это приводит к капитализму. Если бы у капитализма не получалось развивать производительные силы, то он бы исчез. Эта мысль отлично сочетается с историческим материализм. Ведь Маркс утверждает, если экономической структуре не удается развить производительные силы, т.е. когда она их «сковывает», она революционизируется и происходит смена эпохи. Поэтому идея «сковывания» дополняет теорию функционального объяснения. По сути, «сковывание» — это то, что случается, когда экономическая структура становится дисфункциональной.
Теперь ясно, что это делает исторический материализм последовательным, но остается вопрос о том, не слишком ли высокой ценой. Необходимо спросить, является ли функциональное объяснение когерентным методологическим инструментом. Проблема в том, что мы можем спросить, что приводит к такому положению вещей, при котором экономическая структура сохраняется лишь до тех пор, пока она развивает производственные силы. Такова критика, которую Юн Эльстер выдвигает против Коэна. Если бы мы могли утверждать, что существует такой агент истории, чья цель заключается в максимально возможном развитии производительных сил, тогда вмешательство этого агента в историю посредством выбора — ради осуществления этой цели — той или иной экономической структуры, имело бы смысл. Но Маркс не делает таких метафизических допущений. Эльстер очень критичен (иногда к Марксу, иногда к Коэну) в отношении идеи, что у истории есть «цели», которые никому не принадлежат.
Коэн прекрасно осведомлен об этой сложности, но тем не менее защищает функциональное объяснение, сравнивая использование этого подхода в историческом материализме и в эволюционной биологии. В современной биологии есть такое расхожее объяснение существования полосок у тигра или полых костей у птиц — посредством их функциональной роли. Это показывает, что есть цели, которые никому не принадлежат. Очевидный контраргумент состоит в том, что в эволюционной биологии, чтобы подкрепить эти функциональные объяснения, мы можем описать каузальность, которая допускает случайные вариации и предполагает выживание самых адаптированных. По этой причине функциональные объяснения поддерживаются сложной каузальной петлей обратной связи, в которой дисфункциональные элементы, как правило, отбрасываются, а предпочтение отдается лучшим функциональным элементам. Коэн называет эти объяснительные концепции «уточнениями» и считает, что они необходимы для функционального объяснения. Но он отмечает, что стандартные каузальные объяснения тоже нуждаются в таких «уточнениях». Мы можем удовлетвориться объяснением, что ваза разбилась из-за того, что упала на пол, но для того, чтобы объяснить, почему это объяснение работает, нам нужна дополнительная информация. Поэтому Коэн утверждает, что мы можем обоснованно предлагать функциональное объяснение даже тогда, когда не знаем его уточнений. В самом деле, даже в биологии детальные каузальные уточнения функционального объяснения стали доступны сравнительно недавно. До Дарвина или, возможно, до Ламарка единственным кандидатом на казуальное уточнение было обращение к божественному замыслу. Дарвин описал крайне правдоподобный механизм, но поскольку у него не было генетической теории, он не смог детально его развить. Даже сегодня наше знание об этом остается неполным. Тем не менее вполне разумно говорить, что птицы имеют полые кости, потому что это облегчает полет. Тезис Коэна состоит в том, что совокупность доказательств в пользу того, что организмы адаптированы к своей окружающей среде, позволил бы даже до-дарвиновскому атеисту обоснованно выдвигать функциональные объяснения. Таким образом, можно предложить функциональное объяснение при отсутствии уточнений, но при условии, что будет предоставлено достаточное количество индуктивных доказательств.
На данном этапе вопрос делится на теоретический и эмпирический. Эмпирический вопрос заключается в том, существуют ли доказательства того, что формы общества будут существовать, пока они способствуют росту производительных сил, и что эти формы будут уничтожены революцией, когда они не будут справляться со своей задачей. Здесь нужно признать, что эмпирические свидетельства об этом в лучшем случае обрывочны, а в истории общества были не только долгие периоды стагнации, но и такие периоды регрессии, в которых дисфункциональные экономические структуры не революционизировались.
Теоретический вопрос заключается в том, доступно ли убедительное уточняющее объяснение, обосновывающее функциональные марксистские объяснения. Здесь возникает нечто вроде дилеммы. В первом случае соблазнительно попытаться сымитировать уточнение, приведенное Дарвиным, и обратиться к тезису о случайных изменениях и выживании наиболее адаптированном. В данном случае «наиболее адаптированный» означало бы «наиболее способный руководить развитием производительных сил». Случайная изменчивость была делом людей, пытающихся ввести новые типы экономических отношений. В такой концепции новые экономические структуры возникают через эксперименты, но сохраняются и процветают за счет успеха в развитии производительных сил. Однако проблема в том, что такая концепция, по-видимому, вводит больший элемент случайности, чем то бы хотелось Марксу, так как для его мысли важен фактор предсказуемости наступления коммунизма. В теории Дарвина долговременные предсказания не могут быть гарантированы, ведь все зависит от случайностей в конкретных ситуациях. Если бы исторический материализм разрабатывался по аналогии с эволюционной биологией, то он тоже бы унаследовал такую же высокую вероятность случайности. Дилемма состоит в том, что наилучшая модель, на которой можно основывать теорию, делает основанные на этой теории предсказания ненадежными, хотя при этом суть теории остается предсказательной. Поэтому нужно либо искать альтернативные способы делать уточняющие объяснения, либо отказаться от предсказательных амбиций теории.
Рациональность
В коэновской реконструкции марксовой теории движущей силой истории выступает развитие производительных сил, самой значимой из которых является техника. Но что движет этим развитием? В интерпретации Коэна — это человеческая рациональность. Изобретательность позволяет людям разрабатывать способы, позволяющие справляться с ограниченностью ресурсов. Это кажется вполне разумным, но здесь есть некоторые сложности. Как признает сам Коэн, рациональность общества может не совпадать с рациональностью индивида. Тут могут возникнуть проблемы координации и прочие структурные барьеры. Более того, те, кто вводят новые технологии, редко при этом мотивированы заботой об ограниченности ресурсов. При капитализме мотивом является скорее прибыль. Можно, конечно, обосновать это тем, что такова социальная форма, которую принимает при капитализме материальная потребность в преодолении ограниченности ресурсов. Но всегда ли необходимость рассматривать проблему преодоления ограниченности ресурсов оказывает такое же влияние, какое она имеет в наше время? Например, неограниченное стремление правящего класса удержать власть может привести общество к экономической стагнации. Можно предположить, что общество может поставить религию или защиту традиционных форм жизни выше экономических потребностей. Эти суждения затрагивают ядро теории Маркса: человек является производительным существом и его взаимодействие с миром осуществляется в промышленности. В своем эссе Пересмотр исторического материализма Коэн подчеркивает, что акцент, сделанный на производстве, является односторонним, поскольку игнорирует другие важные аспекты человеческой природы. Такая критика перекликается с критикой из предыдущего раздела: исторические факты могут и не отражать тенденцию к росту производительных сил, о которой говорит теория.
Альтернативные интерпретации
Многие защитники теории Маркса говорят, что упомянутые проблемы — это только проблемы коэновской интерпретации Маркса, а не проблемы самого Маркса. Можно утверждать, что у Маркса не было общей теории истории, что он был социальным исследователем, наблюдающим и приветствующим трансформацию капитализма в коммунизм. Например, когда Маркс анализирует конкретный исторический эпизод, как он делает в 18 брюмера Луи Бонапарта, он не подгоняет события под определенный паттерн истории, поскольку это не соответствует его мышлению. Согласно другим взглядам (Миллер), у Маркса все же есть общая теория истории, но она более гибкая и менее детерминистская, чем полагает Коэн. Но все равно остаются критики (Сэйерс), убежденные в несостоятельности интерпретации Коэна.
Мораль
Вопрос о морали у Макса представляет собой проблему. В работах Маркса любого периода присутствует сильнейшее отвращение к буржуазному капиталистическому обществу и сильная симпатия к будущему коммунистическому обществу. Однако термины, в которых выражаются эти отвращение и симпатия, недостаточно ясны. Вопреки ожиданиям, Маркс никогда не говорит, что капитализм несправедлив, но не говорит он и того, что коммунизм будет справедливой формой общества. Он старается отстраниться от тех, кто рассуждает о справедливости, и сознательно исключает моральные комментарии из своих работ. Вопрос состоит в том, почему это должно быть так, если в работах можно найти массу косвенных моральных комментариев.
Во-первых, существуют отдельные вопросы, затрагивающие отношение Маркса к капитализму и коммунизму, а также вопросы, которые касаются его отношения к идеям справедливости и идеям морали в самом широком смысле. Таких вопросов четыре: (1) считал ли Маркс капитализм несправедливым?; (2) считал ли он, что капитализм можно было бы подвергнуть критике со стороны этики, разработанной на других основаниях?; (3) считал ли он, что коммунизм будет справедливым?; (4) считал ли он, что коммунизм может быть морально оправдан, если исходить из других оснований? Это вопросы, которые мы рассмотрим далее в этом разделе.
Исходный аргумент о том, что Маркс должен считать капитализм несправедливым, основывается на утверждении Маркса, что вся капиталистическая прибыль происходит из эксплуатации рабочего. Подлый секрет капитализма состоит в том, что он представляет собой не сферу гармонии и взаимовыгоды, а систему, в которой один класс систематически извлекает выгоду из другого. Разве такая система может быть справедливой? Маркс не делает такого выгода, а в Капитале даже говорит, что такой обмен «не является несправедливым».
Аллен Вуд утверждал, что Маркс принял такой подход, потому что его общие теоретические воззрения исключают возможность любой транс-эпохальной точки зрения, с позиции которой можно говорить о справедливости экономических систем. Можно критиковать определенный тип поведения внутри экономической системы как несправедливый (для капитализма таким поведением является кража), но невозможно критиковать капитализм в целом. Таково следствие анализа Марксом роли идей справедливости из перспективы исторического материализма.
Согласно Марку, правящими идеями в обществе являются идеи правящего класса. Таково ядро теории идеологии.
Однако Зияд Хусами (Husami) утверждает, что Вуд ошибается, поскольку не замечает тот факт, что идеи Маркса подвергаются двойной детерминации, поскольку идеи не-правящего класса могут сильно отличаться от идей правящего класса. Если идеи правящего класса известны и воплощаются на практике, то это не значит, что других идей не существует. Хусами даже утверждает, что при капитализме пролетариат обладает таким представлением о справедливости, которое больше соответствует коммунизму. Согласно этой привилегированной точке зрения пролетариата, которую Маркс разделяет, капитализм является несправедливым, а из этого следует то, что и Маркс также считал капитализм несправедливым.
Пусть аргумент Хусами и звучит убедительно, он не учитывает двух связанных аспектов. Во-первых, он не объясняет, почему Маркс никогда не говорит о капитализме как о несправедливой системе. Во-вторых, это не объясняет, почему Маркс отделяет свой научный социализм от социализма утопических социалистов, которые говорили о несправедливости капитализма. Невозможно избежать вывода о том, что «официальный» взгляд Маркса заключается в том, что капитализм не несправедлив.
Тем не менее трудность остается. Многие из описаний капитализма, которые дает Маркс, то, как он использует слова «присвоение», «грабеж» и «эксплуатация», не соответствуют официальной концепции. Возможно, единственный способ разобраться в этом вопросе — это вновь обратиться к интерпретации Дж. А. Коэна, согласно которой Маркс полагал, что капитализм в целом несправедлив, однако при этом считал, что так не думает (Cohen 1983). Другими словами, Маркс, как и многие из нас, не имел полного знания о содержании собственного сознания. В своих рассуждениях, которые напрямую посвящены справедливости капитализма, Маркс сохраняет свою официальную позицию. Но в тех местах, где он менее осторожен, проскальзывает его настоящий взгляд, пусть не выраженный явным языком. Такая интерпретация будет спорной, но она хорошо объясняет его тексты.
Каким бы ни был ответ на вопрос о том, считал ли Маркс капитализм несправедливым, очевидным остается то, что он полагал капитализм не самым лучшим вариантом для жизни людей. Позиция Маркса, высказанная в его ранних сочинениях, сохраняется в других его работах, пусть и не связанных больше с теорией отчуждения. Рабочие считают свою работу пыткой, страдают от бедности, от переработок, от нереализованности и отсутствия свободы. Люди в этой системе не относятся друг к другу так, как должны.
Можно ли это считать критикой капитализма с позиции морали или нельзя? Поскольку нет достаточных оснований утверждать обратное, то представляется очевидным, что эта критика ведется с позиции морали. Капитализм препятствует процветанию человека.
Однако Маркс не делает прямых высказываний. Как будто он не был заинтересован в том, чтобы помещать свою критику капитализма внутри рамок какой-либо традиции моральной философии, а также не был заинтересован в том, чтобы объяснять то, как он создает новую традицию. На это было две причины. Во-первых, хотя в капитализме есть плохие стороны, в нем, с исторической точки зрения, есть и много хорошего. Ведь без капитализма был бы невозможен коммунизм, и поэтому капитализм следует преодолеть, а не уничтожить. Возможно, что именно это было сложно передать в терминах моральной философии.
Во-вторых, что, вероятно, является более важным, нам нужно вернуться к противопоставлению научного и утопического социализма. Утописты обращались к универсальным идеям истины и справедливости, а в основе их теории развития лежала идея о том, что обращение к моральным чувствам было бы лучшим (и, возможно, единственным) способом создать новое общество.
Это подводит нас к марксовой оценке коммунизма. Будет ли коммунизм справедливым обществом? Рассматривая позицию Маркса по отношению к коммунизму и справедливости, можно обозначить только две реальные возможности: либо Маркс полагал, что коммунизм будет справедливым обществом, либо что понятие справедливости просто не будет к нему применимо, поскольку коммунизм преодолеет справедливость.
В Критике Готской программы коммунизм описывается Марксом как общество, в котором каждый человек должен делать вклад, соответствующий его возможностям и получать по своим потребностям. Это звучит как теория справедливости и может быть принято в качестве таковой. Возможно, правильнее было бы выразить мысль Маркса так, как это сделал Льюкс (Lukes), утверждая, что это часть теории, в которой коммунизм преодолевает справедливость.
Если начать с того, что смысл справедливости состоит в разрешении разногласий, то в обществе без разногласий не было бы места справедливости. Это можно продемонстрировать с помощью размышления об идее обстоятельств справедливости, которую предложил Юм. Юм утверждал, что в ситуации огромного материального изобилия, когда все могут получить, что хотят, не посягая на долю другого, мы бы никогда не изобрели правил справедливости. И, конечно, Маркс полагал, что коммунизм будет обществом такого изобилия. Но Юм также предполагал, что есть такие обстоятельства, в которых идея справедливости не требуется: когда между всеми людьми существует полное взаиморасположение. Где нет конфликтов, там нет нужды в справедливости. Конечно, можно спорить о том, возможно ли такое изобилие и такое взаиморасположение людей, но смысл состоит в том, что эти аргументы указывают на то, что коммунизм преодолевает справедливость.
Однако перед нами остается вопрос, считал ли Маркс, что коммунизм следует принимать на других моральных основаниях. Согласно широкому представлению, для которого мораль или, лучше сказать, этика, касается идеи благой жизни, коммунизм может оцениваться как нечто благоприятное. Убедительный аргумент заключается в том, что если не приписывать Марксу этого убеждения, то вся его деятельность просто потеряет смысл. Стоит повториться, что положения, которые были приведены в разделе 2, также применимы и здесь. Согласно Марксу, коммунизм очевидным образом способствует человеческому процветанию. Единственная причина отвергать, что, согласно Марксу, коммунизм является хорошим обществом, это теоретическое неприятие слова «хороший». Главное здесь, с точки зрения Маркса, то, что коммунизм достигается не силами благородных благодетелей человечества. Вполне возможно, что отделение своих идей от утопических социалистов привела Маркса к такой степени принижения морали, которая выходит за пределы теоретической необходимости.
Библиография
Источники на русском:
• Маркс К. К еврейскому вопросу // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Том 1. Изд. 2-е. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955.
• Маркс К. К критике гегелевской философии права // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Том 1. Изд. 2-е. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955.
• Маркс К. К критике политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Том 13. Изд. 2-е. М.: Государственное издательство политической литературы, 1959.
• Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Том 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Том 23. Изд. 2-е. М.: Государственное издательство политической литературы, 1960.
• Маркс К. Критика Готской программы // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Том 19. Изд. 2-е. М.: Государственное издательство политической литературы, 1961.
• Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Том 3. Изд. 2-е. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955.
• Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Том 42. Изд. 2-е. М.: Государственное издательство политической литературы, 1974.
• Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Том 4. Изд. 2-е. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955.
• Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Критика новейшей немецкой философии в лице ее представителей Фейербаха, Б. Бауэра и Шпенглера и немецкого социализма в лице его различных пророков // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Том 3. Изд. 2-е. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955.
На английском:
• Marx, Karl and Friedrich Engels, Gesamtausgabe (MEGA), Berlin, 1975–.
• –––, Collected Works, New York and London: International Publishers. 1975.
• –––, Selected Works, 2 Volumes, Moscow: Foreign Languages Publishing House, 1962.
• Marx, Karl, Karl Marx: Selected Writings, 2nd edition, David McLellan (ed.), Oxford: Oxford University Press, 2000
Вторичная литература:
Биографии Маркса: McLellan 1973, Wheen 1999. Для общего введения см.: Singer 2000, Wolff 2002.
На русском:
Альтюссер Л. За Маркса. М.: Праксис, 2006.
Плеханов Г. В. К вопросу о развитии монистического взгляда на историю // Избранные философские произведения в пяти томах, Том 1. М.: Государственное издательство политической литературы, 1956.
На английском:
• Acton, H.B., 1955, The Illusion of the Epoch, London: Cohen and West.
• Althusser, Louis, 1969, For Marx, London: Penguin.
• Althusser, Louis, and Balibar, Etienne, 1970, Reading Capital, London: NLB.
• Arthur, C.J., 1986, Dialectics of Labour, Oxford: Basil Blackwell.
• Avineri, Shlomo, 1970, The Social and Political Thought of Karl Marx, Cambridge: Cambridge University Press.
• Bottomore, Tom (ed.), 1979, Karl Marx, Oxford: Blackwell.
• Brudney, Daniel, 1998, Marx’s Attempt to Leave Philosophy. Cambridge, MA: Harvard University Press.
• Carver, Terrell, 1982, Marx’s Social Theory, New York: Oxford University Press.
• Carver, Terrell (ed.), 1991, The Cambridge Companion to Marx, Cambridge: Cambridge University Press.
• Carver, Terrell, 1998, The Post-Modern Marx, Manchester: Manchester University Press.
• Cohen, Joshua, 1982, ‘Review of G.A. Cohen, Karl Marx’s Theory of History’, Journal of Philosophy, 79: 253–273.
• Cohen, G.A., 1983, ‘Review of Allen Wood, Karl Marx’, Mind, 92: 440–445.
• Cohen, G.A., 1988, History, Labour and Freedom, Oxford: Oxford University Press.
• Cohen, G.A., 2001, Karl Marx’s Theory of History: A Defence, 2nd edition, Oxford, Oxford University Press.
• Desai, Megnad, 2002, Marx’s Revenge, London: Verso.
• Elster, Jon, 1985, Making Sense of Marx, Cambridge: Cambridge University Press.
• Geras, Norman, 1989, ‘The Controversy about Marx and Justice,’ in A. Callinicos (ed.), Marxist Theory, Oxford: Oxford University Press, 1989.
• Hook, Sidney, 1950, From Hegel to Marx, New York: Humanities Press.
• Husami, Ziyad, 1978, ‘Marx on Distributive Justice’, Philosophy and Public Affairs, 8: 27–64.
• Kamenka, Eugene, 1962, The Ethical Foundations of Marxism London: Routledge and Kegan Paul.
• Kolakowski, Leszek, 1978, Main Currents of Marxism, 3 volumes, Oxford: Oxford University Press.
• Leopold, David, 2007, The Young Karl Marx, Cambridge: Cambridge University Press.
• Lukes, Stephen, 1987, Marxism and Morality, Oxford: Oxford University Press.
• Maguire, John, 1972, Marx’s Paris Writings, Dublin: Gill and Macmillan.
• McLellan, David, 1970, Marx Before Marxism, London: Macmillan.
• McLellan, David, 1973, Karl Marx: His Life and Thought, London: Macmillan.
• Miller, Richard, 1984, Analyzing Marx, Princeton NJ: Princeton University Press.
• Peffer, Rodney, 1990, Marxism, Morality and Social Justice, Princeton: Princeton University Press.
• Plekhanov, G.V., (1947 [1895]), The Development of the Monist View of History London: Lawrence and Wishart.
• Robinson, Joan, 1942, An Essay on Marxian Economics, London: Macmillan.
• Roemer, John, 1982, A General Theory of Exploitation and Class, Cambridge Ma.: Harvard University Press.
• Roemer, John (ed.), 1986, Analytical Marxism, Cambridge: Cambridge University Press.
• Rosen, Michael, 1996, On Voluntary Servitude, Cambridge: Polity Press.
• Sayers, Sean, 1990, ‘Marxism and the Dialectical Method: A Critique of G.A. Cohen’, in S.Sayers (ed.), Socialism, Feminism and Philosophy: A Radical Philosophy Reader, London: Routledge.
• Singer, Peter, 2000, Marx: A Very Short Introduction, Oxford: Oxford University Press.
• Sober, E., Levine, A., and Wright, E.O. 1992, Reconstructing Marx, London: Verso.
• Sweezy, Paul, 1942 [1970], The Theory of Capitalist Development, New York: Monthly Review Press.
• Wheen, Francis, 1999, Karl Marx, London: Fourth Estate.
• Wolff, Jonathan, 2002, Why Read Marx Today?, Oxford: Oxford University Press.
• Wolff, Robert Paul, 1984, Understanding Marx , Princeton, NJ: Princeton University Press.
• Wood, Allen, 1981, Karl Marx, London: Routledge; second edition, 2004.
• Wood, Allen, 1972, ‘The Marxian Critique of Justice’, Philosophy and Public Affairs, 1: 244–82.
1850
