.jpg)
Теория репрезентации дискурса
Впервые опубликовано 22 мая 2007 года; содержательно переработано 24 декабря 2015 года.
В начале 1980-х теория репрезентации дискурса (ТРД) была представлена Гансом Кампом в качестве теоретического аппарата для анализа семантики и прагматики анафоры и грамматического времени (Kamp 1981); очень похожая теория была независимо разработана Ирен Хайм (Heim 1982). Ниже мы обсудим отличительную черту ТРД — это менталистская и репрезентативистская теория интерпретации, причем интерпретации не только отдельных предложений, но также и дискурса. В этих отношениях ТРД явно совершила разрыв с классической формальной семантикой, которая в течение 1970-х годов развилась из пионерских наработок Монтегю (Thomason 1974), однако в другом смысле она продолжила традицию, например, в своем применении теоретико-модельных инструментов. Между тем ТРД стала служить в качестве аппарата для объяснения широкого диапазона явлений, но мы сосредоточим наше внимание на минимальном круге вопросов: на анафоре, грамматическом времени, пресуппозиции и пропозициональных установках. Перечень ссылок на работы по другим темам см. в разделе «Дополнительная литература».
Введение
Настоящая статья касается теории репрезентации дискурса в узком смысле — как предмета работ в традиции, начатой Кампом (Kamp 1981). Этот же термин иногда трактуется более широко: в таком случае он охватывает труды Хайм (Heim 1982) и разработки, наследующие Groenendijk and Stokhof 1989, 1991. Однако более общим ярлыком для обозначения расширенной семьи ТРД служит «динамическая семантика», и этот термин мы также будем использовать далее.
Две особенности, которые выделяют ТРД среди других вариантов динамической семантики, — это то, что она является репрезентативистской и некомпозициональной. В 1980-х, то есть в годы основания динамической семантики, эти черты сделали ТРД проблематичной теорией, хотя к настоящему времени споры по поводу ее применимости утихли. Главная инновация ТРД, выходящая за пределы парадигмы Монтегю, которую тогда считали ортодоксальной, состояла в том, что она вводила уровень ментальных репрезентаций, именуемых «структурами репрезентации дискурса» (СРД). Основная идея довольно проста: слушатель создает ментальную репрезентацию дискурса по мере его развертывания, и каждое поступающее предложение вносит дополнения в данную репрезентацию. Подобная схема всегда была широко распространена в психологии языка. Основной принцип ТРД состоит в том, что она также должна быть отправной точкой для семантической теории.
В теории, принадлежащей семейству ТРД, наличествуют следующие компоненты:
— формальное определение языка репрезентации, состоящее из
— рекурсивного определения множества всех правильно построенных СРД и
— теоретико-модельной семантики для элементов этого множества;
—процедура построения, определяющая расширение данной СРД при поступлении предложения.
Технически это весьма напоминает ранние работы в области формальной семантики за вычетом двух деталей: процесс интерпретации всегда принимает во внимание предшествующий дискурс, а уровень семантических репрезентаций полагается в качестве существенного. Некоторых специалистов по семантике беспокоило даже не столько то обстоятельство, что СРД являются ментальными репрезентациями, сколько сама необходимость дополнительного уровня, который можно использовать с тем, чтобы сделать теорию некомпозициональной; мы возвратимся к этой теме в разделе 6.
Donkey-местоимения
Взаимосвязь между местоимением и его антецедентом привлекало много внимания со стороны лингвистов и философов. Мы говорим, что местоимение является анафорическим, а не дейктическим (или указательным), если в своей интерпретации оно зависит от предшествующего выражения в другом месте предложения или дискурса. В некоторых случаях природа этой зависимости представляется прямой:
— [1] Педро бьет своего осла.
(Здесь и далее мы используем подчеркивание для выделения анафорических связей, которыми мы в настоящее время интересуемся.), Так как «Педро» — референциальное выражение, в этом случае имеет смысл сказать, что «своего» — также референциальный термин, который следует из его антецедента. Это толкование достаточно вероятно, но не применимо глобально:
— [2] Никакой фермер не бьет своего осла.
Термин «никакой фермер» не является референциальным выражением, а следовательно, «своего» не может быть кореференциально ему. Скорее, может показаться, что в этом случае взаимосвязь между местоимением и его антецедентом является одним из способов связывания в логическом смысле слова: «никакой фермер» и «своего» интерпретируются как квантор и переменная соответственно, и первый связывает последнюю.
Вполне очевидно, что подход к местоимениям с опорой на связанные переменные подвергается синтаксическим ограничениям. Самое главное, данный вид интерпретации требует, чтобы антецедент имел структурный приоритет (c-commanding) над местоимением, где приоритет определяется следующим образом:
A с-приоритетнее B, если и только если B является составляющей-сестрой A или содержится в такой составляющей.
Структура составляющих предложения [2]: [S [NP Никакой фермер][VP не бьет [NP своего осла]]]. Здесь местоимение содержится в сестре своего антецедента, а потому требование с-приоритета соблюдено. В [3] «ни одного фермера» не имеет с-приоритета над «его», и поэтому мы достоверно предсказываем, что местоимение не может быть связанным.
— [3] Его осел не любит ни одного фермера.
Так как синтаксическая структура [1] идентична синтаксической структуре [2], мы можем задаться вопросом, не может ли местоимение в [1] быть связанным своим антецедентом, как в [2]. Будь это возможно, у нас было бы два способа толкования местоимения в [1]: оно может функционировать либо как референциальный термин, либо как связанная переменная. Есть свидетельства в пользу того, что это действительно так:
— [4a] Педро бьет своего осла, и Хуан тоже.
— [4b] Каждый фермер бьет своего осла, и Хуан тоже.
В [4a] присутствует неоднозначность, которой лишено [4b]. Его второй конъюнкт может быть истолкован как утверждение либо о том, что Хуан бьет своего осла, либо о том, что Хуан бьет осла Педро. Второй конъюнкт [4b], напротив, можно интерпретировать только как утверждение о том, что Хуан бьет собственного осла. Если притяжательное местоимение в первом конъюнкте [4a] может быть либо референциальной, либо связанной переменной, контраст легко объясняется.
В значительной степени мотивация для развития динамических теорий интерпретации начиная с ТРД заключалась в осознании того, что дихотомия между прочтением местоимений или вхождений как референциальных терминов и прочтением их как связанных переменных менее естественна, чем можно предположить — менее естественна в том смысле, что некоторые местоимения могут не относиться ни к той, ни к другой категории.
— [5a] У Педро имеется осел.
— [5b] Он серый.
Какова связь между «он» во втором предложении и его антецедентным выражением в первом? С одной стороны, она не может быть кореференциальной. Если местоимение было бы кореференциальным со своим антецедентом, то неопределенный «осел» должен был быть референциальным термином, что маловероятно, например, поскольку отрицание [5а] говорит не о том, что есть осел, которым Педро не владеет, а, скорее, о том, что он не владеет каким-либо ослом; кроме того, если [5а] отрицается, анафорическая связь между местоимением и его антецедентом разорвана:
— [6a] Педро не владеет ослом.
— [6b]* Он серый.
(Звездочка указывает, что предложение неуместно, если «ослом» следует интерпретировать как антецедент «он»). Наблюдения, подобные этим, свидетельствуют о том, что неопределенные выражения являются кванторами, а не референциальными терминами. Однако если мы истолковываем «ослом» как квантор существования, как ему удается связывать местоимение через границу предложения?
Трудность с [5] связана с тем, что местоимение и его неопределенный антецедент встречаются в разных предложениях. Однако следующие примеры показывают, что подобные проблемы возникают и в предложениях вида:
— [7a] Если у Педро имеется осел, он бьет его.
— [7b] Каждый фермер, у которого имеется осел, бьет его.
Это печально известные «ослиные предложения» (donkey-sentences), которые уже обсуждались схоластическими философами, и в наше время были вновь возвращены в философию Гичем (Geach 1962). В этих случаях очевидно, что местоимения не имеют референции, и поэтому они также не могут быть кореференциальными с их антецедентами. Местоимения также не связаны своими антецедентами, поскольку они не подчиняются им. Структура составляющих [7b] примерно такова:
[S [NP Каждый [N фермер, у которого имеется [NP осел,]]] [VP бьет его]]
Какими бы ни были синтаксические детали, «осел» слишком глубоко вложен (embedded) для того, чтобы иметь структурный приоритет над «его». То же самое касается [7a]. Следовательно, местоимения среднего рода в [7a, b] не могут быть истолкованы как связанные переменные.
Другой способ показать, что donkey-местоимения проблематичны, состоит в рассмотрении вопроса о том, как мы можем сформулировать эти предложения в логике предикатов. Наиболее очевидная интерпретация [7a] заключается в том, что Педро бьет каждого осла, которым владеет, и [7b], естественно, интерпретируется как утверждение, что каждый фермер бьет каждого осла, которым он владеет. (Итак, похоже, как ни странно, что неопределенные выражения в этих предложениях имеют силу всеобщности.) Это может быть записано следующим образом:
— [9a] ∀x[[осел(x) & владеть(Педро,x)] → бить(Педро,x)]
— [9b] ∀x∀y[[фермер(x) & осел(y) & владеть(x,y)] → бить(x,y)]
Таким образом, проблема заключается не в том, что логика предикатов не схватывает значения [7a] и [7b]. Проблема состоит скорее в том, как принципиально вывести [9a] и [9b] из [7a] и [7b]. Чтобы вывести эти логические формы, мы должны допустить не только, что неопределенное выражение в подчиненном положении наделено широкой областью, но и что оно приобретает силу всеобщности в ходе процесса. Теория, основанная на таких допущениях, может фиксировать факты, но она будет явно ad hoc, а также породит множество ложных предсказаний.
Из предшествующих наблюдений следует, что, по всей видимости, неопределенные выражения не являются ни кванторами, ни референциальными терминами, и эта проблема влечет за собой другую: ведь коль скоро неясно, что означают неопределенные выражения, неясно также, как они могут служить в качестве антецедентов местоимений. Позже мы увидим, что очень похожие проблемы возникают в столь разрозненных на первый взгляд областях, как интерпретация грамматического времени и пресуппозиций.
Основы ТРД
В этом разделе ТРД излагается довольно неформально. Мы показываем, как слушатель создает ментальную модель ведущегося дискурса, имея дело не только с простыми предложениями, но также с кондиционалами, квантификацией и анафорой, и мы обсуждаем подход ТРД к неопределенным выражениям и то, как они отделяются от кванторных выражений.
3.1 Ключевые идеи
Структура репрезентации дискурса (СРД) является ментальной репрезентацией, выстраиваемой слушателем по мере разворачивания дискурса. СРД состоит из двух частей: универсума так называемых «референтов дискурса», которые представляют обсуждаемые объекты, и множества СРД-условий, которые кодируют информацию, накопленную на этих референтах дискурса. Следующая СРД представляет информацию о том, что есть два индивида, один из которых является фермером, другой — ослом, и что первый преследовал последнего:
—[1] [x, y: фермер(x), осел(y), преследовал(x,y)]
Структура этой СРД содержит два объекта дискурса, x и y, и множество состояний {фермер(x), осел(y), преследовал(x,y)}.
СРД, подобной той, что содержится в [1], может быть дана простая теоретико-модельная интерпретация. В ТРД это делается с помощью функций вложения, которые являются частичными производными от референтов дискурса к индивидам в данной модели M; иными словами, функция вложения означает частичное назначение переменных. Функция вложения f верифицирует [1] в M, если и только если область f включает по крайней мере x и y и, согласно M, f (x) является фермером, f (y) — ослом, а f (x) преследует f (y).
Между тем станет ясно, что СРД в [1] призвана отразить интуитивное значение предложения:
—[2] Фермер преследовал осла.
В самом деле, утверждается, что в отсутствие какой-либо информации о контексте, в котором это предложение произносится, [1] является семантической репрезентацией [2]. Таким образом, неопределенные выражения «фермер» и «осла» приводят к введению двух новых референтов дискурса, x и y, и дают информацию о том, что x является фермером, а y — ослом, в то время как глагол вносит информацию о том, что первый преследовал последнего.
Если дискурс начинается с высказывания или произнесения [2], в [1] выстраивается СРД, и эта СРД образует фон, на котором интерпретируется следующее высказывание. Предположим теперь, что за [2] следует токен [3a]:
—[3a] Он поймал его.
—[3b] [v, w: поймал(v,w)]
[3b] — это СРД, которая отражает семантическое содержание в [3a] до того, как местоимения будут разрешены. В ней анафорические местоимения «он» и «его» в [3a] представлены референтами дискурса v и w соответственно. Данные референты дискурса подчеркнуты в целях указания на то, что они требуют антецедента. Поскольку [3a] произносится в контексте [1], следующим шагом в интерпретации этого предложения является объединение СРД в [3b] с СРД в [1]. Результатом операции слияния является [4a]:
—[4a] [x, y, v, w: фермер(x), осел(y), преследовал(x,y), поймал(v,w)]
Поскольку [3а] следует непосредственно за [2], антецедент «он», по всей вероятности (хотя и не обязательно), «фермер», а «его» анафорически зависит от «осел». На уровне СРД это представляется путем приравнивания референтов дискурса v и w с x и y соответственно. Данные операции дают [4b], что эквивалентно [4c]. Либо же СРД оказывается верифицированной в модели M, если и только если в M есть фермер, который преследовал и поймал осла.
—[4a] [x, y, v, w: v = x, w = y, фермер(x), осел(y), преследовал(x,y), поймал(v,w)]
—[4с] [x, y: фермер(x), осел(y), преследовал(x,y), поймал(v,w)]
До сих пор мы рассматривали только СРД с простыми условиями, но для разбора отрицательных и условных предложений, скажем, требуются более сложные условия.
—[5a] Педро не владеет ослом.
—[5b] [1 x: Pedro(x), ¬[2 y: осел(y), владеет(x,y)] ]
[5b] — это предложение СРД, соответствующее [5a]. Данная СРД содержит условие, состоящее из СРД со знаком отрицания. Для удобства мы иногда будем снабжать СРД числовыми метками, как это было сделано в [5b], и использовать их в таких именах, как «[5b1]», «[5b2]» и т.д. В общем случае маркировка СРД будет производиться сверху вниз и слева направо, поэтому основная (или главная) СРД всегда будет под номером один.
Функция f верифицирует [5b1] в модели M, если и только если f отображает x на индивида в M, который «есть Педро», то есть которого зовут «Педро», и f не может быть расширена до функции g, которая верифицирует [5b2]. То есть никакая функция g не должна отображать y на осла, которым владеет Педро.
[5b2] содержит токен референта дискурса x, вводимый внешним образом, в СРД, в которую вложено [5b2], то есть [5b1]. Кроме того, [5b2] также вводит референт дискурса, то есть y,который связан с неопределенной именной группой (ИГ) «осел» и область которого ограничена [5b2]. Следовательно, нет смысла производить референцию на y вне [5b2]. В ТРД данный довод используется для того, чтобы объяснить, почему «продолжительность жизни» индивида, введенная неопределенной ИГ в [5a], ограничена сферой действия оператора отрицания. Если, например, за [5a] следовало [6a], местоимение не могло бы быть связано с неопределенным выражением:
—[6a] Он серый.
—[6b] [z: серый(z)]
—[6c] [1 x, z: Педро(x), ¬[2 y:осел(y), владеет(x,y)], серый(z)]
Если мы объединим [5b] и [6b], что является предложением СРД, соответствующим [6a], мы получим [6c]. В этой репрезентации референт дискурса z не имеет доступа к y, поскольку y вводится в той СРД, что недостижима для СРД, в которой вводится z, и поэтому невозможно привязать z к y. Другими словами, если [5a] предшествует [6a], местоимение не может быть анафорически связано с неопределенным выражением. Этот диагноз кажется верным.
Достижимость — в первую очередь отношение между различными СРД; косвенно это также отношение между референтами дискурса. [6c1] достижимо для [6c2], но не наоборот, и поэтому референты дискурса, введенные в [6c1], то есть x и z, , достижимы из [6c2], но в противном случае, если мы находимся в [6c1], у нас нет доступа к [6c2] и его референтам, то есть y. Таким образом, в [6c] анафора невозможна, поскольку y недоступен для z. В [4a], напротив, она возможна, так как x и y достижимы для v и w (отношение достижимости является рефлексивным). Понятие достижимости имеет решающее значение для учетной записи ТРД анафоры, и важно отметить, что оно не просто допускается извне: оно уже подразумевается семантикой языка СРД. [6c1] достижимо для [6c2], поскольку каждая функция вложения, которая должна быть рассмотрена для [6c2], является расширением функции вложения для [6c1], и по этой причине каждый референт дискурса в [6c1] также определяется в [6c2]. Обратное, однако, не выполняется.
Подобно отрицательным предложениям, кондиционалы также порождают сложные СРД-условия. Вот пример (7):
—[7a] Если Педро владеет ослом, он бьет его.
—[7b] [1 x: Педро(x), [2 y: осел(y), владеет(x,y)] ⇒ [3 v, w: бьет(v,w)] ]
[7b] — это предложение СРД, соответствующее [7a], и, допустив в целях удобства, что оно высказывается в пустом контексте, его можно также считать исходной СРД дискурса. Сложное условие в этой структуре интерпретируется следующим образом: если f верифицирует [7b1] в текущей модели, то f(x) должна быть индивидом, именуемым «Педро», и каждое расширение f, верифицирующее [7b2], должно само расширяться до функции, которая верифицирует [7b3]. Из этого следует, что [7b1] достижимо для [7b2], которое, в свою очередь, достижимо для [7b3], и поэтому v может быть связан с x (достижимость является транзитивным отношением) и w с y. В результате получается [7c], что эквивалентно [7d]; обе СРД говорят, что Педро бьет каждого осла, которым владеет.
—[7c] [1 x, v: v = x, Педро(x), [2 y, w: w = y, осел(y), владеет(x,y)] ⇒ [3 : бьет(v,w)] ]
—[7d] [1 x: Педро(x), [2 y: осел(y), владеет(x,y)] ⇒ [3 : бьет(v,w)] ]
3.2 Кванторы против неопределенных выражений
Интерпретация квантифицированных donkey-предложений очень похожа на то, что мы только что видели:
—[8a] Каждый фермер, который владеет ослом, бьет его.
—[8b] [1 : [2 x, y: фермер(x), осел(y), владеет(x,y)](∀x)[3 v, w: бьет(v,w)] ]
Существует два способа изложения интерпретации так называемых дуплексных условий формы K(∀x)K′. В рамках слабой интерпретации [8а] означает, что каждый фермер, владеющий ослом, бьет хотя бы одного из ослов, которыми владеет; в сильной интерпретации в предложении говорится, что каждый фермер бьет каждого осла, которым владеет. Хотя сильная интерпретация является наиболее естественным выбором для [8a], к другим donkey-предложениям больше подходит слабая интерпретация:
—[9] Каждый фермер, который владеет трактором, использует его для поездок в церковь по воскресеньям.
Наиболее вероятная интерпретация [9] заключается в том, что каждый тракторист-фермер использует один из своих тракторов для поездки в церковь.
Различие между слабой и сильной интерпретациями несколько загадочно, поскольку не кажется обычной двусмысленностью. Например, donkey-предложения с кванторами существования, похоже, нельзя прочитать в сильном смысле:
—[10] Некоторые фермеры, владеющие ослом, бьют его.
Это можно объяснить только тем, что некоторые владеющие ослами фермеры избили хотя бы одного из своих ослов. В более общем плане лишь donkey-предложения с кванторами всеобщности, по-видимому, могут прочитываться в обеих интерпретациях. Не совсем понятно, почему это должно быть именно так (см. Kanazawa 1994, Geurts 2002).
Будь то слабая или строгая, интерпретация условия вида K(Qx)K', где Q может быть любым квантором, делает K достижимым для K' и в этом отношении (что является точкой опоры ТРД-анализа) кондиционалы и предложения с кванторами одинаковы. Следовательно, референты дискурса x и y из [8b2] достижимы для v и w в [8b3], а последние могут быть приравнены к первому. Итоговая репрезентация — это [8c], что эквивалентно [8d].
—[8c] [1 : [2 x, y, v, w: v = x, w = y, фермер(x), осел(y), владеет(x,y)](∀x)[3 : бьет(v,w)] ]
—[8d] [1 : [2 x, y: фермер(x), осел(y), владеет(x,y)](∀x)[3 : бьет(v,w)] ]
ТРД-анализ кванторных выражений, таких как «все» или «большинство», довольно стандартен. Квантор связывает переменную и обеспечивает условия истинности, которых следует ожидать. Неопределенные выражения бывают разные. Неопределенные выражения наподобие «осел» рассматриваются не как квантор, а просто как средство для введения референта дискурса и одного или нескольких условий; в рамках ТРД неопределенные выражения не располагают собственной кванторной силой. Видимая сила принадлежит не им самим, а выводится из среды, в которой они возникают. Если семантический материал, связанный с «осел», вводится в основной СРД, как в [4c], квантификация будет экзистенциальной, поскольку эта СРД может быть верифицирована в модели M, если и только если существует способ ее верификации в М. Если семантический материал, связанный с «осел», вводится в антецеденте условно, как в [7d], квантификация будет универсальной, поскольку условие вида K⇒K' верифицируемо в M, если любой способ верификации K можно расширить до способа верификации K'. Подобный подход к рассмотрению неопределенных выражений составляет одну из основ ТРД.
ТРД была одной из первых семантических теорий, выходящих за пределы предложения и принимающих во внимание то, каким образом интерпретация выражения может зависеть от предшествующего дискурса. Оглядываясь на примеры, рассмотренные выше, мы видим, что если подход ТРД находится на правильном пути, границы предложений не так важны, как это имеет место в концепции языка, наследующей Фреге (или Хомскому). В частности, по существу нет разницы между ТРД-анализом анафоры, пересекающей границы предложений, примером которой является минидискурс [2]–[3a], и анализом анафоры в рамках предложения, как в [7a] или [9a]. В любом случае местоимение просто служит для получения достижимого референта. Тем самым встает вопрос о том, как переделанное понятие анафоры ТРД связано с дихотомией местоимений как референциальных терминов и как связанных переменных. Что любопытно, этот вопрос, судя по всему, пока не был должным образом рассмотрен в литературе.
3.3 Одноуровневая версия ТРД против двухуровневой
Ранее мы предполагали, что вклад предложения в дискурс, представленный СРД, происходил в два этапа. На первом предложение СРД строилось композиционально; эту часть процесса построения мы приняли как должное, но ее реализация не была бы слишком сложной. На втором этапе предложение СРД было объединено с СРД, репрезентирующей предшествующий дискурс, а анафорические референции были разрешены. Эта двухступенчатая процедура стала своего рода «промышленным стандартом», но оригинальная версия ТРД (Kamp 1981, Kamp and Reyle 1993) была однослойной, то есть единый набор правил решал сразу обе задачи. В то же время Камп и его коллеги также приняли двухэтапный метод (например, Kamp et al. 2011).
В одноуровневых версиях ТРД для получения семантического вклада предложения используется один набор правил. В качестве простого примера возьмем следующее: в предложении «Он серый» первое применяемое правило будет означать, что семантический коррелят субъекта является аргументом предиката, выраженного как «[есть] серый». Затем две основные части предложения анализируются дальше, а местоимение «он» инициирует правило, которое одновременно взаимодействует с лексическим содержанием местоимения и его контекстной зависимостью; то есть говорит о том, что мы должны выбрать новый референт дискурса, а затем связать его с референтом дискурса, ставшего достижимым из-за предшествующего дискурса, и обновить СРД, чтобы зафиксировать эти изменения. В двухуровневых версиях ТРД такого правила нет. Его обязанности распределяются между двумя отдельными механизмами. На первом этапе для предложения строится отдельная СРД, в которой местоимения подсказывают введение новых рейферентов дискурса, обозначенных как анафорические (для этого мы используем подчеркивание). На втором этапе задействуется общий механизм для обработки референтов дискурса, отмеченных таким образом.
Различие между одно- и двухуровневой версиями ТРД представляет интерес по меньшей мере по двум причинам. Во-первых, как только мы выходим за пределы минимальных основ ТРД, двухступенчатая система может в целом оказаться более экономичной. Например, если ТРД расширена для работы с пресуппозициями (см. раздел 5), одношаговый подход становится громоздким. Во-вторых, и что самое важное, двухэтапные теории можно рассматривать как воплощение различия между семантикой и прагматикой, имеющее некоторую prima facie правдоподобность: на первом этапе вычисляется репрезентация, которая проецируется из лексико-грамматической структуры предложения, тогда как на втором этапе рассматриваются контекстно-зависимые аспекты значения. Это разделение труда напоминает традиционную дихотомию композициональной семантики и некомпозициональной прагматики, но следует отметить, что они не совпадают. Как правило, «семантическая» часть двухэтапной версии ТРД не является композициональной в смысле Фреге, поскольку ее вывод (output) по существу неполный; например, он может содержать анафорические «пробелы». Поэтому, даже если предложение СРД допускает интерпретацию, основанную на условиях истинности, как правило, оно не сможет ухватить все, что обычно считается принадлежащим содержанию условий истинности.
Язык СРД: синтаксис, семантика, достижимость
В этом разделе мы дадим более точное описание языка СРД. Мы определим синтаксис языка, представим теоретико-модельную интерпретацию и обсудим понятие достижимости, занимающее столь видное место в объяснении анафоры в рамках ТРД.
4.1 Синтаксис
СРД — это теоретико-множественные объекты, построенные на основе референтов дискурса и СРД-условий. Условие СРД является либо атомарным, и в этом случае оно состоит из предиката и подходящего числа референтов дискурса, или сложным, и в этом случае в него вложены одна или две СРД. Следовательно, определение языка СРД представляет собой одновременную рекурсию:
СРД и СРД-условия
—СРД K — это пара <UK, ConK>, где UK является множеством референтов дискурса, а ConK — множество СРД-условий.
—Если P является n-местным предикатом, а x1, ..., xn являются референтами дискурса, то P(x1, ..., xn) является СРД-условием.
—Если x и y являются референтами дискурса, то x=y является СРД-условием.
—Если K и K′ представляют собой СРД, то ¬K, K⇒K′ и K∨K′ являются СРД-условиями.
—Если K и K′ представляют собой СРД, а x – референт дискурса, то K(∀x)K′ является СРД-условием.
Обратите внимание, что нет условий, соответствующих объединенным предложениям. Такие предложения рассматриваются, скорее, путем слияния СРД, связанных с их частями, где слияние двух СРД K и K' определяется как их поэлементное отображение множеств:
СРД-слияние
—K⊕K′ = <UK ∪ UK′, ConK ∪ ConK′>
Операция слияния также используется для объединения предложения СРД с СРД, репрезентирующей предшествующий дискурс, поэтому идея состоит в том, что между (клаузальной) конъюнкцией и конкатенацией предложений нет принципиального различия (см. обсуждение в Muskens 1996).
Официально СРД являются теоретико-множественными объектами, но в настоящей статье мы используем линейную нотацию. Многие источники, включая работы самого Кампа, используют графическую «блочную нотацию», которая иногда более ясна, но довольно избыточна и сложна для печатного представления. В целях иллюстрации схем ниже показаны три способа представления содержимого условного donkey-предложения:
Официальная СРД:
⇒ <{}, {бьет(x,y)}>} ><{}, <{x, y}, {фермер(x), осел(y), владеет(x,y)}> ⇒ <{}, {бьет(x,y)}>} >
Линейная нотация:
[: [x, y: фермер(x), осел(y), владеет(x,y)] ⇒ [: бьет(x,y)]]
Блочная нотация:
Выбор между этими форматами обусловлен исключительно соображениями удобства и не имеет никакого теоретического значения.
4.2 Достижимость
Достижимость — отношение между СРД, которое является транзитивным и рефлексивным, то есть представляет собой предпорядок. В частности, это наименьший предпорядок, для которого справедливо следующее: для всех СРД K, K' и K", если ConK содержит условие вида
— ¬K′, то K достижима для K′
— K′∨K″, то K достижима для K′ и K″
— K′⇒K″, то K достижима для K′ и K′ достижима для K″
— K′(∀x)K″, то K достижима для K′ и K′ достижима для K″
Для иллюстрации: в следующих схематических представлениях каждая СРД достижима для всех и только для тех СРД, номера которых не предшествуют их собственным (поэтому каждая СРД достижима для себя):
— [1 … [2 … ](∀x)[3 … ¬[4 … ] ] ]
— [1 … [2 … ] ∀ [3 … ¬[4 … ] ] ]
Достижимая область СРД K, AK — множество референтов дискурса, встречающихся в тех или иных K', которые достижимы для K, то есть AK = {x: K' достижимы для K и x ∈ UK′}. Основным ограничением, которое ТРД накладывает на интерпретацию анафоры, является следующее:
Ограничение достижимости
Местоимение репрезентируется референтом дискурса x, который должен быть приравнен к некоторому референту дискурса y ∈ AK, где K является СРД, в которой вводится x.
Важно отметить, что ни понятие достижимости, ни ограничение достижимости не должны заранее определяться, поскольку, как мы сейчас увидим, оба следуют из того, как интерпретируется язык СРД (ср. понятие связывания переменных в стандартной логике предикатов). Таким образом, мы не можем изменить отношение достижимости по своему желанию, если только мы не будем одновременно пересматривать условия истинности, относящиеся к языку СРД. Ограничение достижимости является семантическим.
Как обсуждалось в разделе 2, основное синтаксическое ограничение на местоимения со связанной переменной состоит в том, что они подвержены структурному приоритету своих антецедентов. Область ограничения достижимости пересекается с ограничением c-приоритета, однако она шире. С одной стороны, границы предложений никак не затрагивают достижимость. С другой стороны, в пределах предложения семантический коррелят выражения E1 может быть доступен семантическому корреляту E2, даже если E1 не имеет приоритета над E2. Чтобы проиллюстрировать этот момент, рассмотрим donkey-кондиционал из [1a] и СРД его предложения из [1b]:
— [1a][S [S Если [S [NP фермер] [VP владеет ослом,]] [S он бьет его] ]
— [1b][1 : [2 x, y: фермер(x), осел(y), владеет(x,y)] ⇒ [3 u, v: бьет(u,v)] ]
В синтаксическом отношении ни «фермер», ни «осел» не могут связать (в понимании Хомского, см. Chomsky 1986) выражение за пределами наименьшей клаузы (простого предложения), в которой они возникли. В частности, ни одно из местоимений в главной клаузе [1a] не может связываться. Однако референты дискурса, связанные с этими неопределенными выражениями, то есть x и y, находятся в достижимой области [1b3], и поэтому анафорические референты дискурса в этой вложенной СРД могут быть привязаны с x и y. Иными словами, они связываются на уровне семантики, но не синтаксиса.
4.3 Семантика
Семантика условий истинности языка СРД задается путем определения того, когда функция вложения верифицирует СРД в данной модели. Функция вложения является частичным отображением референтов дискурса на индивидах. Для двух функций вложения, f и g, и СРД K мы говорим, что g расширяет f по отношению к K (вкратце: f[K]g), если и только если Dom(g) = Dom(f) ∪ UK и для всех x в Dom(f): f(x) = g(x). Если рассматривать функции как теоретико-множественные объекты, это можно сформулировать более кратко следующим образом:
f[K]g тогда и только тогда, когда f ⊆ g и Dom(g) = Dom(f) ∪ UK
Далее мы определим, что именно потребуется для функции вложения при верификации СРД или СРД-условия в данной модели. Как обычно, модель M представляет собой пару <D, I>, где D — множество индивидов, а I — функция интерпретации, которая присваивает множествам индивидов одноместные предикаты, множествам пар — двухместные и т.п. Чтобы сделать наше определение более читаемым, мы опускаем уточнение «в М»:
Верификация вложений
— f верифицирует СРД K, если и только если f верифицирует все условия в ConK.
— f верифицирует P(x1, …, xn), если и только если <f(x1), …, f(xn)> ∈ I(P).
— f верифицирует x=y, если и только если f(x) = f(y).
— f верифицирует ¬K, если и только если отсутствует g такая, что f[K]g и g верифицирует K.
— f верифицирует K∨K′, если и только если f сопутствует g такая, что f[K]g и g верифицирует K или K′.
— f верифицирует K⇒K′, если и только если для всех f[K]g таких, что g верифицирует K, имеется h такая, что g[K′]h и h верифицирует K′.
— f верифицирует K(∀x)K′, если и только если для всех индивидов d ∈ DM и для всех f[K]g таких, что g(x) = d и g верифицирует K, каждая h такая, что g[K′]h верифицирует K′.
Последнее условие дает сильную интерпретацию универсальным условиям дуплекса (ср. раздел 3.2); слабая интерпретация получается следующим образом:
— f верифицирует K(∀x)K′, если и только если для всех индивидов d ∈ DM, для которых существует g такая, что f[K]g, g(x) = d и g верифицирует K, имеется h такая, что g[K′]h и h верифицирует K′.
СРД истинна в данной модели, если и только если мы можем найти для нее верифицирующее вложение:
Истинность
СРД K истинна в модели M, если и только если существует функция вложения f такая, что Dom (f) = UK и f верифицирует K в M.
Чтобы увидеть, как из этих определений вытекает достижимость, наиболее важно обратить внимание на моменты, в которых требуются расширения функций вложения. Например, рассмотрим схему СРД с кондиционалом:
— [2] [x: A(x), [y: B(x,y)] ⇒ [z: C(x,y,z)] ]
Эта СРД истинна, если и только если мы можем найти функцию вложения f, Dom (f) = {x}, которая верифицирует все условия в [2], то есть f (x) должна быть A и f верифицирует сложное условие [y: B(x,y)] ⇒ [z: C(x,y,z)]. Последнее требование выполняется, если и только если каждое расширение g функции f, Dom (g) = {x,y}, такое, что g верифицирует [y: B(x,y)], может быть расширено до функции h, Dom(h) = {x,y,z} таким образом, что h верифицирует [z: C(x,y,z)]. Следовательно, независимо от того, как мы выбираем g, g(x) должна быть такой же, как f (x), и для любой g, независимо от того, как мы выбираем h, h(x) и h(y) должны быть такими же, какg(x) и g(y) соответственно. Вот почему x находится в достижимой области, связанной с антецедентом кондиционала, а y находится в достижимой области, связанной с консеквентом.
За пределами основ
До сих пор основное внимание уделялось интерпретации анафорических местоимений, однако цель настоящего раздела — показать, как идеи, лежащие в основе ТРД, были применены к другим явлениям. Мы ограничимся тремя темами: временем, пресуппозициями и пропозициональными установками. В первых двух случаях мы будем сталкиваться с интерпретативными зависимостями, напоминающими отношение зависимости между анафорой и ее антецедентом, и мы опишем в общих чертах, как основа ТРД была расширена, чтобы зафиксировать эти сходства. Репрезентативизм ТРД входит в свои права при рассмотрении установок и их приписываний, что является третьей темой в нашем списке.
5.1 Время
В начале 1970-х годов указывалось на наличие систематических параллелей между временами и местоимениями (Partee 1973), а ТРД отчасти была рождена из убежденности в том, что теория интерпретации должна учитывать эти параллели. Парти (Partee 1984) самостоятельно разработала некоторые из данных идей в рамках ТРД. В дальнейшем мы кратко обсудим ряд ее наблюдений и изложим подход ТРД.
— [1a] У Педро есть осел. Он бьет его.
— [1b] Вчера Педро попытался поцеловать Хуаниту. Она ударила его.
С точки зрения интуитивного восприятия неопределенная дескрипция «осел» во вступительном предложении [1a] служит для введения объекта, который впоследствии выделяется местоимением «его» во втором предложении, а подход ТРД к неопределенным выражениям и местоимениям стремится к формализации этой интуиции. [1b] показывает, что во временной области происходит очень похожее явление, поскольку в этом случае естественно истолковать прошедшее время во втором предложении как анафорически зависимое от содержания первого предложения: можно предположить, что Хуанита ударила Педро сразу после того, как он попытался поцеловать ее. Чтобы отразить данную идею, ТРД использует семантику, основанную на событиях, рассматривая при этом события как семантические значения подлежащего десигнации класса референтов дискурса. Предложения теперь толкуются как неопределенные дескрипции, поскольку они также служат для введения референтов дискурса. Например, первое предложение в [1b] вводит референт дискурса событийного типа, который репрезентирует попытку Педро поцеловать Хуаниту, а временная морфема в глаголе «ударила» интерпретируется как обратная отсылка (очень похожая на анафорическое местоимение) на это событие; по умолчанию время нанесения Хуанитой удара Педро будет воспринято так, как если бы событие наступило сразу же после его попытки поцеловать ее.
Наш второй пример включает то, что можно назвать «donkey-временем»:
— [2a] Каждый фермер, который владеет ослом, бьет его.
— [2b] Когда бы Педро ни пробовал поцеловать Хуаниту, она ударяла его.
В семантике, основанной на событиях, естественно интерпретировать [2b] как квантификацию над событиями, точно так же как [2a] квантифицирует над индивидами. В сочетании с подходом ТРД к кванторам это позволяет нам интерпретировать время в глаголе «ударяла» как обратную отсылку на событие, введенное в подчиненном предложении, в нижеследующем ключе (где ⊃⊂ обозначает отношение «сразу после», e″ — переменная, введенная временем в глаголе «ударяла», а e″ указывает, что e″ требует антецедента):
— [3a][x, y: Педро(x), Хуанита(y),[e: пробовать поцеловать(e,x,y)](∀e)[e′, e″ : e″ ⊃⊂ e′, ударять(e′,y,x)] ]
— [3b][x, y: Педро(x), Хуанита(y),[e: пробовать поцеловать(e,x,y)](∀e)[e′: e ⊃⊂ e′, ударять(e′,y,x)] ]
В [3a] время вводит анафорический элемент, который может быть связан в ограничителе квантора, подобно тому, как может быть связано обычное donkey-местоимение. Результат (после незначительного упрощения) — это [3b], в котором говорится, что каждое событие е (Педро, пробует поцеловать Хуаниту) немедленно сопровождается событием e' (она ударяет его). Следует отметить, что, хотя эта СРД затрагивает самую естественную интерпретацию прошедшего времени в «ударила», она оставляет прошедшее время глагола «пробовал» без внимания. Однако так и должно быть, ведь если время является анафорическим, то это время также должно быть связано с существенным моментом, который представляется верным: в отсутствие же контекста, который предоставляет такое время, [2b] просто бесполезно; это как сказать «Он красив», когда неясно, к кому относится местоимение.
5.2 Пресуппозиция
Пресуппозиции — это фрагменты информации, связанные с конкретными лексическими единицами или синтаксическими конструкциями. Есть множество таких предметов и конструкций, и ниже представлен лишь небольшой выбор:
Фактивные глаголы
— [4a] Хуан знает, что Педро бьет своего осла.
— [4b] Педро бьет своего осла.
Расщелины
— [5a] Это Педро, который бьет своего осла.
— [5b] Педро бьет своего осла.
Определенные выражения
— [6a] Педро бьет своего осла.
— [6b] У Педро есть осел.
Любой, кто произносит какое-либо из предложений [а], обязуется признать истинность соответствующего предложения [b]. Разумеется, на этом основании мы не можем отличить пресуппозиции от обычных импликаций, но разница становится очевидной, когда мы вкладываем пресуппозициональные выражения или конструкции в контексты без импликаций, как, например, в:
— [7a] Это не Педро бьет своего осла.
—[7b] Может быть, это Педро бьет своего осла.
Здесь [5а] вкладывается в сферу отрицания и модального оператора соответственно, и, судя по всему, эти предложения обязуют говорящего принять истину [5b], как это делает [5a]. Такое поведение отличает пресуппозиции от обычных импликаций.
В общем случае пресуппозиции стремятся уйти от любой вложенной позиции в том смысле, что если предложение S содержит порождающее пресуппозицию выражение P, высказывание S обычно подразумевает, что P имеет место. Так происходит в общем случае потому, что это правило, будучи верным в большинстве ситуаций, не обходится без исключений:
— [8a] Возможно, Педро — средний фермер, и он бьет своего осла.
— [8b] Возможно, что у Педро есть осел и он бьет своего осла.
— [9a] Если Педро — средний фермер, он бьет своего осла.
— [9b] Если у Педро есть осел, он бьет своего осла.
В то время как предложения [a], как правило, обязуют говорящего принять утверждение, что у Педро есть осел, это не относится к предложениям [b]. Поэтому представляется, что пресуппозиции обычно, хотя и не всегда, перенимаются предложениями, в которых они возникают. Это так называемая «проекционная проблема» пресуппозиций.
Учитывая, что анафора и пресуппозиция широко обсуждались с конца 1960-х годов, прошло довольно много времени, прежде чем было обнаружено, что по крайней мере эти два явления очень схожи (van der Sandt 1992, Kripke 2009). Чтобы увидеть сходство, рассмотрим следующие пары:
— [10a] Педро владеет ослом. Хуан знает {это / что он владеет ослом}.
— [10b] Если Педро владеет ослом, Хуан знает {это / что он владеет ослом}.
— [10с] Каждый фермер, который владеет ослом, знает {это / что он владеет ослом}.
Верно, что варианты с дополнениями типа «что» немного странны, но на самом деле это лишь подтверждает то, что мы хотим сказать; ведь ясно, что местоимение «это» и формулировка «что он владеет ослом» выполняют одну и ту же работу, и если последнее звучит несколько причудливо, то, вероятнее всего, потому, что первое выполняет его функцию так же хорошо.
В то время как фактический глагол «знает» вызывает пресуппозицию о том, что его клаузальное дополнение истинно, эта пресуппозиция нейтрализуется в [10b] и [10c]. Если пресуппозиции ведут себя аналогично анафорическим местоимениям, то понятно, почему так происходит: в обоих случаях предпосылка является связана внутри предложения, так же как связано и местоимение.
Предполагаемая (presupposed) информация — это информация, представленная как данность, и в соответствии с так называемой «теорией связывания» пресуппозиций это означает, что предсуппозиции стремятся иметь референты дискурса для привязки (van der Sandt 1992, Geurts, 1999). Однако в то время как анафорические местоимения не интерпретируемы в отсутствие подходящего антецедента, то же самое не выполняется для всех порождающих пресуппозиции выражений. Например, говорящий может с уверенностью утверждать, что он встретил «сестру Педро», даже если ему прекрасно известно, что его аудитория не знает, что у Педро есть сестра. В таких случаях, согласно Karttunen 1974 и Stalnaker 1974, пресуппозиции обычно аккомодируются, то есть слушающий воспринимает информацию как данную и соответственно пересматривает (ревизирует) свою репрезентацию контекста. Аккомодация в этом понимании является видом эксплуатации в смысле Грайса: цель пресуппозициональных выражений заключается в указании на ту или иную информацию как данность, и если какая-то информация является новой, но не особенно интересной или спорной (например, тот факт, что у кого-то есть сестра), оратор может выбрать «снять вопрос» с помощью пресуппозициональных средств.
дискурса, которые уже достижимы в СРД, и в этом отношении они подобны местоимениям. Однако если подходящий референт дискурса недоступен, будет аккомодирован новый, и пресуппозиция будет связана с ним. В общем случае аккомодация не подходит для интерпретации местоимений, и возможная причина этого заключается в том, что дескриптивное содержание местоимения относительно невелико. Высказывание, что «она» замечательна, не особенно полезно, если неясно, к кому относится местоимение. Напротив, если говорящий ссылается на «сестру Педро», здесь еще могут быть варианты, и аккомодация становится возможной. Следовательно, теория связывания рассматривает местоимения как особый класс пресуппозициональных выражений. Хотя все триггеры предпосылки предпочитают быть связанными, местоимения почти всегда должны быть связаны. Согласно теории связывания, это происходит потому, что местоимения дескриптивно ослаблены и не могут быть истолкованы посредством аккомодации.
5.3 Установки и атрибуции установок
Пропозициональные установки (ментальные состояния, такие как убеждение, желание или воображение) и атрибуции установок (такие предложения, как «Джон думает/надеется, что он нравится Мэри») выступали богатым источником философских затруднений. Репрезентативизм ТРД предлагает свежие решения для некоторых из них.
Центральным вопросом при рассмотрении установок является логическое всеведение: люди являются когнитивно ограниченными агентами и не осознают всех последствий своих убеждений и желаний. Исходя из этого Камп (Kamp 1990) утверждает, что объекты мысли не должны рассматриваться как чисто теоретико-модельные сущности (напр., множество миров убеждений), как это часто встречается в логике убеждений от Хинтикки (Hintikka 1962) и далее. Скорее, логика убеждений и других установок должна включать структурированные ментальные представления. Затем проблема логического всеведения решается путем обращения к неспособности индивида выполнять логически полные вычисления над этими репрезентациями. Моделирование объектов установок как репрезентационных предметов позволяет нам проводить тонкие различия, необходимые для отделения убежденности в том, что идет дождь, от убеждения, что если он не идет, то число 37 не является простым. Тем не менее традиционные версии подобного рода сентенциалистского подхода или подхода с позиций Языка мышления к всеведению обычно сталкиваются с проблемой интенциональности: чтобы быть полезными для нас, наши установки должны каким-то образом быть направлены на внешний мир, в котором мы живем, поэтому нам еще нужно выяснить, как эти синтаксические репрезентации соотносятся с реальностью. В семантике возможных миров в духе Хинтикки связь между миром и установкой относится к семантике: убеждение, что Джон счастлив, означает, что агент принимает действительный мир как элемент множества миров, где Джон счастлив. Подход ТРД объединяет две стратегии: в нем используется классическая теоретико-модельная семантика языка СРД для отображения интенциональности с точки зрения возможных миров, но при этом в нем также удерживается репрезентационный уровень для моделирования ограниченных в ресурсах вычислений в рамках практических рассуждений.
Особым типом интенциональности являются сингулярные, или de re, установки: убеждения и желания, которые непосредственно задействуют объекты, с которыми знаком субъект установки. Чтобы описать такие установки, Камп (Kamp 1990) вводит так называемые якори. Внутренний якорь — это дескриптивный модус презентации в виде СРД с выделенным референтом дискурса, в то время как внешний якорь отображает референт дискурса на действительного индивида. Полная репрезентация ментального состояния в итоге состоит из (i) множества внутренних якорей и дескрипций установок, каждая из которых состоит из СРД в паре с указателем модуса (например, ANCH, BEL, DES) и, возможно, разделяет с другими референты, и (ii) внешнего якоря, отображающего референты дискурса с внутренними якорями к знакомым объектам. В качестве иллюстрации приведенная ниже репрезентация ментального состояния описывает мое de re убеждение в том, что чашка c, которую я держу сейчас в руках, содержит кофе, а также желание, чтобы он был еще теплым:
— [1a] внутреннее ментальное состояние:
{ <ANCH x, [x: чашка(x), держу(i,x)]>,
<BEL, [y: содержит(x,y), кофе(y)]>,
<DES, [: теплый(y)]> }
— [1b] внешний якорь: {<x,c>}
Отделенные друг от друга репрезентации ментального состояния подобного рода были собраны в семантические теории атрибуций установок и использовались для решения множества известных загадок и парадоксов, например, с участием Пьера (Kripke 1979), который считает, что Лондрес красив, но Лондон нет (Asher 1986, Kamp 2015), Хоба (Geach 1967), который считает, что ведьма убила его корову, в то время как Ноб полагает, что та же ведьма навлекла порчу на его кобылу (Asher 1987), отдельных неопределенных выражений (Kamp and Bende-Farkas 2006) или же проекции пресуппозиции из атрибуций (недоксастических) установок (Maier 2015).
Не все рассмотрения установок в рамках ТРД полагаются на репрезентативистскую теорию лежащих в их основе ментальных состояний. Например, в Geurts 1999 и Maier 2010 предлагается анализ атрибуций установок в версиях ТРД, которые используют исключительно стандартную семантику возможных миров в духе Хинтикки для установок. В том же ключе Maier 2009 и Hunter 2013 исследуют расширения ТРД, которые имеют дело с непосредственными референциальными выражениями, такими как индексикалы и имена собственные, не прибегая к якорям или репрезентациям ментального состояния.
Репрезентативизм и композициональность
ТРД является репрезентативистской теорией интерпретации. В аппарате ТРД предложения имеют значения, если вообще их имеют, только в производном смысле: предложение побуждает слушателя изменить его СРД, и интерпретацию с точки зрения условий истинности имеют как раз СРД. Таким образом, предложение заставляет СРД Ki преобразовываться в СРД Ki+1 (обычно, хотя и не всегда, процесс будет состоять в добавлении информации в Ki), а на удалении происходит соответствующий переход на семантическом уровне, от Ki-интерпретации к Ki+1. Следовательно, если бы мы могли избавиться от посредничества репрезентаций, у нас была бы теория, определяющая значение предложения в динамических терминах, как переход от одного семантического объекта к другому. Таким образом, возникает вопрос о том, можно ли отказаться от репрезентационного уровня. Камп (Kamp 1981) утверждал, что репрезентации были важны для его ur-версии ТРД, которая являлась подмножеством нашей основной ТРД, но в то же время его неправота была показана множеством динамических теорий, которые переписывают классическую ТРД в сугубо семантических терминах: Barwise 1987; Rooth 1987; Groenendijk and Stokhof 1989, 1991; Muskens 1996; и др. Однако замечание Кампа по-прежнему верно для различных расширений классической ТРД, таких как изложенные выше теории пресуппозиции и атрибуции установок.
Эти теории якобы «нерепрезентативистские», но что именно это означает? Рассмотрим, например, динамическую логику предикатов (ДЛП) (Groenendijk and Stokhof, 1991), обеспечивающую динамическую семантику для языка классической логики предикатов, в которой конструкция «Педро владеет ослом и бьет его» может быть представлена следующим образом:
— [1] ∃x[осел(x) & владеть (Педро,x)] и бить (Педро,x)
Семантика ДЛП гарантирует, в отличие от классической логики, что последнее вхождение x связано квантором существования. Алгоритм тут заключается в том, что ДЛП анализирует значения предложений в терминах присваиваний переменных, которые управляются логическими константами таким образом, что [1] истинно в модели M, если и только если в области M присутствует индивид, который при присваивании переменной x делает каждое из атомарных предложений в [1] истинным в M. Формально это реализуется указанием на то, что значение предложения представляет собой отношение между присваиваниями переменных.
Присваивание переменных — это отображение переменных на отдельные индивиды, а переменные — это лингвистические выражения, так что едва ли можно утверждать, что присваивания являются нерепрезентационными элементами. Поэтому несколько озадачивает то обстоятельство, что, в отличие от ТРД, ДЛП часто рассматривается как нерепрезентативистская разновидность динамической семантики. Правда, репрезентативизм ТРД заходит немного дальше, чем ДЛП, и они, очевидно, сильно различаются в данном отношении, но обе теории импортируют репрезентационные элементы в семантику, и это справедливо для динамических теорий семантики вообще (впрочем, об исключениях см. в Dekker 2012).
Отметим между делом, что с точки зрения психологии репрезентативизм ТРД не вызывает больших беспокойств. Ведь если мы примем когнитивистскую перспективу и рассмотрим ТРД как (несколько абстрактную) теорию психологии интерпретации, то ее репрезентативизм не будет особо проблематичным, так как большинство психологов спорят не о том, существуют ли ментальные репрезентации, а о том, в чем они заключаются.
Репрезентативизм ТРД проявляет себя как более радикальный, нежели репрезентативизм других теорий, в плане ее некомпозициональности. Эти две черты переплетаются. Рассмотрим, например, способ, которым местоимения интерпретируются в основной ТРД: сначала создается референт дискурса, а затем он связывается с другим референтом дискурса. Это недетерминированный процесс, но даже если бы он не был таковым, ясно, что анафорическая связь не входит в состав значения местоимения. Стандартный тезис композициональности гласит, что значение составного выражения должно быть производно от значений его составляющих и способа их сочетания. Но если некоторые из компонентов, такие как местоимения, не вводят в СРД какой бы то ни было объект, который можно естественно описать как значение этого объекта, то в таком случае у нас нет композициональной системы.
Насколько плоха утрата композициональности? Общепризнанно, что некоторые стандартные аргументы в пользу композициональности не являются особенно убедительными. В частности, нам не нужна композициональность, чтобы объяснить, почему люди могут понять неопределенное количество предложений или как можно изучать языки. Для объяснения таких фактов достаточно, чтобы была какая-то процедура для определения значений предложений, но сама процедура необязательно должна быть композициональной. Композициональность часто рассматривается как методологический принцип (Groenendijk and Stokhof 1989, 1991; Janssen 1997; Dever 1999), поскольку любую модель интерпретации можно сделать композициональной, если мы достаточно расслабимся по вопросу природы лексических значений и/или синтаксических структур, над которыми определяется композициональная теория. В случае ТРД стандартные подходы к обеспечению композициональности системы включают в себя отказ от алгоритма построения Кампа и замещение его системой, в которой СРД могут быть скомпонованы либо посредством подходящих операций объединения (Zeevat 1989b), либо посредством применения функций в лямбда-исчислении в динамических семантических системах, наподобие представленных в Groenendijk and Stokhof 1989 и Muskens 1996. Большинство таких систем схватывают значения предложений, которые тесно связаны с предложениями оригинальной ТРД, однако они не отражают каждый аспект ТРД. В частности, в то время как разрешение анафоры является неотъемлемой частью самой ТРД, в композициональных теориях оно должно выполняться отдельным компонентом теории.
Репрезентативизм и композициональность — это темы, которые вызвали немалые споры между специалистами по теориям семантики и философами языка, хотя в наши дни разногласия не так заметны, как в 1980-е годы. Методологический взгляд на композициональность уменьшил значимость считавшегося некогда существенным аргумента и свел его к вопросу предпочтений, а в отношении ТРД было показано, что исследователи, которым важна композициональность, могут принять разновидность исходной системы со многими ее функциями помимо некомпозициональности. Но репрезентативизм может быть более серьезной проблемой, поскольку если верно, что динамические теории, как правило, полагаются на понятие значения, так или иначе связанное с репрезентацией, то это понятие заслуживает куда больше внимания со стороны философов, чем получало до сих пор.
Дополнительная литература
Введения: Kamp and Reyle (1993), Kamp (1995), Blackburn and Bos (2005), van Eijck (2006), van Eijck and Kamp (1997), Kamp et al. (2011).
Donkey-анафора: Heim (1990), Evans (1980), Neale (1990), Kanazawa (1994), Geurts (2002), Krifka (1996).
Пресуппозиция: van der Sandt (1992), Geurts (1999), Beaver (2002), Beaver and Zeevat (2007), Kamp (2001), Kamp and Roßdeutscher (1994), Krahmer (1998), Blackburn and Bos (2005).
Временная форма и аспект: Kamp and Reyle (1993), Kamp et al. (2011), Partee (1984).
Квантификация и множественность: Kamp and Reyle (1993).
Об установках: Asher (1986, 1989), Zeevat (1996), Kamp (1990), Geurts (1999), Maier (2010).
Структура дискурса: Asher and Lascarides (2003), van Leusen and Muskens (2003), van Leusen (2007).
Системы вывода для ТРД: Kamp and Reyle (1996), Saurer (1993).
Библиография
Asher, N., 1986, “Belief in Discourse Representation Theory”, Journal of Philosophical Logic, 15: 127–189.
–––, 1987, “A typology for attitude verbs and their anaphoric properties”, Linguistics and Philosophy, 10: 125–197
–––, 1989, “Belief, acceptance and belief reports”, Canadian Journal of Philosophy, 19: 321–361.
Asher, N. and A. Lascarides, 2003, Logics of Conversation, Cambridge: Cambridge University Press.
Barwise, J., 1987, “Noun phrases, generalized quantifiers and anaphora”, in P. Gärdenfors (ed.), Generalized Quantifiers: Linguistic and Logical Approaches, Dordrecht: Reidel, 1–30.
Beaver, D., 1997, “Presupposition”, in van Benthem and ter Meulen 1997: 939–1008.
–––, 2001, Presupposition and Assertion in Dynamic Semantics, Stanford, CA: CSLI Publications.
–––, 2002, “Presupposition in DRT”, in D. Beaver, L. Casillas-Martinez, B. Clark and S. Kaufmann (eds), The Construction of Meaning, Stanford, CA: CSLI Publications.
Beaver, D. and H. Zeevat, 2007, “Accommodation”, in G. Ramchand and C. Reiss (eds), The Oxford Handbook of Linguistic Interfaces, Oxford: Oxford University Press.
Blackburn, P. and J. Bos, 2005, Representation and Inference for Natural Language: A First Course in Computational Semantics, Stanford, CA: CSLI Publications
Chomsky, N., 1986, Barriers (Linguistic Inquiry Monograph 13), Cambridge, MA: MIT Press.
Dekker, P., 2012, Dynamic Semantics, Dordrecht: Springer.
Dever, J., 1999, “Compositionality as methodology”, Linguistics and Philosophy, 22: 311–326.
Evans, G., 1980, “Pronouns”, Linguistic Inquiry, 11: 337–436.
–––, 1985, Mental Spaces: Aspects of Meaning Construction in Natural Language, Cambridge, MA: MIT Press.
Geach, P.T., 1962, Reference and Generality, Ithaca, NY: Cornell University Press.
–––, 1967, “Intentional identity”, The Journal of Philosophy, 64: 627–632.
Geurts, B., 1999, Presuppositions and Pronouns, Oxford: Elsevier.
–––, 2002, “Donkey business”, Linguistics and Philosophy, 25: 129–156.
Groenendijk, J. and M. Stokhof, 1989, “Dynamic Montague Grammar”, in Kálmán, L. and L. Pólos (eds), Logic and Language, Budapest: Akadémiai.
–––, 1991, “Dynamic predicate logic”, Linguistics and Philosophy, 14: 39–100.
Heim, I., 1982, The Semantics of Definite and Indefinite Noun Phrases, Ph.D. thesis, University of Massachusetts, Amherst.
–––, 1990, “E-type pronouns and donkey anaphora”, Linguistics and Philosophy, 13: 137–178.
Hintikka, J., 1962, Knowledge and Belief: An Introduction to the Logic of the Two Notions, Cornell University Press.
Hunter, J., 2013, “Presuppositional indexicals”, Journal of Semantics, 30: 381–421.
Janssen, T.M.V., 1997, “Compositionality”, in van Benthem and ter Meulen 1997: 417–473.
Kamp, H., 1981, “A theory of truth and semantic representation”, in J.A.G. Groenendijk, T.M.V. Janssen, and M.B.J. Stokhof (eds), Formal methods in the Study of Language, Mathematical Centre Tracts 135, Amsterdam: Mathematisch Centrum, pp. 277–322.
–––, 1990, “Prolegomena to a structural account of belief and other attitudes”, in C.A. Anderson and J. Owens (eds). Propositional Attitudes: the role of content in logic, language, and mind, Stanford, CA: CSLI Publications, pp. 27–90.
–––, 1995, “Discourse Representation Theory”, in J. Verschueren, J.-O. Östman and J. Blommaert (eds), Handbook of Pragmatics, Amsterdam: John Benjamins, pp. 253–257.
–––, 2001, “The importance of presupposition”, in C. Rohrer, A. Roßdeutscher, and H. Kamp (eds), Linguistic Form and its Computation, Stanford, CA: CSLI Publications.
–––, 2001, “Computation and justification of presuppositions”, in M. Bras and L. Vieu (eds.) Semantic and Pragmatic Issues in Discourse and Dialogue, Amsterdam: Elsevier.
–––, 2015, “Using proper names as intermediaries between labelled entity representations”, Erkenntnis, 80: 263–312.
Kamp, H. and U. Reyle, 1993, From Discourse to Logic, Dordrecht: Kluwer.
–––, 1996, “A calculus for first order Discourse Representation Structures”, Journal of Logic, Language, and Information, 5: 297–348.
–––, 2011, “Discourse Representation Theory”, in C. Maienborn, K. von Heusinger, and P. Portner (eds), Semantics, Vol 1, Berlin: Mouton de Gruyter, pp. 872–923.
Kamp, H. and A. Roßdeutscher, 1994, “DRS-construction and lexically driven inference”, Theoretical Linguistics, 20: 165–235.
Kamp, H., J. van Genabith, and U. Reyle, 2011, “Discourse Representation Theory”, in D. Gabbay (ed.), Handbook of Philosophical Logic, vol. 15. Berlin: Springer, 125–394
Kanazawa, M., 1994, “Weak vs. strong readings of donkey sentences and monotonicity inference in a dynamic setting”, Linguistics and Philosophy, 17: 109–158.
Karttunen, L., 1974, “Presupposition and linguistic context”, Theoretical Linguistics, 1: 181–194.
Krahmer, E., 1998, Presupposition and Anaphora, CSLI Lecture Notes 89, Stanford, CA: CSLI Publications.
Krifka, M., 1996, “Pragmatic strengthening in plural predications and donkey sentences”, in T. Galloway and J. Spence (eds.), Proceedings from Semantics and Linguistic Theory (SALT) VI, Cornell University, Ithaca, NY, pp. 136–153.
Kripke, Saul, 1979, “A puzzle about belief”, in A. Margalit (ed.), Meaning and Use, Dordrecht: Reidel, pp. 239–283.
–––, 2009, “Presupposition and anaphora: remarks on the formulation of the projection problem”, Linguistic Inquiry, 40: 367–386.
Maier, E., 2009, “Proper names and indexicals trigger rigid presuppositions”, Journal of Semantics, 26: 253–315.
–––, 2010, “Presupposing acquaintance: a unified semantics for de dicto, de re and de se belief reports”, Linguistics and Philosophy, 32: 429–474.
–––, 2015, “Parasitic attitudes”, Linguistics and Philosophy, 38: 205–236.
Montague, R., 1970, “Universal grammar”, Theoria, 36: 373–398.
Muskens, R., 1996, “Combining Montague Semantics and Discourse Representation”, Linguistics and Philosophy, 19:143–186.
Neale, Stephen., 1990, Descriptions, MIT Press, Cambridge, MA.
Partee, B.H., 1973, “Some structural analogies between tenses and pronouns in English”, The Journal of Philosophy, 70: 601–609.
–––, 1984, “Nominal and temporal anaphora”, Linguistics and Philosophy, 7: 243–286.
Rooth, M., 1987, “Noun phrase interpretation in Montague grammar, file change semantics, and situation semantics”, in P. Gärdenfors (ed.), Generalized Quantifiers: Linguistic and Logical Approaches, Dordrecht: Reidel, pp. 237–268.
Saurer, W., 1993, “A natural deduction system for discourse representation theory”, Journal of Philosophical Logic, 22: 249–302.
Stalnaker, R., 1974, “Pragmatic Presuppositions”, in Milton K. Munitz and Peter K. Unger (eds), Semantics and Philosophy, New York: New York University Press.
–––, 1998, “On the representation of context”, Journal of Logic, Language and Information, 7(1):3–19.
Thomason, R.H., 1974, Formal philosophy: selected papers of Richard Montague, New Haven: Yale University Press.
van Benthem, J. and A. ter Meulen (eds), 1997, The Handbook of Logic and Language, Amsterdam: Elsevier.
van der Sandt, R.A., 1992, “Presupposition projection as anaphora resolution”, Journal of Semantics, 9: 333–377.
van Eijck, J., 2006, “Discourse representation theory”, in K. Brown (ed.), Encyclopedia of Language and Linguistics (2nd edition), Amsterdam: Elsevier.
van Eijck, J. and H. Kamp, 1997, “Representing discourse in context”, in van Benthem and ter Meulen 1997: 179–237.
van Leusen, N., 2007, Description Grammar for Discourse, Ph.D. thesis, University of Nijmegen.
van Leusen, N. and R. Muskens, 2003, “Construction by description in discourse representation”, in J. Peregrin (ed.), Meaning: The Dynamic Turn, Amsterdam: Elsevier, pp. 33–65.
Zeevat, H., 1984, “Belief”, in Landman F. and F. Veltman (eds.), Varieties of Formal Semantics, Dordrecht: Foris, pp. 405–425.
–––, 1989a, “Realism and definiteness”, in G. Chierchia, B.H. Partee, and R. Turner (eds.), Properties, Types and Meaning, Vol. 2, Dordrecht: Kluwer, pp. 269–297.
–––, 1989b, “A compositional approach to Discourse Representation Theory”, Linguistics and Philosophy, 12: 95–131.
–––, 1992, “Presupposition and accommodation in update semantics”, Journal of Semantics, 9: 379–412.
–––, 1996, “A neoclassical analysis of belief Sentences”, in Proceedings of the 10th Amsterdam colloquium, ILLC, University of Amsterdam, part III, p. 723–742.
.jpg)
2919
