концепции

Поделиться статьей в социальных сетях:

в избранное

Федерализм

Ссылка на оригинал: Stanford Encyclopedia of Philosophy

Впервые опубликовано 5 января 2004 г., содержательно переработано 4 марта 2014 г.

Прим. ред.: ключевой термин данной статьи, «member unit» (т.е. единица, составляющая федеративное объединение), было решено переводить терминами «федеративная единица», «субъект» [федерации], «член объединения».

Суверенитет в федеративном политическом режиме, в отличие от суверенитета в унитарном государстве, нецентрализован и в соответствии с конституцией разделен между по меньшей мере двумя уровнями власти. В силу этого политические единицы на каждом уровне обладают полнотой власти и могут действовать самостоятельно при решении ряда спорных вопросов.

Таким образом, граждане несут политические обязательства перед двумя уровнями власти, равно как и их права обеспечиваются двумя уровнями власти. Разделение полномочий между членов федеративного объединения и центром может быть различным.

Центр преимущественно отвечает за сферу обороны и внешней политики.

Впрочем, и федеративные единицы также могут выступать как самостоятельные игроки на международной арене. Органы принятия решений, принадлежащие федеративным единицам, в свою очередь, могут участвовать в работе центральных директивных органов. Повышенное внимание к федерализму со стороны философии связано с возрождением политического интереса к данному феномену вкупе с результатами эмпирических исследований о необходимости легитимного основания стабильности и доверия граждан к федеральному политическому порядку. Философские исследования посвящены вопросу проблем и возможностей, которые стоят перед Канадой, Австралией, Европой, Россией, Ираком, Непалом и Нигерией. И это всего лишь несколько областей, для которых федеральные механизмы кажутся интересным решением для урегулирования различий между группами населения, разделенными этническими или культурными границами, но стремящимися к общему, нередко демократическому политическому порядку.

Классификация

В большинстве значимых научных работ проясняется смысл ключевых терминов — «федерализм», «федерация» и «федеральные системы» (ср.: Wheare 1964, King 1982, Elazar 1987, Elazar 1987a, Riker 1993, Watts 1998).

В данном случае федеральный политический порядок рассматривается как «род политической организации, характеризуемый сочетанием совместного управления и самоуправления» (Watts 1998: 120). Федерализм — это теория или поддержка такого порядка, включая принцип разделения высшей власти между федеративными единицами и общими институтами.

Один из видов такого федерального порядка — это федерация. Другие его виды — союзы, конфедерации, лиги и децентрализованные союзы, а также такие гибридные образования, как Европейский союз в его настоящем виде (Elazar 1987, Watts 1998).

Такое разделение власти, как правило, закреплено в конституции, которую ни федеративная единица, ни общее правительство не могут изменить в одностороннем порядке. И федеративная единица, и общее правительство напрямую затрагивают гражданство — общее правительство воздействует «на отдельных граждан, составляющих нацию» («Федералист» 39), а власти обеих сторон избираются прямым голосованием (Watts 1998: 121).

Для сравнения, децентрализованная власть в унитарных государствах, как правило, может быть отозвана центральным законодательным органом по своему усмотрению. Несмотря на такое закрепление, определенная централизация зачастую возникает из-за конституционных интерпретаций, выдвигаемых федеральным судом, отвечающим за урегулирование конфликтов относительно сферы действия высшей законодательной и/или судебной инстанции.

Чаще всего в конфедерации: а) федеративные единицы могут выйти из нее на законном основании; б) центр осуществляет только те полномочия, которые делегированы ему членами федеративного объединения; в) центр зависит от права вето федеративных единиц при решении многих вопросов; г) решения центра имеют обязательную силу только для федеративных единиц, но не напрямую для граждан; д) у центра нет независимой фискальной или избирательной базы, и/или е) федеративные единицы не уступают центру свои полномочия бессрочно. Конфедерации часто основываются на соглашениях для выполнения конкретных задач, а функции общего правительства могут полностью исполняться государствами-членами. Таким образом, к конфедерациям можно отнести такие политические образования, как возникшие в 1776–1787 гг. Североамериканские штаты, кантоны Швейцарии 1291–1847 гг. и нынешний Европейский Союз, хотя некоторые его элементы характерны для федераций.

В симметричных (кон)федерациях федеративные единицы обладают равным набором полномочий, в то время как в асимметричных (кон)федерациях, таких как Россия, Канада, Европейский Союз, Испания или Индия, их полномочия могут различаться. Некоторые федеративные единицы могут, например, обладать особыми правами в области языка или культуры. Отдельные асимметричные схемы могут включать одно меньшее государство и одно большее, когда меньшее государство участвует в управлении большим, но сохраняет при этом суверенитет в некоторых вопросах (Elazar 1987, Watts 1998).

Если принимаемые централизованно решения вообще не касаются федеративных единиц, то можно говорить о раздельном (раздробленном или составном) федерализме. В качестве примера часто приводят США, где два сенатора от каждого штата не репрезентируют власти федеративной единицы (т. е. штата) и не избираются ими, избираются выборщиками, которых выбирают напрямую граждане, хотя это и является решением федеративной единицы (Конституция США. Ст. II, разд. 1; ср. Dahl 2001). Федерации могут привлекать федеративные единицы в процесс принятия центральных решений по крайней мере двумя различными способами в различных формах взаимозависимого (interlocking) (или кооперативного) федерализма. Представители федеративных единиц могут участвовать в работе центральных органов — в правительстве или законодательных органах (композиционное устройство, основанное на коллективной агентности) (collective agency compositional arrangement).

Кроме того, они часто составляют один центральный орган, который взаимодействует с другими подобными органами, например, когда государственные представители федеративных единиц формируют верхнюю палату парламента с правом вето или отсрочки решений большинством или квалифицированным большинством голосов (устройство, основанное на разделенной агентности, или относительное устройство).

Можно выделить два совершенно разных процесса, ведущих к установлению федерального политического порядка (Friedrich 1968, Buchanan 1995, Stepan 1999 и др.). Независимые государства могут объединяться путем передачи или объединения суверенных полномочий в определенных областях ради таких в противном случае недостижимых благ, как безопасность или экономическое процветание.

Подобные соединяющие (coming together) федеральные политические порядки, как правило, устроены так, чтобы сдерживать центр и не позволять большинству превалировать над одним из субъектов. В качестве примера можно привести нынешние США, Канаду, Швейцарию и Австралию.

Удерживающие (holding together) федеральные политические порядки возникают из унитарных государств по мере того, как правительства передают власть ради снижения угрозы волнений или в результате отделения территориально сгруппированных меньшинств.

Такой федеральный политический порядок часто предоставляет некоторым субъектам определенные сферы суверенитета, например, над языковыми и культурными правами в асимметричной федерации, в то же время сохраняя широкие полномочия центрального правительства и большинства. Например, к таким государствам можно отнести Индию, Бельгию и Испанию.

Кроме территориально организованных федеральных политических порядков, возникают и другие интересные альтернативы централизованным государствам, когда нетерриториальные субъекты состоят из групп, разделяющих общие этнические, религиозные или иные характеристики. Эти системы иногда называют «нетерриториальными» федерациями. Карл Реннер и Отто Бауэр изучали такие устройства для географически рассредоточенных культурных меньшинств, допуская для них некоторую культурную и «личную» автономию без территориального самоуправления (Bauer 1903; Renner 1907; Bottomore and Goode 1978; ср. Tamir 1993 и Nimni 2005). Консоциации состоят из несколько изолированных групп в субъектах, которые, кроме того, представлены в центральных институтах, зачастую осуществляющих управление на основе единогласия, а не большинства голосов (Lijphart 1977).

История федерализма в западной философской мысли

Широкий интерес политических философов к теме централизованных национальных государств заставил обратить внимание на исторические материалы, касающиеся единого суверенитета. Тем не менее мы можем также выделить устойчивый поток материалов по философии федерализма, в том числе за авторством исследователей, более известных своими аргументами в пользу централизованной власти (ср. Karmis and Norman 2005 как пример подобного толкования).

Ряд первых исследователей федералистской мысли изучали причины и недостатки централизованных государств по мере их возникновения и развития в XVII и XVIII вв. Иоганна Альтузия (1557–1630) зачастую считают отцом современной федералистской мысли. В трактате Politica Methodice Digesta (Althusius 1603) он выступал за автономию своего города Эмден — как против лютеранского провинциального лорда, так и против католического императора. Альтузий находился под сильным влиянием французских гугенотов и кальвинизма. Кальвинисты, будучи постоянным меньшинством в ряде государств, разработали доктрину сопротивления как права и обязанности «естественных лидеров» противостоять тирании. Ортодоксальные кальвинисты настаивали на суверенитете в общественных кругах, который подчинялся бы только законам Бога. Французские протестанты-гугеноты продолжили разрабатывать теорию легитимности, представив в 1579 г. трактат Vindiciae Contra Tyrannos под псевдонимом «Юний Брут». Народ, рассматриваемый как корпоративное тело в территориальных иерархических сообществах, обладает дарованным Богом правом сопротивляться правителям без законного обоснования. Отвергнув теократию, Альтузий разработал несектарианскую, нерелигиозную контрактуалистскую политическую теорию федерации, запрещавшую государственное вмешательство даже в целях распространения правильной веры. Примирение с инакомыслием и разнообразием доминировало над любой заинтересованностью в подчинении политической власти религии или наоборот.

Поскольку люди фундаментальным образом зависят от других людей в плане надежного удовлетворения потребностей в спокойной и праведной жизни, мы нуждаемся в сообществах и объединениях, которые как инструментально, и так и сущностно важны для поддержания [subsidia] наших потребностей. Семьи, гильдии, города, провинции, государства и другие ассоциации обязаны своей легитимностью и притязаниями на политическую власть тем своим различным ролям, которую они играют в создании условий для праведной жизни, а не заинтересованностью индивидов в автономии. Каждое объединение претендует на автономию в рамках своей сферы деятельности, которая бы защищала его от вмешательства других объединений. Заимствуя термин, первоначально обозначавший союз между Богом и людьми, Альтузий считает, что объединения заключают светские соглашения — pactum foederis — о совместной жизни во взаимной благожелательности.

Ряд ранних авторов исследовали то, что сегодня мы можем рассматривать как различные виды федерального политического устройства, отчасти с целью разрешения межгосударственных конфликтов.

Людольф Гуго (ок. 1630–1704) в книге «О положении земель Германии» (De Statu Regionum Germanie, 1661) первым выделил конфедерации, основанные на союзах, такие как Римская империя, децентрализованные унитарные государства и федерации, характеризующиеся «двойным правительством» с территориальным разделением властей (см.: Elazar 1998; Riley 1976).

В трактате «О духе законов» (1748) Шарль де Секонда, барон де Монтескьё (1689–1755), утверждал, что конфедеративные устройства объединяют лучшее из малых и больших политических единиц, не имея при этом недостатков ни первых, ни вторых. С одной стороны, они могли бы реализовать преимущества малых государств, такие как республиканское участие и свобода, понятая как не-доминирование, т. е. защита от злоупотребления властью. В то же время конфедеративный порядок обеспечивает такие преимущества более крупных государств, как военная безопасность, устраняющая риски для малых и крупных государств. «Конфедеративная республика» с разделением властей позволяет обеспечить достаточную однородность и идентификацию в рамках достаточно малых федеративных единиц. В свою очередь, они аккумулируют власть, достаточную для обеспечения внешней безопасности, но оставляют за собой право на отделение (Кн. 9.I). Федеративные единицы контролируют друг друга, поскольку другие члены [объединения] могут вмешиваться для подавления восстаний и злоупотребления властью в одном из субъектов. Эти же вопросы вновь поднимаются в появившихся позже материалах, вплоть до обсуждения Европейского союза (ср.: Levy 2004, 2005, 2007).

Дэвид Юм (1711–1776) был несогласен с Монтескьё в том, что меньший размер лучше. Вместо этого он считал, что «в системе правления большого государства... есть достаточно простора для того, чтобы совершенствовать демократию» (Юм 1996: 688). В эссе «Идея совершенного государства» (Там же) Юм рекомендовал федеративное устройство для обсуждения законов при участии и федеративных единиц, и центральных законодательных органов. Федеративные единицы обладают рядом полномочий и участвуют в принятии центральных решений, но их законы и судебные решения всегда могут быть отменены центральными органами. Поэтому, как кажется, модель Юма является федеративной не в том смысле, в каком это понятие используется здесь. Он считал, что такая множественная и географически обширная система сможет лучше, чем небольшие города, предотвратить принятие решений, основанных, вопреки общественным интересам, на «интригах, предубеждениях или страстях» (Юм 1996: 689).

В XVIII веке для Европы было предложено несколько планов умиротворения, рекомендовавших конфедеративные установления. План мира, предложенный в 1713 г. аббатом Шарлем Сен-Пьером (1658–1743), позволял вмешательство в дела федеративных единиц для подавления восстания или ведение войн против тех, кто не являлся членом [объединения], с целью принудить их присоединиться к созданной конфедерации, и требовал единогласия для внесения изменений в соглашение.

Жан-Жак Руссо (1712–1778) представил на рассмотрение предложение Сен-Пьера и подверг его критике, перечислив несколько условий, в том числе и требование, что все крупные державы должны быть членами [объединения], что объединенное законодательство должно иметь обязательную силу, объединенные силы должны быть сильнее любого отдельно взятого государства, а выход из объединения следует считать незаконным. Опять же, для внесения изменений в соглашение необходимо единогласие.

Иммануил Кант (1724–1804) защищал конфедерацию за мир в трактате «К вечному миру» (1796). Вторая окончательная статья договора о вечном мире гласит, что право наций должно основываться на мирной федерации между свободными государствами, а не на мирном договоре или международном государстве:

Дискуссии, сопровождавшие Филадельфийский конвент 1787 г. в США, знаменуют собой очевидное развитие федералистской мысли. Главная их особенность заключается в том, что федерации рассматривались как объединения уже не только федеративных единиц, как в конфедерациях, но и непосредственно граждан.

Статьи Конфедерации 1781 г., принятые 13 американскими штатами, сражавшимися против британского правительства, установили слишком слабый центр для обеспечения правопорядка, обороны и безопасности торговли между штатами. Собрание, ставшее известным под названием Филадельфийский конвент США, состоялось 25 мая — 17 сентября 1787 г. [Его деятельность] была ограничена пересмотром статей, но в итоге оно рекомендовало более фундаментальные изменения. Предложенная конституция вызвала широкие дебаты и споры о преимуществах и рисках федерализма по сравнению с конфедеративными установлениям, что в конечном итоге привело к принятию Конституции, вступившей в силу в 1789 г.

«Антифедералисты» боялись чрезмерной централизации. Они опасались, что полномочия центральных властей не были в достаточной степени ограничены, например, биллем о правах (John DeWitt 1787, Richard Henry Lee), который в конечном счете был ратифицирован в 1791 г. Они также опасались, что центр может постепенно узурпировать полномочия входящих в него членов. Ссылаясь на Монтескьё, другой автор под псевдонимом «Брут» высказывал сомнения, что столь географически крупная республика с таким количеством жителей с конфликтующими интересами сможет избежать тирании и позволит вести общее обсуждение и принимать решения, основанные на знании местных условий (Брут (Brutus) — возможно Роберт Йейтс (Robert Yates) 1787).

В сборнике, известном как «Федералистские статьи», или «Федералист» (The Federalist Papers; The Federalist), Джеймс Мэдисон (1751–1836), Александр Гамильтон (1755–1804) и Джон Джей (1745–1829) активно отстаивали предложенную модель взаимозависимых (interlocking) федеративных установлений (Федералист. 10, 45, 51, 62). Мэдисон и Гамильтон соглашались с Юмом в том, что риск тирании со стороны необузданного большинства в более крупных республиках ниже. В них члены, объединенные общим интересом, могут и станут контролировать друг друга: «яростная пропаганда бумажных денег, вопли об отмене долгов, о равном распределении собственности и прочие недостойные и злоумышленные проекты будут куда менее способны поразить весь состав Союза, точно так же как подобные недуги скорее поразят отдельные районы и округа, нежели целый штат» (Федералист 10). Разделение суверенитета между членами объединения и центром также защитило бы права индивидов от злоупотреблений со стороны властей на любом уровне. Именно так считал Гамильтон, в этой связи приводя многочисленные цитаты из Монтескьё (Федералист 9).

Отмечая проблемы правильного распределения полномочий, Мэдисон поддержал передачу некоторых полномочий федеративным единицам, поскольку они лучше всего подходят для работы с «местными обстоятельствами и интересами» (Федералист 10. — Пер. измен.), которые в противном случае игнорировались бы центром (Федералист 37).

Мэдисон и Гамильтон призвали к централизации полномочий в сфере обороны и торговли между штатами и с другими государствами (Федералист 11, 23), а также выступали за необходимость решения проблем — связанных с координацией и гарантией —частичного соблюдения (partial compliance) с помощью двух новых средств: централизованного принуждения и прямого применения центральных решений в отношении индивидов (Федералист 16; Этот момент также был подмечен Алексисом де Токвилем, 1835–1840). Они настороженно относились к предоставлению членам объединения права вето, типичного для конфедеративных соглашений, поскольку это сделало бы центр слабым и привело бы к «прискорбным задержкам — непрерывным переговорам и интригам, презренным компромиссам в интересах общественного блага». (Мэдисон и Гамильтон, Федералист 22. — Пер. измен.; ср. 20).

Их особенно интересовал вопрос о предотвращении чрезмерной централизации: они утверждали, что подобные опасения следует решать не за счет ограничения объема полномочий в соответствующих областях, таких как оборона, а за счет устройства центральной власти (Федералист 31). Они также утверждали, что народ будет проявлять в большей степени «любовь, уважение и почитание» к правительству штатов благодаря публичной видимости его повседневной работы по отправлению уголовного и гражданского правосудия (Федералист 17).

Джон Стюарт Милль (1806–1873) в главе 17 своего «Рассуждения о представительном правлении» (1861) рекомендовал «частям человечества», не склонным жить под общим правительством, создавать федерации (союзы) ради предотвращения войн между собой и защиты от внешней агрессии (Милль 2006: 327).

Он также хотел наделить центр достаточными полномочиями для реализации всех преимуществ, предоставляемых союзом, включая способность осуществлять свободный торговый обмен, не стесненный таможенными пошлинами (Милль 2006: 335). Он перечислил три необходимых условия для создания федерации: достаточная взаимная симпатия, обусловленная «происхождением, языком, верой и более всего политическими установлениями, так как последние вернее приводят к сознанию политической солидарности»; ни один член объединения не должен быть настолько могущественным, чтобы не нуждаться в союзе с целью защиты или стремиться к неоправданному выходу из союза; приблизительное равенство сил членов союза, чтобы избежать внутренней борьбы за доминирование. Перечисляя преимущества федераций, Милль также утверждал, что они сокращают число маленьких государств, тем самым снижая соблазн агрессии, прекращая войны и снимая ограничения торговли между членами объединения; и что федерации менее агрессивны, поскольку используют свою силу лишь с целью защиты (Милль 2006: 338-339).

Пьер-Жозеф Прудон (1809–1865) в трактате «О федеративном принципе» (1863) отстаивал идею федерализма как наилучшего способа сохранения личной свободы в «естественных» сообществах, таких как семьи и гильдии, заключающие между собой договора под необходимые и конкретные цели. Государство — лишь один из нескольких несуверенных агентов, отвечающий за координацию и не обладающий высшим авторитетом.

Философские размышления о федерализме активизировались во время Второй мировой войны и после нее. На то было несколько причин. Поскольку опустошительная война была в значительной степени вызвана разгулом национализма, суверенным централизованным государством попытались найти альтернативу. И уход колониальных держав оставил полиэтнические государства, которые требовали конструктивных решений для сочетания самоуправления и разделенного правления (Karmis and Norman 2005). Кроме того, глобализация привела не только к интеграции и гармонизации, но и, отчасти в ответ на эти изменения, к поиску путей сохранения некоторого местного самоуправления (Watts 1998).

Если Прудон остерегался централизации, то такие авторы, как Гарольд Ласки, предупреждали об «Устаревании федерализма» (1939). Такие важные проблемы, как те, что порождены «гигантским капитализмом», требуют более централизованных ответов, чем те, которые могут дать федеральные механизмы.

Альтиеро Спинелли и Эрнесто Росси предложили совершенно другую точку зрения в «Манифесте Вентотене» (Ventotene Manifesto), опубликованном в 1944 г. Они осудили тоталитарные, централизованные государства и бесконечные конфликты между ними, вместо этого призывая к созданию европейского федеративного государства с совместным контролем над военными силами и экономической мощью, где «каждое государство сохранит необходимую ему автономию для пластичной артикуляции и развития политической жизни в соответствии с характерными особенностями различных народов». Многие объясняют и обосновывают создание Европейского союза именно в этом ключе, в то время как другие настроены более критически.

Недавние философские дискуссии о федерализме затронули ряд вопросов, в том числе ключевое обоснование федерализма и внимание к источникам стабильности и нестабильности; легитимное разделение власти между федеративными единицами и центром; распределительной справедливости, вызовы демократической теории и опасения по поводу политики признания.

Обоснование федерализма

Многие доводы в пользу федерализма традиционно приводились с точки зрения поощрения различных форм свободы в форме не-доминирования, неприкосновенности или расширенного набора возможностей (Elazar 1987a). Рассматривая основания, выдвигаемые в научной литературе в пользу федерального политического порядка, многие авторы, по-видимому, выступают за децентрализацию, не требуя конституционного усиления разделенной власти. Можно выделить два набора доводов: одни отдают предпочтение федеральному порядку перед отделением и полностью независимыми суверенными государствами; вторые выступают за федеральное устройство, а не (еще более) централизованные унитарные государства. Они встречаются в разных формах и берут начало в разных исходных позициях, выступают за «соединяющий» федерализм или же за «удерживающий» федерализма.

Основания с пользу федеративного порядка в сравнении с отдельными государствами или выходом из объединения

Ниже приведен список оснований, доказывающих преимущества федеративного порядка перед отдельными государствами или выходом из объединения

• Федерации могут различными способами укреплять мир, предотвращая войны и снимая опасения относительно войн. Государства могут присоединиться к (кон)федерации, чтобы, объединившись, достичь достаточного могущества, тем самым не только отпугнув внешних агрессоров, но и/или предотвратив агрессивные и превентивные войны друг с другом. Европейские федералисты Алтиери Спинелли, Эрнесто Росси и Эудженио Колорни выступали в пользу последнего в «Манифесте Вентотене» 1941 года: только европейская федерация может предотвратить войну между тоталитарными государствами-агрессорами. Такие доводы, конечно, предполагают, что (кон)федерация не станет более агрессивной, чем каждое государство в отдельности, на что указывал еще Милль.

• Федерации могут способствовать экономическому процветанию, устраняя внутренние барьеры в торговле за счет экономии масштаба, создавая и поддерживая соглашения о торговле между членами союза или становясь достаточно крупным глобальным игроком, способным влиять на международные торговые режимы (о последнем применительно к ЕС ср. Keohane and Nye 2001: 260).

• Федеральные механизмы могут защищать индивидов от политических властей, ограничивая государственный суверенитет путем предоставления ряда полномочий центру. Передавая центру полномочия, позволяющие вмешиваться в работу федеративных единиц, федеральные механизмы могут защищать права меньшинств от властей членов объединения (Федералист, Watts 1999). Такие доводы, конечно, предполагают, что злоупотребления со стороны центра менее вероятны.

• Федерации могут содействовать достижению некоторых целей суверенных государств, таких как [установление] заслуживающих доверия обязательств, определенные виды координации и контроль над внешними факторами, путем передачи некоторых полномочий общему органу. Поскольку сотрудничество в одних областях может «расползтись» и породить требования для дальнейшей координации в других областях, федерации зачастую демонстрируют признаки ползучей централизации.

• Федеральные механизмы могут усилить политическое влияние бывших суверенных правительств, как путем содействия координации, так и — в особенности для малых государств — предоставляя этим государствам-членам влияние или даже право вето при принятии политических решений, вместо того, чтобы они оставались просто стороной, принимающей [избранную] политику.

• Федеральный политический порядок может оказаться предпочтительным в качестве подходящей формы связанных организаций, например, в «органических» концепциях политического и социального порядка. Федерация может способствовать развитию сотрудничества, правосудия или других ценностей между своими субъектами и между входящими в их состав членами, например, путем контроля, законодательной деятельности, обеспечения или консолидации соглашений, гарантии прав человека, защищенности от вмешательства или расширения. Начиная с семьи, каждая более крупная единица отвечает за содействие процветанию федеративной единицы и получению общих благ, недоступных для них без общей власти. Такие доводы приводились такими отличными друг от друга авторами, как Альтузий, сторонниками католической традиции субсидиарности, представленной папами Львом XIII (1891) и Пием XI (1931), а также Прудоном.

Обоснование преимуществ федерального устройства в сравнении с унитарным государством

Ниже приведет список оснований, доказывающих преимущества федерального порядка в сравнении с унитарным государством:

• Федеральные механизмы способны защитить от центральных властей посредством обеспечения иммунитета и не-доминирования для миноритарных групп или наций. Конституционное распределение полномочий между членами объединения защищает индивидов от власти центра, в то время как механизмы взаимозависимости оказывают влияние на центральные решения через органы федеративных единиц (Madison, Hume, Goodin 1996). Таким образом, члены объединения могут контролировать центральную власть и предотвращать неправомерные действия, противоречащие воле меньшинств: «Великая демократия должна либо пожертвовать самоуправлением ради единства, либо сохранить его с помощью федерализма. Сосуществование нескольких наций в одном государстве — это испытание, равно как и наилучшая гарантия их свободы... Объединение различных наций в одном государстве есть столь же необходимое условие цивилизованной жизни, как объединение людей в общество» (Acton 1907: 277).

• Если говорить более конкретно, то федеральные механизмы могут учитывать интересы меньшинств, стремящихся к самоопределению и сохранению своей культуры, языка или религии. Такие механизмы автономии и иммунитета явно предпочтительнее, чем политические конфликты, которые могут возникнуть в результате попыток отделения таких групп. Центральные власти могут отвечать нарушениями прав человека, гражданскими войнами или этническими чистками для предотвращения таких сепаратистских движений.

• Федеральный порядок может расширить возможности участия граждан в процессе принятия публичных решений; посредством обсуждения и [предоставления] должностей как в органах членов союза, так и в органах центрального [правительства], что обеспечивает формирование личности через участие большего числа граждан (Милль 1998, гл. 15).

• Федерации могут способствовать эффективной максимизации предпочтений в более общем плане, как это описано в литературе об экономическом и фискальном федерализме, хотя многие подобные доводы поддерживают децентрализацию, а не собственно федерализм. Исследования по «фискальному федерализму» обращаются к оптимальному распределению полномочий, обычно рекомендуя центральное перераспределение, но с распределением общественных благ на местном уровне. Федеральные механизмы могут обеспечить возможность оптимального согласования полномочий по созданию общественных благ для конкретных затронутых подгрупп населения. Если предпочтения отдельных лиц систематически варьируются по территории в соответствии с внешними или внутренними параметрами, такими как география или общие вкусы и ценности, то федеральные или децентрализованные механизмы, допускающие местную вариативность, могут оказаться вполне подходящими по нескольким причинам.

Принимаемые на местном уровне решения предотвращают перегрузку централизованных процессов принятия решений, а лица, принимающие решения на местном уровне, могут лучше понимать имеющиеся предпочтения и альтернативы, так что оказываемые ими услуги будут лучше, чем те, которые предоставило бы центральное правительство, склонное игнорировать различия в местных предпочтениях (Smith 1776: 680). Предоставление полномочий подгруппам населения, разделяющим предпочтения относительно публичных услуг, также может также повысить эффективность, позволяя этим подгруппам создавать такие «внутренние продукты» и «клубные блага» по цене, которую платят лишь они сами (Musgrave 1959, 179–80, Olson 1969, Oates’ 1972: «Теорема децентрализации»).

• В рамках федерального устройства могут найти пристанище территориальные группы, такие как этнические или культурные меньшинства, с предпочтениями, отличающимися от установок большей части населения: причем они не будут подчиняться решениям большинства, существенно или систематически противоречащим их предпочтениям. Таким образом, неунитарные механизмы могут свести к минимуму принуждение и учитывать интересы как можно большего числа граждан (Милль 2006, гл. 15; Elazar 1968; Lijphart 1999). Такие соображения, отталкивающиеся от экономической эффективности и решений большинства, «будут отдавать предпочтение только тем федеральным решениям, для которых действенными аргументами в пользу передачи полномочий более высоким уровням власти будут лишь неделимость, экономия от масштаба, экстерналии и стратегические требования» (Padou-Schioppa 1995: 155).

• Федеральные механизмы могут не только защищать существующие группы индивидов с общими ценностями или предпочтениями, но и способствовать мобильности и, следовательно, территориальному объединению лиц с похожими предпочтениями. Способность (автономия) членов союза к экспериментированию может способствовать конкуренции за тех индивидов, которые могут свободно перемещаться туда, где их предпочтения удовлетворяются наилучшим образом. Такая возможность перемещения в федеративные единицы, объединяющие людей со схожими взглядами, может стать еще одним преимуществом местной автономии в области предоставления публичных услуг — отсутствие экономии от масштаба и экстерналий (Tiebout 1956, Buchanan 2001), — хотя в результате положение тех, у кого имеются дорогостоящие потребности и кто менее мобилен, может ухудшиться.

Дальнейшие философские вопросы

В последнее время много внимания уделялось философским вопросам, возникающим в связи с эмпирическими данными о федерализме; оно подогревалось различными дилеммами, стоящими среди прочего перед Канадой, Австралией, Непалом, рядом европейских государств и Европейским союзом.

Вопросы конституционного и институционного устройства

Федеральный политический порядок требует внимания к ряду конституционных и других институциональных проблем, некоторые из которых поднимают своеобразные и интригующие вопросы нормативной политической теории (Watts 1998; Norman 2006).

• Состав: как определить границы члена объединения, например, по географическим, этническим или культурным признакам; должно ли появление новых членов из числа старых требовать конституционных изменений, следует ли допускать отделение, и если да, то каким образом, и т.д.

• Распределение власти: разделение законодательной, исполнительной, судебной и конституционной [т.е. власти вносить поправки в конституцию] власти между членами объединения и центральными институтами. В асимметричных схемах некоторые из них могут различаться между отдельными субъектами.

•  Распределение полномочий: форма влияния членов объединения в центральных директивных органах в рамках взаимозависимых политических систем.

Эти задачи должны решаться с учетом ряда важных соображений, отмеченных ниже.

Источники стабильности

По мере установления политического порядка федеральные политические механизмы создают специфические проблемы, связанные со стабильностью и доверием. Федерации имеют тенденцию к распаду — будь то в форме сепаратизма или централизации в направлении к унитарному государству.

Такая неустойчивость не должна нас удивлять, учитывая, что эта напряженность, как правило, дает толчок к развитию федерального политического порядка. Например, напряженность в отношениях между большинством и национальными меньшинствами в многонациональных федерациях. Поэтому федеральные политические порядки часто характеризуются высоким уровнем «конституционной политики». Содержание их конституций и других институтов могут кардинальным образом влиять на эти конфликты и их последствия. Политические партии часто расходятся во мнениях по конституционным вопросам, касающимся соответствующих областей автономии субъектов, форм сотрудничества и способов предотвращения фрагментации. Такая предвзятость в выборке государств, которые федерализируются для удержания единства, затрудняет оценку утверждений о том, что федералистская политика увековечивают расколы и подпитывает, а не подавляет сепаратистские движения. Некоторые, тем не менее, утверждают, что демократические, взаимозависимые федерации смягчают подобные тенденции (Simeon 1998, Simeon and Conway 2001, Linz 1997; ср. McKay 2001, Filippov, Ordeshook and Shvetsova 2004).

Многие авторы отмечают, что проблемы стабильности должны решаться не только путем институционального дизайна, но и посредством обеспечения «всеобъемлющей лояльности» граждан к федерации в целом в дополнение к лояльности по отношению к собственному субъекту (Franck 1968, Linz 1997). Законные основания, содержание и разделение такой двойной публичной лояльности — центральные темы политических философий федерализма (Norman 1995a, Choudhry 2001). Некоторые принимают (ограниченные) обращения к таким соображениям, как общая история, практики, культура или этническая принадлежность, с целью разграничения членов объединения и наделения их определенными полномочиями, даже если такие «коммунитарные» черты рассматриваются как более проблематичные основания для (унитарных) политических порядков (Kymlicka 1995, Habermas 1996: 500). Идею о том, что избиратели и политики, представляющие их федеративную единицу, должны сообразовываться с интересами других членов федерации в взаимозависимых учреждениях, следует предварительно прояснить, если мы хотим, чтобы понятие «гражданина двух содружеств» было последовательным и прочным.

Разделение власти

Еще одной смежной важнейшей философской темой можно считать критическую оценку предполагаемых оснований федеральных соглашений в целом и разделения полномочий между субъектами и центральными органами в частности, о чем уже говорилось в предыдущих разделах данной статьи. К числу недавних материалов относятся: Knop et al. 1995, Kymlicka 2001, Kymlicka and Norman 2000, Nicolaidis and Howse 2001, Norman 2006. К числу важных вопросов, особенно связанных с рисками нестабильности, относятся следующие:

- Как следует распределять полномочия, учитывая, что они должны использоваться — и что ими можно также злоупотребить — политическими деятелями на разных уровнях для придания силы их требованиям. Озабоченность стабильностью требует пристального внимания к влиянию этих полномочий на способность создавать и поддерживать «двойную лояльность» среди граждан.

- Как гарантировать, что ни федеративные единицы, ни центральные власти не будут выходить за рамки своей юрисдикции. Как отметил Милль, «требуется… чтобы… высшая власть, вершащая споры между ними, была предоставлена не одному из двух правительств или их органам, а совершенно независимому судилищу» (Милль 2006: 332). Такой суд должен быть достаточно независимым, но не полностью неподотчетным. Многие исследователи, похоже, обнаруживают тенденцию централизации среди таких судов (Watts 1998).

Как сохранить достаточный демократический контроль над центральными органами, когда они состоят из представителей исполнительной власти федеративной единицы? Цепочки подотчетности могут быть слишком длинными для надлежащего реагирования. Это часть ключевой проблемы «дефицита демократии» в Европейском союзе (Watts 1998, Føllesdal and Hix 2006).

- Кто уполномочен пересматривать конституционно закрепленное разделение власти? Некоторые считают, что существенные изменения в национальном суверенитете происходят тогда, когда такие изменения происходят без единогласия, характерного для договоров.

Этот принцип можно уточнить несколькими способами, например, в отношении того, какие части объединения включены, какие цели должны быть достигнуты и кто обладает полномочиями для его применения. Этот принцип имеет длинный послужной список. В последнее время он приобрел политическую значимость в основном благодаря своей способности развеивать страх централизации в Европе — спорной роли, которую этот принцип не вполне выполняет (Fleiner and Schmitt 1996, Burgess and Gagnon 1993, Føllesdal 1998).

Распределительная справедливость

Что касается распределительной справедливости, то федеральный политический порядок должен снимать напряженность между обеспечением автономии членов объединения и сохранением необходимого перераспределения внутри и между членами объединения. Действительно, федералисты рассматривали федеральные механизмы как важную меру предосторожности от «равного разделения собственности» (Федералист 10). Политологов Линца и Степана можно считать сторонниками гипотезы федералистов. По сравнению с унитарными государствами, входящими в Организацию экономического сотрудничества и развития (OECD), в «соединяющих» (coming together) федерациях, как правило, отмечается более высокий показатель детской бедности в домашних хозяйствах одиноких матерей и более высокий процент — свыше 60 — населения, живущего в нищете. Линц и Степан объясняют это неравенство тем, что эти федерации, стремясь защитить отдельных лиц и членов объединения от центральных властей, в сочетании со слабой партийной системой, создают механизмы «сдерживания демоса». Для сравнения, Конституция Германии (не являющейся «соединяющей» федерацией) прямо требует выравнивания условий жизни среди членов союза (Ст. 72.2). Нормативные аргументы могут также поддерживать определенную распределительную роль федеральных установлений, например, для легитимации компромиссов между автономией членов объединения и требованиями о перераспределении благ между субъектами (Føllesdal 2001). Главный нормативный вопрос заключается в том, в какой степени общая культура и связи между гражданами в исторически суверенном государстве уменьшают требования о перераспределении благ между федеративными единицами.

Демократическая теория

Федерализм поднимает перед демократической теорией несколько проблем, особенно разработанной для унитарных государств. Федеральные механизмы зачастую оказываются более сложными, что бросает вызов стандартам прозрачности и подотчетности. Ограниченные политические программы каждого центра власти также требуют обоснования (Dahl 1983; Braybrooke 1983). Один из нескольких частных вопросов касается статуса членов объединения (относительно дальнейших вопросов ср.: Norman 2006, 144-150).

Власть, которой обладают входящие в федерацию члены, часто ограничивает или нарушает принцип большинства, и это заслуживает внимательного анализа. Демократическая теория уже давно занимается вопросом о том, как предотвратить доминирование над меньшинствами, и многие федеральные политические режимы справляются с этим, позволяя федеративным единицам влиять на общие решения. Федеральные политические порядки обычно регулируют политическое влияние индивидов, направляя их голос в пользу граждан небольших по размеру субъектов или предоставляя представителям этих субъектов право вето на принятие важных решений. Таким образом, меньшинства осуществляют контроль, явно нарушая принцип политического равенства и принцип «один человек — один голос» в тех случаях, когда члены объединения имеют разный размер. Эти детали поднимают фундаментальные нормативные вопросы о том, почему федеративные единицы важны для распределения политической власти между индивидами, проживающими в различных федеративных единицах.

Политика признания

Многие федеральные политические порядки встраивают миноритарные группы двумя вышеописанными способами: через разделение власти и предоставление им возможности влиять на общие решения. Эти меры политики идентичности могут быть ценным способом общественного признания и одобрения групп и их членов, иногда на основе предшествующего доминирования. Однако политика идентичности также создает проблемы (Gutman 1994), особенно для федерального устройства, которое сталкивается с высоким риском нестабильности и должно поддерживать двойную политическую лояльность граждан. Механизмы самоуправления могут угрожать федеральному политическому порядку: «требования о самоуправлении отражают стремление ослабить связи с более широким сообществом и, по сути дела, ставят под сомнение саму его природу, авторитет и прочность» (Kymlicka and Norman 1994: 375). Акцент на «признании и институционализации различий может подорвать условия, которые значимы для общей идентификации и, следовательно, взаимности» (Carens 2000: 193).

Часто считается, что федерации — это sui generis, единственное в своем роде отклонение от идеального типа унитарного суверенного государства, известного со времен Вестфальского мирового порядка (1648 г.). Действительно, каждая федерация вполне может быть по-своему федеративной, но нелегко кратко охарактеризовать и оценить ее как идеально-типический политический порядок. Феномен неунитарного суверенитета не нов, а федеральное примирение различий вполне может быть лучше, чем его альтернативы. Вопрос, когда и почему так сложилось, давно является предметом философского, теоретического и нормативного анализа и рефлексии. Такие публичные доводы сами по себе могут способствовать формированию всеобъемлющей лояльности, необходимой для граждан стабильных, легитимных федераций, которые должны считать себя членами двух содружеств.

Библиография

Источники и комментарии

Кант И. К вечному миру. Философский проект (пер. с нем. А.В. Гулыги) // Кант И. Собрание сочинений в восьми томах. Юбилейное издание 1794–1994. Под общ. ред. А.В. Гулыги. Т. 7. М., 1994. С. 5–136.

Конституция Соединенных Штатов Америки (Пер. с англ. О.А. Жидкова) // Соединенные Штаты Америки. Конституция и законодательные акты. Под ред. и со вступ. ст. О.А. Жидкова. М., 1993. С. 29–49.

Милль Дж. С. Размышления о представительном правлении. Челябинск, 2006.

Монтескьё Ш.Л. О духе законов. Пер. с фр. А.В. Матешук. М., 1999.

Федералист. Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. Пер. с англ. Н.Н. Яковлева. М., 1994.

Юм Д. Идея совершенного государства (пер. с англ. Е.С. Лагутина) // Юм Д. Сочинения в двух томах. Т. 2. М., 1996. С. 675–689.

Brutus, Junius (Philippe Duplessis-Mornay?), 1579, Vindiciae contra tyrannos, George Garnett (transl. and ed.), Cambridge: Cambridge University Press, 1994.

Althusius, Johannes, 1603, Politica Methodice Digesta, Frederick S. Carney (transl.), Daniel J. Elazar (introd.), Indianapolis: Liberty Press, 1995.

Arendt, Hannah, 1972, “Thoughts on Politics and Revolution,” in Crises of the Republic, New York: Harcourt Brace, 199–233.

Hugo, Ludolph, 1661, De Statu Regionum Germaniae. Helmstadt: Sumptibus Hammianis.

Saint-Pierre, Abbé Charles, 1713, Projet pour rendre la paix perpêtuelle en Europe (Project to make peace perpetual in Europe), Paris: Fayard, 1986.

Montesquieu, Baron de, 1748, The Spirit of Laws, Amherst, NY: Prometheus Books, 2002.

Rousseau, Jean-Jacques, 1761, A Lasting Peace Through the Federation of Europe, C.E. Vaughan (trans.), London: Constable, 1917.

Rousseau, Jean-Jacques, 1761, “Summary and Critique of Abbé Saint-Pierre's Project for Perpetual Peace,” in Grace G. Roosevelt (ed.), Reading Rousseau in the Nuclear Age, Philadelphia: Temple University Press, 1990.

Hume, David, 1752, “Idea of a Perfect Commonwealth,” in T.H. Green and T.H. Grose (eds.), Essays moral, political and literary, London: Longmans, Green, 1882

Smith, Adam, 1776, An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations, London: Dent, 1954.

Storing, Herbert, and Murray Dry (eds.), 1981–, The Complete Anti-Federalist (7 Volumes), Chicago: University of Chicago Press.

Hamilton, Alexander, James Madison, and John Jay, 1787–88, The Federalist Papers, Jacob E. Cooke (ed.), Middletown, CT: Wesleyan University Press, 1961.

Kant, Immanuel, 1784, “An Answer to the Question: ‘What Is Enlightenment?’” in Hans Reiss (ed.), Kant's Political Writings, Cambridge: Cambridge University Press, 1970, 54–60.

Kant, Immanuel, 1796, “Perpetual Peace: A Philosophical Sketch,” in Hans Reiss (ed.), Kant's Political Writings, Cambridge: Cambridge University Press, 1970, 93–130.

de Tocqueville, Alexis, 1835–40, Democracy in America, P. Bradley (ed.), New York: Vintage.

Mill, John Stuart, 1861, Considerations on Representative Government, New York: Liberal Arts Press, 1958.

Proudhon, Pierre Joseph, 1863, Du Principe Federatif, J.-L. Puech and Th. Ruyssen (eds.), Paris: M. Riviere, 1959.

Leo XIII, 1891, “Rerum Novarum,” in The Papal Encyclicals 1903–1939, Raleigh: Mcgrath, 1981.

Renner, Karl, 1899, Staat und Nation, Vienna. Reprinted as “State and Nation” in Ephraim Nimni (ed.), National Cultural Autonomy and Its Contemporary Critics, London: Routledge, 2005, 64-82.

Pius XI, 1931. “Quadragesimo Anno,” in The Papal Encyclicals 1903–1939, Raleigh: Mcgrath, 1981.

Spinelli, Altiero, and Ernesto Rossi, 1944, Il manifesto di Ventotene (The Ventotene Manifesto), Naples: Guida, 1982; reprinted in Karmis and Norman 2005.

Дополнительная литература

Acton, Lord, 1907, “Nationality,” in J. N. Figgis (ed.), The History of Freedom and Other Essays, London: Macmillan.

Aroney, Nicholas, 2007, “Subsidiarity, Federalism and the Best Constitution: Thomas Aquinas on City, Province and Empire,” Law and Philosophy, 26(2): 161–228.

Bakvis, Herman, and William M. Chandler (eds.), 1987, Federalism and the Role of the State, Toronto: Toronto University Press.

Bauer, Otto, 2000, The Question of Nationalities and Social Democracy (with introduction by Ephraim Nimni), Minneapolis: University of Minnesota Press. [original 1907, Die Nationalitätenfrage und die Sozialdemokratie, Vienna].

Beer, Samuel H., 1993, To Make a Nation: the Rediscovery of American Federalism, Cambridge, MA: Harvard University Press.

Books and Articles

Bottomore, Tom and Patrick Goode (eds.), 1978, Austro-Marxism, Oxford: Oxford University Press.

Braybrooke, David, 1983, “Can Democracy Be Combined With Federalism or With Liberalism?” , in J. R. Pennock and John W. Chapman (eds.), Nomos XXV: Liberal Democracy, New York, London: New York University Press.

Buchanan, James, 1995, “Federalism as an ideal political order and an objective for constitutional reform,” Publius, 25(2): 19–27.

Buchanan, James, 1999/2001, Federalism, Liberty and the Law, Collected Works (Volume 18), Indianapolis: Liberty Fund.

Burgess, Michael, and Alain G. Gagnon (eds.), 1993, Comparative Federalism and Federation: Competing Traditions and Future Directions, London: Harvester Wheatsheaf.

Burgess, Michael, and Alain G. Gagnon (eds.), 2010, Federal Democracies, Abingdon: Routledge.

Carens, J. H., 2000, Culture, Citizenship, and Community. A Contextual Exploration of Justice as Evenhandedness, Oxford: Oxford University Press.

Choudhry, Sujit, 2001, “Citizenship and Federations: Some Preliminary Reflections,” in Nicolaidis and Howse (eds.) 2001, 377–402.

Dahl, Robert A., 1983, “Federalism and the Democratic Process,” in J. R. Pennock and J. W. Chapman (eds.), NOMOS XXV: Liberal Democracy, New York: New York University Press, 95–108.

Dahl, Robert A., 2001, How Democratic Is the American Constitution?, New Haven: Yale University Press.

De Schutter, Helder, 2011, “Federalism as Fairness,” The Journal of Political Philosophy, 19(2): 167–189.

Dimitrios, Karmis, 2010, “Togetherness in Multinational Federal Democracies. Tocqueville, Proudhon and the Theoretical Gap in the Modern Federal Tradition,” in M. Burgess and A. G. Gagnon (eds.), Federal Democracies, Abingdon: Routledge, 46–63.

Elazar, Daniel J., 1968, “Federalism,” International Encyclopedia of the Social Sciences, New York: Macmillan, p. 356–361.

Elazar, Daniel J., 1987, Exploring Federalism, Tuscaloosa: University of Alabama Press.

Elazar, Daniel J., 1987, Federalism As Grand Design: Political Philosophers and the Federal Principle, Lanham, MD: University Press of America.

Elazar, Daniel J., 1998, Covenant and Civil Society, New Brunswick, NJ: Transaction Publishers.

Filippov, Mikhail, Peter C. Ordeshook, and Olga Shvetsova, 2004, Designing Federalism: A Theory of Self-sustainable Federal Institutions, Cambridge: Cambridge University Press.

Fleiner, Thomas, and Nicolas Schmitt (eds.), 1996, Towards European Constitution: Europe and Federal Experiences, Fribourg: Institute of Federalism.

Fleming, James E., and Jacob T. Levy (eds.), 2014, Federalism and Subsidiarity, Nomos (Volume 55), New York: New York University Press.

Follesdal, Andreas, 1998, “Subsidiarity,” Journal of Political Philosophy, 6(2): 231–59.

Follesdal, Andreas, 2001, “Federal Inequality Among Equals: A Contractualist Defense,” Metaphilosophy, 32: 236–55.

Follesdal, Andreas, and Simon Hix, 2006, “Why There Is a Democratic Deficit in the EU,” Journal of Common Market Studies, 44(3): 533–62.

Forsyth, Murray, 1981, Union of States: the Theory and Practice of Confederation, Leicester: Leicester University Press.

Franck, Thomas M. (ed.), 1968, Why Federations Fail: An Inquiry into the Requisites for Successful Federalism, New York: New York University Press.

Friedrich, Carl, 1968, Trends of Federalism in Theory and Practice., New York: Praeger.

Gagnon, Alain-G., and James Tully (eds.), 2001, Multinational Democracies, Cambridge: Cambridge University Press.

Golemboski, David, 2015, “Federalism and the Catholic Principle of Subsidiarity,” Publius, 45(4): 526–51.

Goodin, Robert, 1996, “Designing constitutions: the political constitution of a mixed commonwealth,” Political Studies, 44: 635–46.

Grégoire, Jean-Francois, and Michael Jewkes, (eds.), 2015, Recognition and Redistribution in Multinational Federations, Leuven: Leuven University Press.

Gutmann, Amy (ed.), 1994, Multiculturalism: Examining the Politics of Recognition, Princeton: Princeton University Press.

Habermas, Jürgen, 1992, Faktizität und Geltung, Frankfurt am Main: Suhrkamp; translated as Between Facts and Norms, William Rehg (trans.), Oxford: Polity, 1996.

Habermas, Jürgen, 2001, Postnational Constellation, Cambridge, Mass: MIT Press

Härtel, Ines (ed.), 2012, Handbuch Föderalismus: – Föderalismus als Demokratische Rechtsordnung und Rechtskultur in Deutschland, Europa und der Welt, 4 volumes, Berlin: Springer.

Heidemann, Dietmar, and Katja Stoppenbrink (eds.), 2016, Join, or Die: Philosophical Foundations of Federalism, Berlin: De Gruyter.

Hueglin, Thomas O., 1999, Early Modern Concepts for a Late Modern World: Althusius on Community and Federalism, Waterloo, Ontario: Wilfrid Laurier University Press.

Jewkes, Michael, 2016, “Diversity, Federalism and the Nineteenth-Century Liberals,” Critical Review of International Social and Political Philosophy, 19(2): 184–205.

Karmis, Dimitrios, and Wayne Norman (eds.), 2005, Theories of Federalism: A Reader, New York: Palgrave.

Keohane, Robert O., and Joseph S. Nye, 2001, Power and Interdependence: World Politics in Transition (3rd Edition), New York: Longman.

King, Preston, 1982, Federalism and Federation, Baltimore: Johns Hopkins, and London: Croom Helm.

Klusmeyer, Douglas, 2010, “Hannah Arendt’s Case for Federalism,” Publius, 40(1): 31–58.

Klusmeyer, Douglas, 2010, “Hannah Arendt’s Case for Federalism,” Publius, 40(1): 31–58.

Knop, Karen, Sylvia Ostry, Richard Simeon and Katherine Swinton (eds.), 1995, Rethinking Federalism: Citizens, Markets and Governments in a Changing World, Vancouver: University of British Columbia Press.

Kymlicka, W., and Wayne Norman, 1994, “Return of the Citizen: A Survey of Recent Work on Citizenship Theory,” Ethics, 104(2): 352–381.

Kymlicka, Will, 2001, “Minority Nationalism and Multination Federalism,” in Politics in the Vernacular, Oxford: Oxford University Press, pp. 91–119.

Kymlicka, Will, 2002, Contemporary Political Philosophy: An Introduction (2nd edition), Oxford: Clarendon Press.

Kymlicka, Will, and Wayne Norman (eds.), 2000, Citizenship in Diverse Societies, Oxford: Oxford University Press.

Laski, Harold, 1939, “The Obsolesence of Federalism,” The New Republic, 98 (May 3): 367–69. Reprinted in Karmis and Norman 2005.

Levinson, Sanford, 2015, An Argument Open to All: Reading “the Federalist” in the 21st Century, New Haven: Yale University Press.

Levy, Jacob, 2004, “National Minorities Without Nationalism,” in Alain Dieckhoff (ed.), The Politics of Belonging: Nationalism, Liberalism, and Pluralism, Lanham, MD: Rowman & Littlefield.

Levy, Jacob, 2006, “Beyond Publius: Montesquieu, Liberal Republicanism, and the Small-Republic Thesis,” History of Political Thought, 27(1): 50–90.

Levy, Jacob, 2007a, “Federalism, Liberalism, and the Separation of Loyalties,” American Political Science Review, 101(3): 459–77.

Levy, Jacob, 2007b, “Federalism and the Old and New Liberalisms,” Social Philosophy and Policy, 24(1): 306–26.

Levy, Jacob, 2008, “Self-determination, non-domination, and federalism,” Hypatia, 23(3): 60–78.

Lijphart, Arend, 1977, Democracy in Plural Societies: A Comparative Exploration, Yale University Press, New Haven.

Lijphart, Arend, 1999, Patterns of Democracy: Government Forms and Performance in Thirty-Six Countries, New Haven: Yale University Press.

Linz, Juan J., 1999, “Democracy, multinationalism and federalism,” in A. Busch and W. Merkel (eds.), Demokratie in Ost und West, Frankfurt am Main: Suhrkamp, 382–401.

McKay, David, 2001, Designing Europe—Comparative Lessons from the Federal Experience, Oxford: Oxford University Press.

Musgrave, Robert A., 1959, The Theory of Public Finance: a Study in Political Economy, New York: Mcgraw-Hill.

Nicolaidis, Kalypso, and Robert Howse (eds.), 2001, The Federal Vision: Legitimacy and Levels of Governance in the US and the EU, Oxford: Oxford University Press.

Nimni, Ephraim (ed.), 2005, National-Cultural Autonomy and its Contemporary Critics, Milton Park: Routledge.

Norman, Wayne J., 1994, “Towards a Philosophy of Federalism,” in Judith Baker (ed.), Group Rights, Toronto: University of Toronto Press, 79–100.

Norman, Wayne J., 1995a, “The Ideology of Shared Values: A Myopic Vision of Unity in the Multi-Nation State,” in Joseph Carens (ed.), Is Quebec Nationalism Just? Perspectives From Anglophone Canada, Montreal: McGill-Queens University Press, 137–59.

Norman, Wayne J., 1995b, “The Morality of Federalism and the Evolution of the European Union,” Archiv für Rechts- und Sozialphilosophie, 59: 202–211.

Norman, Wayne J., 2006, Negotiating Nationalism: Nation-building, Federalism and Secession in the Multinational State, Oxford: Oxford University Press.

Oates, Wallace, 1972, Fiscal Federalism, New York: Harcourt Brace Jovanovich.

Olson, Mancur, 1969, “Strategic Theory and Its Applications: the Principle of ‘Fiscal Equivalence’: the Division of Responsibility Among Different Levels of Government,” American Economic Review, 59(2): 479–532.

Padou-Schioppa, Tommaso, 1995, “Economic Federalism and the European Union,” in Knop et al. 1995, 154–65.

Renner, Karl, 1917, “The Development of the National Idea,” in Bottomore and Goode 1978, 118–25.

Riker, William H., with Andreas Føllesdal, 2007, “Federalism,” in Robert E. Goodin, Philip Pettit and Thomas Pogge (eds.), A Companion to Contemporary Political Philosophy, Oxford: Blackwell.

Riley, Patrick, 1973, “Rousseau As a Theorist of National and International Federalism,” Publius, 3(1): 5–18.

Riley, Patrick, 1976, “Three Seventeenth-Century Theorists of Federalism: Althusius, Hugo and Leibniz,” Publius, 6(3): 7–42.

Riley, Patrick, 1979, “Federalism in Kant's Political Philosophy,” Publius, 9(4): 43–64.

Rose-Ackerman, Susan, 1980, “Risk Taking and Reelection: Does Federalism Promote Innovation?,” The Journal of Legal Studies, 9(3): 593–616

Sbragia, Alberta M., 1992, “Thinking about the European future: the uses of comparison,” in Alberta M. Sbragia (ed.), Euro-Politics: Institutions and policymaking in the ‘new’ European Community, Washington, DC: The Brookings Institution, 257–90.

Shepsle, Kenneth A., 1986, “Institutional equilibrium and Equilibrium institutions”, in Herbert Weisberg (ed.), Political Science: The science of politics, New York: Agathon Press, 51–81.

Simeon, Richard, 1998, “Considerations on the Design of Federations: The South African Constitution in Comparative Perspective,” SA Publiekreg/Public Law, 13(1): 42–72.

Simeon, Richard, and Daniel-Patrick Conway, 2001, “Federalism and the Management of Conflict in Multinational Societies,”, in Gagnon and Tully 2001, 338–65.

Stepan, Alfred, 1999, “Federalism and Democracy: Beyond the U.S. Model,” Journal of Democracy, 10: 19–34; reprinted in Karmis and Norman 2005.

Stoppenbrink, Katja, 2016, “Representative Government and Federalism in John Stuart Mill,” in D. Heidemann and K. Stoppenbrink (eds.), Join, or Die: Philosophical Foundations of Federalism, Berlin: de Gruyter: 209–232.

Tamir, Yael, 1993, Liberal Nationalism, Princeton: Princeton University Press.

Taylor, Charles, 1993, Reconciling the Solitudes: Essays on Canadian Federalism and Nationalism, Montreal: McGill-Queen's Press.

Tiebout, Charles M., 1956, “A Pure Theory of Local Expenditures,” Journal of Political Economy, 64(5): 416–24.

Trechsel, Alexander (ed.), 2006, Towards a Federal Europe, London: Routledge.

Tully, James, 1995, Strange Multiplicity: Constitutionalism in an Age of Diversity, Cambridge: Cambridge University Press.

Tushnet, Mark (ed.), 1990, Comparative Constitutional Federalism: Europe and America, New York: Greenwood Press.

Tushnet, Mark, 1996, “Federalism and Liberalism,” Cardozo Journal of International and Comparative Law, 4: 329–44.

Watts, Ronald L., 1998, “Federalism, Federal Political Systems, and Federations,” Annual Review of Political Science, 1: 117–37.

Watts, Ronald L., 1999, Comparing Federal Systems, Montreal: McGill-Queens University Press.

Weinstock, Daniel, 2011, “Self-Determination for (some) cities?” in Axel Gosseries and Yannick Vanderborght (eds.), Arguing About Justice: Essays for Philippe Van Parijs, Louvain: Presses universitaires de Louvain, 377–86.

Wheare, Kenneth C., 1964, Federal Government (4th edition), Oxford: Oxford University Press.