теории

Поделиться статьей в социальных сетях:

в избранное

Редукция в науке

Ссылка на оригинал: Stanford Encyclopedia of Philosophy

Впервые опубликовано 8 апреля 2014 года

Глагол «редуцировать» происходит от латинского reducere, чье буквальное значение — «возвращать» — передает его метафорическое использование в философии. Утверждая, что ментальное можно редуцировать к физическому, тепло — к кинетической молекулярной энергии или что одна теория редуцируется к другой, мы подразумеваем, что в некотором смысле редуцируемая теория может быть возвращена к редуцирующей теории, ментальное может быть возвращено к физическому, а тепло — возвращено к молекулярной кинетической энергии. Термин «редукция», используемый в философии, выражает идею того, что если сущность x редуцируется к сущности y, то y в некотором смысле предшествует сущности x, является более основополагающей в том смысле, что x полностью зависит от нее или конституируется ею. Сообщение о том, что x редуцируется к y, как правило, подразумевает, что x есть не более чем y или не является ничем сверх того, чем является y. 

Несмотря на то, что термин «редукция» в этом смысле может не соотноситься ни с его повседневным использованием, ни с научным дискурсом, его специальное значение не фиксируется простым заданным условием. «Редукция» является термином естественного языка, и, отталкиваясь от его общего метафорического значения, философы используют его для указания на особо важную роль в ряде тесно связанных областей, особенно в философии науки, философии сознания и метафизике.

Понятие научной редукции, используемое в современной аналитической философии, отличается от концепций редукции, в соответствии с которыми мы узнаем о инстанциации отношений редукции на чисто априорной основе из базовых религиозных, метафизических или эпистемологических принципов. «Научная редукция» относится к редукционистским требованиям, предположительно обоснованным научными доказательствами и успехом науки.

Разные подходы к описанию научной редукции оформили дебаты вокруг различных тем, включая научную унификацию, отношения между (обыденной) психологией и нейробиологией, метафизикой сознания, статусом биологии по отношению к химии, а также отношениям между объяснениями на основе предполагаемой телеологии и объяснениями, основанными на причинно-следственных связях. Представление о соответствующих понятиях, таким образом, является необходимым условием для понимания ключевых проблем современной аналитической философии. Более того, понятие редукции само по себе стало мишенью недавних философских дискуссий, особенно в философии науки и метафизике.

История

Конфликты между редукционистскими взглядами и их дуалистическими и плюралистическими конкурентами приобрели угрожающие размеры в истории философии. Классические дебаты между материализмом и дуализмом сознания/тела являются самым простым и известным из многих подобных диспутов. Дуалист-картезианец стремится к различению типов субстанций — сознаний и тел, каждой со своей сущностью. Различные версии дуализма — интеракционизм, эпифеноменальный дуализм, параллелизм — расходятся во мнении относительно причинности взаимодействия обоих, но все они утверждают онтологическое различие между разумом и телом. Одно не может быть редуцировано к другому. Они разделены и оба реальны.

Большинство современных редукционистских (равно как и элеминативистских) точек зрения включают некоторую приверженность материализму или физикализму — мнению, согласно которому физическое или материальное дает фундаментальную основу для редукции. Тем не менее, редукционизм как таковой онтологически нейтрален. Логически он независим от физикализма или материализма. Само собой, редукционизм может быть верен для явлений полностью нефизического мира до той поры, пока у него есть какая-то основа и все в этом мире редуцируется к этой основе. Редукция является общим отношением между явлениями или теориями, которое может содержаться во многих видах специфических случаев.

Исторически некоторые редуктивисты находились в решительной оппозиции материализму и физикализму. Феноменализм священника Беркли редуцировал обычные столы и стулья к набору идей и отрицал существование материи. С редукционистской точки зрения Беркли, все реальное сводится к мыслям и идеям. Идеализму, предложенному Фихте, также можно дать редукционистскую интерпретацию. С его точки зрения, не-ментальное не может существовать вне рамок ментального. Не-ментальное может быть полностью объяснено в терминах ментального, и может быть в конечном счете ассимилировано ментальным. Согласно этой интерпретации, все просто является ультимативно ментальным. Идеалисты — это редукционисты, основой редукции для который является разум.

У идеализма нет многочисленных современных сторонников, но в настоящее время существуют редукционистские теории, логически не зависящие от физикализма, хотя и совместимые с ним. Номинализм, например, может рассматриваться как редукционистская теория о классах. Номиналист утверждает, что предполагаемая реальность абстрактных объектов — будь то свойства и виды или числа и множества — может быть редуцирована до фактов о конкретных объектах и наших способах говорения о них. Французских структуралистов можно рассматривать в качестве редукционистов в отношении субъектов или субъективизма; они предполагают, что функционирование индивидуальных интенций и целей редуцируется к внутренним механизмам более общих дискурсов.

Унификационизм Карнапа середины XX века представляет собой интересный пример онтологически нейтрального феноменологического редукционизма. Редукционизм Карнапа провозглашает:

Эта интерпретация покрывает несколько аспектов — семантических (относительно выразительной силы языка), метафизических (отношение фактов к одному классу) и методологических. Предположим, что любое эмпирическое утверждение или пропозиция могут быть выражены в едином языке. Этот язык, с точки зрения Карнапа, является языком, который использует только понятия наблюдения. Это напоминает онтологически нейтральную форму редукционизма. В принципе, любой редукционист — идеалист в той же степени, что и материалист — может подписаться под этим тезисом. Разногласия начнутся, только когда дело дойдет до уточнения онтологического статуса классов, обозначенных выражениями наблюдения в этом языке. Являются ли они независимыми от разума свойствами объектов, или это феноменальные свойства, непосредственно присутствующие в восприятии?

В целом, хотя большинство современных редукционистов также является физикалистами, существует много актуальных редукционистских точек зрения, которые независимы от материализма и физикализма. Эти мнения сыграли важную роль в истории философии, и некоторые активно поддерживаются сегодня даже в качестве форм научной редукции.

Понятие редукции как таковое стало мишенью философских исследований. Если наука предназначена для предоставления (хотя бы частичного) ответа на вопросы редукции, таких как возможность редукции ментального к нервной системе, то нам следует понимать, что требуется для редукции. Каковы необходимые условия и как могут научные доказательства продемонстрировать, что они выполнены?

Джон Смарт предложил имевшее влияние предварительное описание отношений редукции, согласно которому сущность x редуцируется к сущности y только если x не существует вне и помимо y (Smart 1959: 143). Смарт ставит вопрос о существовании, онтологический вопрос: Что действительно существует? Сколько существует основных классов предметов? Подходя к этому вопросу с другой стороны, философское понятие «редукции» может быть выражено с точки зрения отношений объяснения. Если x редуцируется к y, тогда он может в относительно строгом смысле быть объяснен с точки зрения y. Возьмем пример, предложенный Эрнестом Нагелем. Описывая возможную редукцию головных болей, он пишет, что когда

конкретные физические, химические и физиологические условия возникновения головных болей [будут] установлены … будет найдено объяснение возникновения головных болей. (Nagel 1961: 366)

Как альтернатива, редукции могут восприниматься как состоящие в специфической форме ассимиляции — описание, которое также можно найти у Нагеля (1961):

[В редукции] множество отличительных черт какого-либо предмета ассимилированы с явным множеством достаточно несходных черт. (Nagel 1961: 339f.)

Редукционисты в целом реалистичны относительно редуцируемого феномена, и их взгляды в этом отношении консервативны. Они привержены реальности редуцирующего основания и, таким образом, реальности того, что редуцируется к этому основанию. Если мысли редуцируются к состояниям мозга, а состояния мозга реальны, тогда таковы и мысли. Хотя консервативный реализм является нормой, некоторые редукционисты выбирают более антиреалистическую позицию. В этих случаях редуцирующие феномены берутся для замещения предшествовавших феноменов, которые в результате этого элиминируются. Идея ментального недуга как вида психо-неврологического расстройства замещает идею одержимости демоном. Демоны и их голоса уже не имеют роли и реальности в новой теории. Кислородная теория горения заместила теорию флогистона, и флогистон был элиминирован.

Считать ли подобные элиминативистские взгляды вариантом редукции — это вопрос теоретического выбора. Кто-то может утверждать, что редукция влечет за собой реалистическое отношение к редуцируемому феномену. Если это так, то элиминация не является редукцией. С другой стороны, замещение иногда классифицировалось как форма редукции (Kemeny & Oppenheim 1956), и это отвечает обыденному представлению о том, что такое «редукционистские» теории. Очевидно, что в утверждении элиминативиста есть редуцирующий аспект, согласно которому ничто не реально, кроме замещающего феномена: например, нет ничего реального, кроме состояний мозга. Тем не менее, большинство редукционистских точек зрения реалистичны, поэтому здесь и далее «редукция» понимается в консервативном смысле, влекущем за собой реализм относительно редуцируемых феноменов, если не указано иное.

Попытки охарактеризовать отношения редукции восходят к ранним годам логического эмпиризма. Отто Нейрат (1931) и Рудольф Карнап (1934) описывали редукцию как отношения перевода или как минимум унификации путем общего требования, согласно которому все утверждения имеют проверяемые последствия, которые могут быть изложены на общем языке наблюдения.

В более поздние десятилетия две тесно связанные линии дискуссий сфокусировались на природе редукции: одна в философии науки, а вторая — в философии сознания. Философы науки предложили несколько трактовок понятия редукции, часто с прицелом на более широкие концепции объяснения, научных изменений и унификации. Философы сознания, озабоченные специфическими проблемами того, является ли ментальное только физиологическим или даже просто физическим по природе, задались вопросом о том, какие понимания редукции могут быть релевантными и как они могут быть применимы к конкретным случаям в физиологии и нейробиологии. Последующее развитие этой темы в философии науки является темой второго раздела, а дискуссии в философии сознания описаны в третьем разделе.

Модели научной редукции в философии науки

Философские дискуссии об отношениях редукции в науках были инспирированы случаями вроде предполагаемого сведения ньютоновской механики к теории относительности, химии — к физике атомов, а уравнений состояния газа — к статистической механике. Тем не менее, то, в каких отношениях эти фактические эпизоды изменения теории могут считаться редукциями, является сложным вопросом. Многие факторы могут быть релевантными: не только логические и метафизические отношения, но также эпистемологические, психологические и прагматические.

Также встают вопросы о возможности генерализации этих случаев и их роли в научном прогрессе или изменении, которые приводят к идее о том, что подходящая модель редукции должна в основном фокусироваться на актуальной преемственности теорий. Главной целью дебатов о редукции в философии науки, тем не менее, была не реконструкция процесса научного изменения, но скорее объяснение связи в последовательности теорий, которая обосновала соответствующее изменения; например, предполагаемые отношения между парами теорий — такими как ньютоновская механика и теория относительности, или термодинамика и статистическая механика.

В этом контексте стороны отношений редукции были задуманы скорее как теории или модели, нежели свойства, события или классы. В то же время, на них часто ссылаются как на «редукции теории»

Редукция и преемственность теорий

Термин «редукция» колеблется между (как минимум) двумя различными использованиями. Дж. Кемени и П. Оппенгейм (1956) обращают внимание на то, что редукции так или иначе отсылают к научному прогрессу как к решающему для понимания редукции явлению:

Обозначение «редукция» применялось к определенному типу прогресса в науке. Так как этот процесс стал предметом многих философских противоречий, задача философов науки состоит в том, чтобы провести рациональную реконструкцию существенных особенностей редукции. [...] Научный прогресс может быть в широком смысле разделен на два типа: (1) увеличение фактических знаний путем добавления к общему объему научных наблюдений; (2) усовершенствование корпуса теорий, которое призвано объяснить известные факты и предсказать результаты будущих наблюдений. Особенно важным случаем второго типа является замещение принятой теории (или корпуса теорий) новой теорией (или корпусом теорий), которая в некотором смысле превосходит ее. (Kemeny, Oppenheim 1956: 6f.)

Согласно этому использованию термина, редукция является отношением актуальной преемственности теорий, при которой редукции происходят в определенное время, а именно, когда ученые их осуществили. Часто философы используют термин «редукция» в этом смысле, тем самым обозначая активность ученых или результат подобной активности. Станет ли теория на сама деле преемником другой теории, будет зависеть не только от логических и метафизических особенностей соответствующих теорий, но также от прагматических и эпистемологических аспектов. Наиболее релевантные из этих аспектов должны быть отражены в рациональной реконструкции, которая играет важную роль в некоторых моделях редукции.

Во время обсуждения статуса принципов соответствия (интуитивно, утверждений, которые связывают словарь редуцирующей теории с редуцируемой), Эрнест Нагель предположил, что они могут играть разные роли в открытии редукций и в последующем анализе фактов. Они могут функционировать в качестве гипотез для проверки или могут полагаться на уже собранные эмпирические данные. Подобным образом Кеннет Шаффнер предполагает, что подходящая модель редукции должна принимать во внимание не только логические или метафизические аспекты в отношении редуцируемой и редуцирующей теорий. Скорее, она также должна быть внимательна к прагматическим и эпистемологическим аспектам, лежащим в основе действий ученых, совершающих редукции (Schaffner 1993: 515f.), — идея, которую он обозначает как «логический прагматизм». Редукционисты «новой волны» критиковали другие модели, особенно модель Нагеля, за отсутствие достаточного внимания к тому, как редукции в действительности выполняются — на это также указывали Агер, Аронсон и Вайнгард (1974).

Различие между редукцией как действием и редукцией как отношением, независимым от того, что в действительности делают ученые, условно отражено в разделении между диахронической и синхронической редукцией.

Главная идея диахронической редукции не только в том, что редукция является темпоральным занятием, но также в том, что она состоит в замене одной теории на другую таким образом, что одна из них (редуцирующая) становится преемником редуцируемой теории (Dupré 1993; Rosenberg 2006). Это также часто описывается как своего рода улучшение теории, или научный прогресс: особенно в том случае, если законы предшествовавшей теории применимы к надлежащему подмножеству случаев, охватываемых законами последующей теории (Dizadji Bahmani et al. 2010).

Понятие редукции как научного действия или как события научного изменения обсуждается в статьях о научных революциях и научном прогрессе. Оставшаяся часть этой статьи будет посвящена «синхроническому» аспекту редукции.

Модели редукции Эрнеста Нагеля

Недавние дебаты о редукции в философии науки были инициированы моделью редукции теории Эрнеста Нагеля (Nagel 1949, 1961, 1970), которая также привлекла внимание в философии сознания (см., например, Fodor 1981: 150; Kim 1993: 150, 248). Более современные подходы к редукции отталкиваются от модели Нагеля или были разработаны в противовес ей (Hooker 1981; Churchland 1985; Schaffner 1993; Bickle 1998, 2003; Dizadji-Bahmani, Frigg, & Hartmann 2010; van Riel 2014), хотя существует мнение, что большинство этих подходов просто повторяет модель Нагеля вместо того, чтобы предлагать принципиально новые интерпретации (Endicott 1998, 2001; Dizadji Bahmani et al. 2010).

Модель Нагеля

Нагель описывает свою модель следующим образом:

Редукция происходит, когда экспериментальные законы вторичной науки (и если она имеет соответствующую теорию, то также и ее) показаны в качестве логических следствий теоретических предположений (включая координирующие определения) первичной науки. (Nagel 1961: 352)

Основная идея проста: теория TR редуцируется к теории TB если и только если TR выводится из TB с возможной помощью релевантных законов соответствия (названных здесь «координирующими определениями»), часто с акцентом на выведении законов редуцируемой теории. Если мы добавим замечания, которыми Нагель открывает обсуждение редукции — а именно, что редукция должна быть понята как определенный вид объяснения (1961: 338) — центральная идея нагелевской модели окажется полностью охарактеризованной. Добавляя идею Нагеля о редукции как виде объяснения, так называемая «нагелевская модель редукции» может быть точно определена следующим образом: редукция является (i) видом отношений объяснения, которые (ii) устанавливаются между двумя теориями, если (iii) одна из этих теорий может быть выведена из другой (iv) при помощи закона соответствия при некоторых условиях. Базовая модель охватывает два вида редукции: в одной законы соответствия не требуются (гомогенные случаи), в другой они необходимы (негомогенные случаи; для представления гомогенных случаев редукций и вопроса о том, действительно ли предполагаемые случаи редукций могут рассматриваться в нагелевском смысле, см. статью о взаимосвязях между теориями в физике). Нагель рассматривает науки или теории как развивающиеся явления, претерпевающие изменения, в рамках которых их словарь остается неизменным (хотя он, вероятно, иногда расширяется). Эти преемственные состояния теорий охватываются понятием гомогенных редукций — дедуктивный вывод ранней стадии из поздней стадии теории возможен без законов соответствия, поскольку они разделяют общий словарь. Негомогенные случаи редукции производятся между парами различных теорий, использующих разные словари. Если первый вариант редукции не привлек большого внимания (Нагеля и прочих философов), то последний стал предметом оживленных дискуссий с тех пор как Нагель представил его в 1949 году.

Прямая и непрямая редукция

Модель редукции Нагеля находится в параллели с так называемой «дедуктивно-номологической моделью» (ДН-модель) объяснения, согласно которой объяснение какого-либо факта включает демонстрацию того, как его истинность может быть выведена из множества других истин, содержащих хотя бы какие-то законы. Например, согласно ДН-теории можно объяснить ускорение падающего тела, показав, как оно может быть выведено из законов Ньютона. Кажется, что нагелевская модель редукции, таким образом, предполагает, что редуцируемая теория напрямую объясняется соответствующей редуцирующей теорией.

В этом смысле, редукция Нагеля иногда (ср.: Schaffner 1967: 137, 1993: 423) интерпретируется как вид прямой редукции по сравнению с непрямыми редукциями — теми, которые производятся в силу того факта, что редуцирующая теория объясняет возникновение явлений редуцируемой теории (лучше, чем редуцируемая теория сама по себе), — эта точка зрения объединяет Кемени и Оппенгейма (1956) и Фридмана (1982), а также является одним из вариантов редукции в модели Шаффнера (Schaffner 1993).

Тем не менее, существует мнение о том, что такое различие само по себе не может быть жизнеспособным (van Riel 2011). Во-первых, неясно, что такое объяснение теории (за исключением ее объяснения, скажем, студенту). Во-вторых, обсуждаемые Нагелем примеры предполагают его уверенность в том, что его модель непрямая — «объяснение» теории в терминах выведения из редуцирующей теории сводится к использованию редуцирующей теории для объяснения явлений, с которыми имеет дело редуцируемая теория.

Принципы соответствия

Главным (и, возможно, наиболее противоречивым) достижением Нагеля было внедрение принципов соответствия. Понятие принципов соответствия (также — «законов соответствия» и «координирующих определений») может быть расшифровано несколькими различными способами. Наиболее распространенный способ, согласно Нагелю (1961: chap. 11, Sec. II.3), — описать их синтаксически как двусторонние импликации, связывающие термины в словарях двух теорий. Однако в тот же момент Нагель описывает их в терминах «природы постулированных соединений» (Nagel 1961: 354). Он различает три таких соединения:

Связи, подражающие законам соответствия, являются «логическими соединениями» (1961: 354), которые понимаются как значащие связи.

Связи, постулируемые законами соответствия и являющиеся условиями, или соглашениями («преднамеренные распоряжения»; 1961: 354).

Связи, постулируемые законами соответствия и являющиеся «фактическими или материальными» (1961: 354); другими словами, законы соответствия устанавливают эмпирические факты (эти истины затем описываются как эмпирические гипотезы).

Эти альтернативы семантически характеризуют законы соответствия способами, которые кажутся более фундаментальными, чем их синтаксический статус и роль в выведении. Существует пробел между характеристикой предложения как двусторонней импликации и как постулирующего релевантный вид связи. Двусторонние импликации сами по себе не могут выразить ничего, кроме истины функциональных отношений, и реальные законы соответствия не могут быть определены в чисто синтаксических терминах. Двусторонние импликации становятся истинными благодаря огромному разнообразию «связей» (но «становиться истинным благодаря» не следует отождествлять с «постулированием»): случайной совместной инстанциации или возникновения не достаточно для редукции, даже если его достаточно для поддержания некоторых двусторонних импликаций (и, соответственно, для некоторых пар возможных теорий, чтобы инстанцировать официальную модель Нагеля). Таким образом, логическая форма (в логике предикатов первого порядка) не является тем, на чем следует фокусироваться, когда мы рассматриваем синтаксическую природу законов соответствия. Но что, в таком случае, является релевантной характеристикой? Это причина споров среди интерпретаторов Нагеля и тех, кто занимается переопределением его модели. Некоторые склонны предлагать более «слабые» понятия, такие как (номологические необходимые) коинстанциации или соотношения (Dizadji Bahmani et al. 2010, also discussed in Klein 2009 and Kim 1998: 90, 2008), в то время как другие предлагают более «сильные» интерпретации в терминах номических связей или тождеств (Sklar 1967; Schaffner 1993; Esfeld & Sachse 2007; van Riel 2011).

Нагель (1970) прямо заявляет, что законы соответствия утверждают тождества свойств, обозначенных релевантными предикатами или номическими отношениями между их объемами. Если законы соответствия, таким образом, следует понимать как констатацию тождеств или отношений между объемами релевантных терминов, тогда ясно, что редукция с такой точки зрения включает существенную отсылку к онтологиям теорий и является более чем просто их двухсторонним отношением.

Рассмотрим следующий пассаж:

Получается, что нагелевская редукция является отношением, которое существует не только между теориями, но также между их онтологиями. Тем не менее, иногда модель Нагеля может быть охарактеризована как эпистемологическая модель редукции, так как это модель редукции теории (Sarkar 1992; Hoyningen-Huene 1989; Silberstein 2002) или поскольку законы соответствия следует интерпретировать эпистемологически (Fazekas 2009, following Klein 2009).

Произвольные и непроизвольные редукции

Наконец, стоит заметить, что Нагель вводит различение произвольных и непроизвольных редукций: эти критерии «неформальны» (1961: chap. 11, Sec. III). Первый критерий, упоминаемый Нагелем, заключается в том, что предпосылки редукции — законы соответствия и редуцирующая теория — должны быть точно установлены, а не выбраны произвольно (1961: 358). Во-вторых, Нагель намекает на тот факт, что редуцирующая теория должна быть более признанной, чем редуцируемая. Третий критерий устанавливает, что редукция связана с унификацией. Четвертый критерий устанавливает, что редуцирующая теория корректирует и дополняет редуцируемую теорию.

Идеи, близкие к тем, которые преследовал Нагель, среди прочих разделяли Роберт Кози и Лоуренс Скляр (Sklar 1967). Модель микроредукций Кози предполагает, что редукции основаны на кросстеоретических тождествах и, в некотором смысле, являются декомпозиционными (Causey 1972a,b). Кеннет Шаффнер эксплицитно опирался на модель Нагеля, расширив ее специально для охвата случаев корректировки и замещения.

Редукция и замещение

Кеннет Шаффнер эксплицитно опирался на модель Нагеля с особым фокусом на ее расширении для охвата корректировки и замещения. Обращаясь к действительным обстоятельствам преемственности теорий, Шаффнер предложил альтернативную модель редукции (Schaffner 1993: гл. 9; ранние версии можно найти в его работах 1967, 1974 и 1976 годов), основанную на следующей главной идее: если мы хотим, чтобы наше определение охватывало релевантные случаи фактических научных разработок, мы не должны фокусироваться исключительно на редукции как таковой; простые замещения и случаи корректировки теории также должны быть включены, поскольку (большинство, или, по крайней мере, значительное число) фактических случаев преемственности теорий не вписывается в картину редукций в более узком смысле (см., например, Schaffner 1993: 426, 427f).

Тем самым это отражает наиболее мощный критицизм в отношении модели Нагеля (см. Раздел 5.3). Шаффнер предлагает сложное определение, включающее несколько дизъюнктов, которые призваны охватить как подлинные редукции, так и различные виды замещения, начиная с полного замещения через континуум отношений и заканчивая случаями полной коррекции в рамках редуцируемой теории. Шаффнер отмечает, что часто в промежуточных случаях строго редуцируется не оригинальная теория, но скорректированная версия этой теории, сконструированная в рамках словаря редуцирующей теории.

Проблемы нагелевских моделей редукции

И оригинальная модель Нагеля, и ее варианты вызвали множество критики. Оригинальную нагелевскую модель критиковали как слишком узкую, поскольку она допускает только редукцию теории (Wimsatt 1972; Hull 1976; Darden & Maull 1977: 43; Sarkar 1992), в то время как подходящая модель будет охватывать случаи редукции простых моделей и т.п. — такие науки как биология и нейробиология должны рассматриваться как возможные кандидаты для редукции, хотя они не содержат полноценных теорий (см. также статью о редукционизме в биологии; для обсуждения этой проблемы и последовавшей критики см. van Riel 2011).

В более общем смысле модель Нагеля подвергалась критике как пример всех недостатков ортодоксального взгляда на науку. Например, он рассматривает теории как синтаксические сущности, и это показывает редукцию как объяснение, выведенное в терминах ДН-модели (Hempel & Oppenheim 1984), что само по себе ставится под сомнение по многим причинам, особенно тем, которые касаются асимметрии объяснения (для обзора, сфокусированного на проблемах редукции как объяснения, см. Craver (2007: chap. 2), а для проблем, касающихся ДН-модели, см. Salmon 1989).

Модель Нагеля описывает редукцию в терминах прямого объяснения теории, тогда как подходящая модель редукции должна оформлять понятие в терминах непрямой теории объяснения, то есть в терминах объяснения феномена теории (Kemeny & Oppenheim 1956; Schaffner 1967; Friedman 1982).

Три формальных затруднения модели Нагеля заслуживают упоминания: если редукция является деривацией плюс (иногда) законом соответствия, то любая теория будет редуцироваться до самой себя (поскольку любая теория может быть выведена из самой себя); более того, любая теория будет редуцироваться к любой противоречивой теории; и, вопреки ожиданиям, редукция не окажется асимметричным отношением — возможность выведения не ведет за собой асимметрии.

Фейерабенд (Фейерабенд 1986, Feyerabend 1966), Черчланд (1986), Шаффнер (1993) и Бикл (1998), среди прочих, утверждали, что модель Нагеля не дает возможности ни для корректировки редуцирующей теории, ни для ее замещения, и это, таким образом, является ее фундаментальным заблуждением. Тем не менее, вспомним, что Нагель предполагает, что как минимум некоторые интересные редукции включают коррекцию. Он пишет, что:

[Редуцирующая] теория должна также быть богата на удобные в использовании предложения для развития вторичной науки и должна давать на выходе теоремы, отсылающие к предмету последней, которые дополняют или корректируют его текущий корпус законов. (Nagel 1961: 360)

На первый взгляд, неясно, как возможна коррекция, если в основании редукции лежит дедукция. Истинность редуцирующих теорий ведет за собой истинность редуцируемых теорий. В этом состоит принцип дедукции. Итак, стоит отметить, что Нагель ввел этот критерий, хотя он и кажется с трудом совместимым с его официальной моделью. Тем не менее, как было предложено Патнэмом (Патнэм 1999а), существует несколько способов включения коррекции в рамки модели Нагеля: при помощи говорения об аппроксимальной истине, контекстуализации редуцируемой теории либо введения вероятностных понятий.

Более того, при обсуждении критики Фейерабенда, основанной на предполагаемой несоизмеримости выражений в различных науках, Нагель открыто заявил, что редукции могут опираться на аппроксимации (1970: 120-21, 133).

Похоже, что подобная идея связана с предположением Нагеля о том, что некоторые редукции могут требовать граничных условий (Nagel 1961: 434), чтобы связать релевантные класс терминов подходящим законом соответствия, тем самым изменяя и корректируя один из объемов терминов. Как было указано Эндикоттом (1998), любое основание, учитывающее граничные условия, коррекцию, аппроксимацию и т.п. (такое как основание, предложенное Шаффнером), будет способно охватить подобные случаи. Кемени и Оппенгейм предположили, что идеализация может быть обоснована в развивающихся моделях редукции, отмечая, что без идеализации все станет «безнадежно сложным» (Kemeney & Oppenheim 1956: 13).

Наконец, нагелевскую модель критиковали за роль, которую она отводит законам соответствия. Редукционисты новой волны, в частности, утверждали, что законы соответствия не играют той роли, которая предположительно отводится им в обнаружении отношений редукции. В противоположность идеям Нагеля, мы не используем законы соответствия, когда, к примеру, обнаруживаем, что химия частично редуцируется к физике атомов. Скорее, мы выводим законы соответствия из открытия соответствующих сходств между двумя теориями (про объяснительную роль законов соответствия и утверждений тождества также см. Marras (2005: 351) и Block & Stalnaker (1999: 28)).

В ответ на эту критику некторые — например, Шаффнер и Дизаджи Бахмани и др. (2010) и Баттерфилд (2011a&b) — разработали вариант нагелевской модели, который сохраняет ее дух, но избегает многих проблем, с которыми столкнулся оригинал. Выдающиеся положения касаются уточнения логической структуры, в которой описывается редукция Нагеля (Dizadji-Bahmani, Frigg, and Hartmann (2010) и Butterfield (2011a)), а также смягчения условия завершенности редукций. Идея состоит в том, что даже в физике редукции являются «скорее всего, частичными, и, следовательно, не полностью систематическими» (Schaffner 2012: 559).

Как заметил Шаффнер, даже «чуть ли не тотальные редукции» (Schaffner 2006: 379) в физике, такие как редукция физической оптики при помощи электромагнитной теории Максвелла, в какой-то момент терпят неудачу. Частичные редукции рассматриваются как «в основном завершенные редукции, содержащие исключения или неудачные попытки редукций» (Schaffner 2012: 563). Интерпретация частичных редукций для таких наук как биология были разработаны у Шаффнера (2006). Его предложение в значительной степени опирается на объяснительные понятия и мереологические отношения: при частичной редукции объекты, упомянутые в объяснениях, являются частями или микроструктурой феномена, подлежащего объяснению. Объясняемый феномен является макрообъектом. Микроструктура нуждается в связи при помощи «допущений связности» с макрообъектом.

Эти допущения могут предполагать каузальные связи или, в более простых случаях, тождество. Такие объяснения могут оказаться частичными по разным причинам: например, они часто не объясняют все случаи целевого явления, основание редукции может охватывать уровни организации, и они могут не соответствовать прямым выводам целевого явления. Такие частичные редукции разделяют важные свойства механистических объяснений; например, они локальны, постулируют каузальный механизм, отвечающий за возникновение целевого явления, ссылаются на компоненты в объяснении и могут охватывать разные уровни.

Частичные редукции, таким образом, допускают возможность эмерджентности; мы получаем только частичную редукцию, некоторые аспекты целевого явления эмерджентны. В интерпретации Шаффнера, этот вид эмерджентности является чисто прагматическим (Schaffner 2006: 382).

Те, кто отклонили модель Нагеля, использовали различные концептуальные схемы для объяснения редукции. Наиболее значимые альтернативы будут рассмотрены в следующих разделах.

Структуралистские модели редукции

Одной из предполагаемых проблем моделей Нагеля является то, что они исходят из ошибочного исходного взгляда на науку, поскольку представляют теории как синтаксические объекты и полагаются на сомнительные представления о природе законов и теоретических терминах. Структуралисты попытались преодолеть эти предполагаемые проблемы (как и другие, такие как проблема несопоставимости), пересмотрев понятие теории.

Часть классической структуралистской программы состоит в идее о том, что правильно истолкованная философия науки преследует идеал рационального реконструирования науки (ср. Stegmüller 1979; Balzer 1984: 331), которую следует понимать как реконструирование актуальных научных разработок. С тех пор как общеизвестно, что случаи прямых редукций редко встречаются, если вообще существуют, структуралисты сфокусировались в первую очередь на случаях простого замещения или сходства между теориями, которые проявляются с точки зрения аппроксимации или (семантический аналог) выведения в идеальных условиях (Moulines 1984; Scheibe 1999; Stegmüller 1979 & 1986: ch. 4).

Согласно представлениям структуралистов (Sneed 1971; далее разрабатывалось в: Stegmüller 1979), дать объяснение теории T означает определить предикат «_ является (моделью) T» в теоретико-множественных терминах. Теория в сущности состоит из множества М, множества возможных моделей MP, множества возможных частных моделей MPP и множества предполагаемых применений I, которые предположительно должны быть «открытыми» или неэкстенсионально индивидуированными. Отношения между различными вариантами стадий I, как предполагает Штегмюллер, лучше всего представлять прагматически скорректированными (Stegmüller 1979).

Отталкиваясь от подобного понимания теории, Патрик Саппс характеризует межтеоретическую редукцию следующим образом:

Многие из проблем, сформулированных в связи с вопросом о редукции одной науки к другой, могут быть сформулированы как ряд проблем, использующих понятие теоремы представления для моделей теории. Например, тезис о том, что психология может быть редуцирована к физиологии, был бы надлежащим образом обоснован для многих людей, если бы можно было показать, что для любой модели психологической теории можно построить изоморфную модель в рамках физиологической теории. (Suppes 1967: 59)

Эти теоретико-множественные структуры затем используются для определения отношений редукции с точки зрения отображения функций одной структуры на другой. Стоит, однако, отметить, что структуралисты считали свои модели редукции удобными поскольку они верили в то, что их понимание теории является более уместным. Общий статус структурализма является важным фактором в оценке проблем, с которыми сталкиваются эти модели редукции. 

Проблемы структуралистских моделей редукции

Шаффнер утверждал, что структуралистское понимание редукции является слишком слабым, чтобы быть применимым, и что (официальная) нагелевская редукция является особым случаем модели Саппса. Таким образом, везде, где есть редукция Нагеля, присутствует редукция Саппса. Более того, согласно Шаффнеру, модель Саппса охватывает случаи, которые не следует охватывать, а именно — произвольные редукции (Schaffner 1967). Схожие проблемы возникают у преемников модели Саппса, пытающихся объяснить редукцию в терминах изоморфности или отношений аналогии, которые были развиты и улучшены Снидом (1971) и Штегмюллером (1979). Основные проблемы этих объяснений были описаны Мулине (1984: 55), схожую идею можно найти у Херинга (1984). Мулине формулирует это следующим образом:

Есть по крайней мере еще один аспект редукции, который упускается из виду [структуралистской концепцией]. Я бы назвал его «онтологическим аспектом». Я хочу доказать, что для полной картины отношений редукции между двумя теориями необходимо учитывать некоторую связь между соответствующими областями. В противном случае, столкнувшись с конкретным примером редуктивной пары, мы почувствуем, что все, что у нас есть, — это специальные математические отношения между двумя множествами структур, возможно, случайно имеющие математические свойства, которые необходимы для редукции, но на самом деле ничего не говорящие о «мире». Мы можем иметь отношения редукции между двумя теориями, которые полностью чужды друг другу. (Moulines 1984: 55)

Таким образом, проблема заключается в том, что простое структурное сходство не гарантирует, что обе теории на самом деле связаны с одними и теми же явлениями или одинаковыми свойствами. Это проблемы, с которыми не сталкиваются модели Нагеля, если они описывают законы соответствия с точки зрения семантики, например, в терминах экстенсивных или интенсивных отношений между соответствующими предикатами или классами терминов. Относительно независимо от структуралистских моделей, философы, работающие на стыке философии сознания и философии науки, разработали объяснения, впоследствии получившие название редукционизма «новой волны».

Модели редукции «новой волны»

Относительно независимо от структуралистских моделей, философы, работающие на стыке философии сознания и философии науки, разработали объяснения, впоследствии ставшие известными как редукционизм «новой волны».

Редукционисты «новой волны» полагали, что их модели совершают подходящую реконструкцию специфического вида научного развития (Churchland 1986: 279ff.; Bickle 1998: chapter 1). В то же время, тем не менее, это движение связано с редукционистской метафизической позицией. Утверждая, что нейробиология редуцирует или элиминирует психологию, некоторые главные ее представители пытаются показать, что мы должны принять элиминативную форму редукционизма в отношении сознания (например, см: Paul Churchland 1981, 1985; Patricia Churchland 1986; Bickle 1998). Таким образом, существует тенденция к продолжению дебатов, вытекающих из традиции философии сознания. Так называемая модель «новой волны» (или, лучше: семья схожих моделей), которая была разработана в ряде статей и книг Клиффорда Хукера (1981), Пола Чёрчланда (1979, 1985) и, из недавних, Джона Бикля (особенно в работе 1998 года), построена на некоторых аспектах нынешней модели Шаффнера (1993) и ее более ранних версий (Schaffner 1967, 1974, 1976). Вот формулировка определения, данная Хукером: 

В рамках TB построить аналог T*R или TR при определенных условиях CR, таких как TB и CR, влекущих за собой T*R, и утверждать, что аналогичное отношение AR между T*R и TR требует утверждения (своего рода) отношения редукции, R, между ТR и ТB. Таким образом (TB & CR → T*R) и (T*RAR TR) гарантирует (TB R TR). (Hooker 1981: 49)

Условия, CR, будут состоять из ограничивающих допущений и граничных условий, которые гарантируют, что если ТB является более широкой, чем ТР, применение элементов словаря ТB ограничивается областью, относящейся к ТР. Идея состоит в том, чтобы произвести редукции, которые включают корректировки при помощи работы над редуцирующей теорией (здесь «TB»), а не работы с корректировками, сформулированными в словаре редуцируемой теории. Рональд Эндикотт (1998: 56) определяет четыре центральных аспекта редукции «новой волны»: (i) «конструирование»: скорректированная версия редуцируемой теории конструируется в рамках словаря редуцирующей теории; (ii) «дедукция»: эта скорректированная версия выводится методом дедукции из редуцирующей теории; (iii) «отношения»: отношения аналогии играют роль законов соответствия в рамках моделей Нагеля; (iv) «континуум»: эти отношения аналогии могут отличаться степенью силы — редукции, основанные на «сильной» аналогии обосновывают консервативный подход к (онтологии) редуцируемой науки, тогда как редукции, основанные на «слабой» аналогии, обосновывают элиминацию. Тождество (ограничивающий случай континуума), например, обеспечивает то, что онтология редуцируемой теории будет сохранена редуцирующей теорией.

Итак, что же является основным усовершенствованием редукции «новой волны»? Согласно Биклю (1998: 29 & 1992: 224) и Полу Чёрчленду (1985: 11), избегание отсылок к принципам соответствия имеет огромное эпистемологическое преимущество: эпистемологическое достоинство редукции не зависит от знания принципов соответствия. Скорее, сравнение редуцируемых и редуцирующих теорий обосновывает требования тождества.

Редукционисты «новой волны», как правило, допускают большую вариативность отношений, подкрепляющих аналогичные отношения, установленные между TR и TR*. В редукции «новой волны» законы соответствия замещаются упорядоченными парами элементов описательных частей словарей двух теорий, что позволяет судить о степени сходства между производным образом (сформулированным на языке редуцирующей теории) и редуцируемой теорией (Bickle 1992: 223). Редукция связана с пространством теоретических отношений, варьирующихся от «идеально плавных» или «удерживающих» редукций до «неровных» сокращений, которые лучше всего понимать как простые замещения (Bickle 1992: 223; Hooker 1981: 45). Бикль описывает «плавные» редукции следующим образом («IN» обозначает производный образ, а «TO» обозначает редуцируемую, или «старую», теорию):

В случаях, лежащих в или рядом с удерживающей конечной точкой, IN является точно эквипотентным изоморфным изображением TO, и никакие контрфактические ограничивающие допущения или граничные условия не требуются для получения IN. (Bickle 1992: 223)

В этом случае соединение терминов в пары соответствует тождеству референтов (Bickle 1992: 224), и IN можно получить непосредственно из TR (редуцирующей теории), тогда как в случаях, противоположных точке спектра, соединение в пары достигается только путем отсылки к ограничивающим контрфактическим допущениям и граничным условиям. В этом случае онтология элиминируется, как в случае редукции теории флогистона.

Проблемы моделей редукции «новой волны»

Главная критика, которой подвергся редукционизм «новой волны», заключалась в том, что он либо упускает цель редукции, либо вообще не является чем-то новым. Рональд Эндикотт утверждает, что редукционисты «новой волны» не могут распознать важное различие между простыми замещениями с одной стороны (которые соответствуют элиминативизму, а не редукционизму), и точными редукциями с другой (Endicott 1998, 2001). Поскольку редукционисты «новой волны» понимают редукцию в терминах замещения, они просто упускают цель. Если они понимают редукцию с точки зрения «плавных» редукций, то, в основном, они повторяют модель Нагеля в новой терминологии. Аналогичная точка зрения была высказана Дизаджи Бахмани и др. (2010). Авторы указывают на то, что, особенно когда модель Шаффнера понимается как в сущности нагелевская по духу, редукционизм «новой волны» — это просто нагелевская редукция.

Эндикотт, а также Дизаджи Бахмани и др. (2010) утверждают, что единственное различие между классической моделью Нагеля и редукцией «новой волны» заключается в том, что редукционисты «новой волны» выделяют процедурный аспект того, как производятся редукции — или того, как ученые могут утверждать, что инстанцируются отношения редукции, — тогда как Нагель был в основном озабочен вопросами, касающимися отношений, которые обнаружены таким образом. Как ученые могут достичь истины принципов соответствия — это вопрос, отличный от вопроса о природе принципов соответствия.

Редукция и механизмы

Недавние дебаты на тему механистического объяснения стали отправной точкой для размышлений о других науках помимо физики. Большинство сторонников механистического поворота в философии объяснения выступает против ряда основных толкований центральных понятий в философии науки, особенно в отношении научного объяснения, закона, модели иерархии наук в виде слоеного пирога (Wimsatt 1976) и понятия теории. Чаще всего механистическое объяснение характеризуется как (i) связанное с использованием «при помощи», а не «потому что» (Craver 2007), (ii) считающее, что функционирование сложной сущности объясняется в терминах координированной активации ее составляющих, (iii) привязанное к иерархическому порядку локальных механизмов, составляющие которых сами могут стать целью механистического объяснения, и (iv) полагающее, что (в силу релевантности понятия организации) механизмы организованы для того, чтобы что-то делать. Крейвер говорит об этом так:

Механистические объяснения являются составными или компонентными объяснениями: они объясняют поведение механизма в целом с точки зрения организованной деятельности и взаимодействия его компонентов. (Craver 2007: 128)

Ряд аспектов, касающихся связи между редукцией и механистическим объяснением, рассматривается в статье о редукционизме в биологии . Таким образом, достаточно сказать, что некоторые философы, такие как Крейвер, отвергают редукционистскую интерпретацию механистического объяснения (Craver 2007), тогда как другие, похоже, предполагают, что консервативная форма редукционизма может быть совместима с механистическим объяснением (Bechtel 2007 и, особенно, Schaffner 2006). Интересно, что пример редукции головной боли, описанный Нагелем (см. выше, раздел 1), предполагает, что он рассматривает редуктивное объяснение как механистическое объяснение. Это созвучно его первой публикации на тему редукции: в своей ранней работе о редукции (Нагель 2010) он описывает ее как отношение конституции. Ван Риль (2014) предполагает, что редуктивное объяснение является производным от механистического объяснения.

Редукция и причинность

Механистическое объяснение не каузально, как и редуктивное объяснение. Тем не менее, иногда редукционистские модели сформулированы в терминологии каузальности. Энк (1967) является показательным примером. Он описывает редуктивное объяснение и редуктивную зависимость как каузальные. Описание, которое он дает этим отношениям, тем не менее не подходит для обычного использования термина «каузальность». Энк описывает ее как «порождающее» отношение, которое может сохраняться между объектом a и объектом b, даже если a = b. Следовательно, несмотря на то, что он использует термин «каузальность», его не следует истолковывать как указание на то, что редуктивное объяснение является в буквальном смысле причинным объяснением. Это было упущено Шаффнером (1993), который подвергает сомнению описание Энка, критикуя его за предположение о том, что редукция является каузальностью.

Модели научной редукции в философии сознания

Редукционистские установки привлекли внимание философии сознания четырьмя основными аспектами. Во-первых, теория тождества типов была предложена как редукционистская позиция в отношении сознания. Во-вторых, теории тождества токенов иногда также воспринимаются как редукционистские по духу. В-третьих, это интенсивные обсуждения моделей функциональной редукции. И, наконец, в соответствии с предыдущими разграничениями существуют различные концепции редукции, которые обсуждаются и отвергаются нередуктивным физикализмом.

Теория тождества типов

Теория тождества типов утверждает, что для типов некоторой области D1 (например, психология) существуют типы области D2 (например, нейробиология), такие, что для любого члена x в D1 существует член y в D2, такой, что x = у. Этот аспект раскрывается в названии теории — это теория тождества типов. Не только понятия, попадающие под типы, называются тождественными, но также типы сами по себе; например, говорится, что боль является тем же типом, что и определенный сценарий рейронного возбуждения. Однако простое утверждение, что для любого типа x некоторой области D1 существует тип y области D2, такой, что x = y, не делает вас представителем теории тождества типов. Скорее, это специфическая редукционистская, а также натуралистическая позиция, которая сопровождает эти утверждения тождества, что делает их подходящими утверждениями «тождества типов».

Основная задача состояла в том, чтобы защитить эту позицию от различных контраргументов. Вопрос о том, что именно делает эту позицию редуцирующей, не привлек должного внимания. В первую очередь, эта теория является монистической; но монизм не тождественен редукционизму. Герберт Фейгл дает следующую характеристику теории тождества типов, отвечая на вопрос «можно ли в некотором смысле отождествить ментальное и физическое»:

Уместно говорить об «отождествлении […]». Концепции теории молярного поведения, такие как сила привычки, ожидание, влечение, инстинкт, след памяти, репрессия, суперэго и т. д., еще могут быть отождествлены в будущей психофизиологии с определенными типами паттернов нейронной структуры и процесса. (Feigl 1967: 77)

В приведенной цитате предполагается связь между теориями тождества типов и моделями редукции теории: она предполагает, что редукция, понятая как межтеоретическое отношение, является тесно связанной с теорией тождества типов. Идея, по-видимому, такова: внутри будущей психофизиологии может быть выявлен тот факт, что ментальные типы тождественны физиологическим типам, и природа ментальных состояний в конечном итоге будет в конечном итоге объяснена с точки зрения психофизиологии, а не с точки зрения психологии. Схожую позицию занимал Плейс (1954, 1956, 1960), который в первую очередь говорил о конституции, а не тождестве, в то время как Смарт четко сформулировал этот тезис с точки зрения тождества (Смарт, 1959).

Теории тождества токенов

Теория тождества типов была в значительной степени, хотя и не полностью, заброшена, когда были выдвинуты аргументы множественной реализации, показавшие, что из-за того факта, что по крайней мере некоторые ментальные классы могут быть многократно реализованы, то есть инстанцированы в различных физиологических классах — тождество ментального и физиологических классов невозможно. Тем не менее, это оставило место для теорий тождества токенов, согласно которым любой ментальный класс инстанцируется физически. Тождество существует между объектами или предметами двух типов или обладающими двумя релевантными свойствами, даже если сами типы или свойства не тождественны; например, один и тот же предмет может иметь как ментальные, так и нейронные свойства. Носители этих свойств, то есть предметы, подпадающие под типы, тождественны, но сами свойства или типы различны. Теория тождества токенов по-прежнему остается редукционистской позицией в том смысле, что она находится в оппозиции к любой форме интеракционистского дуализма субстанций, параллелизма субстанций и субстанциального эпифеноменализма. Несмотря на то, что это не очень распространенный термин, в литературе иногда можно найти варианты выражения «редукция токенов» (Cartwright 1999: 32ff; Hooker 1981: часть III; Bickle 1998: 223ff.).

Теории тождества токенов идеально соответствуют «слабым» интерпретациям теории редукции. Если для редукции достаточно законов соответствия, которые устанавливают корреляции или просто экстенсиональные отношения (Richardson 1979), или если законы соответствия не являются законами в полном смысле (Klein 2009; Dizadji Bahmani et al. 2010), то теория тождества токенов может быть адекватна редукции теории Нагеля.

Теории тождества токенов также сочетаются с редукцией теории согласно Шаффнеру и редукционистским моделям «новой волны». В рамках этих моделей теории тождества токенов не подтверждают «сильные» или «совершенно гладкие» случаи редукции, но, тем не менее, поддерживают более «сильные» редукции, чем те, которые являются просто крайними случаями замещения и не предполагают коррекции в полном смысле.

Локальные редукции и дизъюнктивные классы

Аргументы против редукционизма, основанные на предположении, что ментальные классы имеют множественную реализацию, подвергались нападкам по меньшей мере на двух различных основаниях.

Клэпп (Clapp 2001) и Вальтер (Walter 2006) утверждали, что высокоуровневые классы могут быть законно отождествлены с дизъюнктивными классами. Высокоуровневый класс тождествен классу, который мы можем обозначить термином, состоящим из дизъюнкции выражений, каждое из которых относится к одному из различных низкоуровневых классов, которые реализуют высокоуровневый класс: Hx = (L1x or L2x or……Lnx). Мы можем определить соответствующий терм в принципе только в тех случаях, когда дизъюнкция бесконечно длинна. Эта стратегия также подходит для Дизаджи Бахмани и др. (Dizadji Bahmani et al. 2010).

Альтернативная стратегия, предложенная Дэвидом Льюисом (Lewis 1969, 1972) и разработанная Джегвон Кимом, приводит аргументы в пользу локальных редукций (Kim 1992). Высокоуровневые классы являются многократно реализующимися в силу того факта, что разные физические классы играют требуемую роль в разных организмах, системах или контекстах. Таким образом, если мы индивидуируем высокоуровневые классы более тонким образом, то можем сохранить более «слабую» версию теории тождества типов. Даже если класс K может иметь множественную реализацию по классам P1, P2, … Pn, существуют более конкретные контексты C1, C2 Cn, такие, что в каждом контексте Ci только один физический класс Pi играет роль K в этом контексте. Таким образом, мы создаем более локальные или контекстные тождества. Например, боль в целом может не совпадать с каким-либо одним нейронным классом, но мы можем быть в состоянии редуктивно отождествить человеческую боль с одним нейронным классом, боль ящерицы со вторым нейронным классом и боль осьминога с третьим. Соответствующий контекст может быть специфичным в отношении вида, индивидуально-специфическим или даже специфичным для условий возникновения внутри индивидуума.

Эта идея получила дальнейшее развитие у Брайана Лоара (Loar 1981: глава 4), Джексона, Паргеттера и Приора (Jackson, Pargetter and Prior 1982), Майкла Эсфельда и Кристиана Сакс (Sachse 2007; Esfeld and Sachse 2007). Эсфельд и Сакс (Esfeld and Sachse 2007) и Сакс (Sachse 2007) описывают, как это понимание может быть учтено в высокоуровневой науке при помощи конструирования детализированных версий высокоуровневых типов — так называемых «функциональных подтипов» — которые затем могут быть связаны с соответствующими низкоуровневыми классами с использованием ресурсов высокоуровневой науки.

Функциональная редукция

Функционализм в отношении свойств данного вида — это представлением о том, что подобные свойства являются функциональными по своей природе. Например: функционализм в отношении ментального — это представление о том, что ментальные свойства являются функциональными. Интуитивно понятно, что функциональным является свойство, природа, сущность или значение которого полностью отражены в описании роли, которую оно играет в системе. Версии функционализма можно различить по типу роли, которую они приписывают функциональным свойствам, и по видам ресурсов, необходимых для определения этих ролей. Соответствующие роли могут быть определены исключительно в терминах каузальных отношений ввода-вывода. В качестве альтернативы, они могут быть поняты в терминах вычислительных состояний, заданных через отношения (вычислительный функционализм), или в терминах целенаправленных взаимодействий (телеологический функционализм) (см. Block forthcoming; Lycan 1987; Van Gulick 1980; Sober 1990).

«Функциональная редукция» означает семейство моделей, которые связаны с редукцией таких казуальных, вычислительных или целевых свойств. Эти модели описывают редукцию как состоящую из отношения между функциональным свойством P и свойством P* структуры или субстрата, которое играет роль, определяемую функциональным свойством P, или, по крайней мере, действует в ограниченном классе систем или контекстов. Это общее описание оставляет открытым вопрос о точной связи между P и P* и ничего не говорит о специфическом эпистемологическом статусе функциональной редукции. По этому вопросу различные модели функциональной редукции не пришли к соглашению.

Некоторые функционалисты предполагают, что функциональное свойство P и свойство, которое играет P-роль, P*, тождественны. С позиции (также называемой «функционализм заполнителей», «функционализм реализаторов» или «функционализм местодержателей») спецификация соответствующей роли — обычно полученная логическим построением (так называемое «предложение Рамсея») из теории, содержащей предикат, который обозначает это свойство — просто служит описанием для выбора свойства, которое играет функциональную роль в реальном мире. То есть, «P» относится к базовому свойству, которое фактически играет роль именно P*. Другие (так называемые «ролевые функционалисты») предполагают, что функциональное свойство P является свойством «более высокого порядка»; это просто свойство играть соответствующую роль и не должно отождествляться с каким-либо заданным базовым свойством P*, которое делает это. С этой точки зрения P* просто реализует P; оно не тождественно P. Учитывая его отрицание тождества свойства, эта последняя позиция кажется менее подходящей для редукционистской интерпретации. Однако могут существовать средства, с помощью которых свойства высшего порядка могут быть логически сконструированы из свойств более низкого порядка, которые считаются редуктивными (Putnam 1970).

Более того, существуют разногласия по поводу того, как мы приходим к функциональному определению свойства. Некоторые склонны считать, что это более или менее априорный процесс. Другие склонны думать, что это эмпирическая проблема.

Таким образом, функциональная редукция прежде всего касается связи между редукцией и метафизикой специфических свойств, а именно функциональных. То есть: prima facie, оно совместимо (если совместимо вообще, см. Block forthcoming) с различными определениями редукции. Оно может быть встроено внутрь нагелевской рамки (Esfeld and Sachse 2007), и оно совпадает с идеями редукционистов «новой волны». Функционализм местодержателей можно рассматривать как совместимый даже с классической теорией тождества типов. Таким образом, модели функциональной редукции не дают единственных в своем роде моделей сокращения; скорее, их можно рассматривать как дающие подробные теории того, как функциональные свойства ведут себя по отношению к редукции. Короче говоря, вопрос, рассматриваемый под заголовком «функциональная редукция», заключается в следующем: как функциональные свойства вписываются в редукционистскую перспективу?

Если верны следующие три положения: ментальные свойства функциональны по своей природе, функционализм местодержателей корректен, а роль ментальных свойств играют физиологические свойства, — тогда ментальные свойства напрямую редуцируются к физиологическим свойствам. В качестве альтернативы было высказано предположение, что даже если отождествление функционального свойства с его реализатором не всегда возможно, редукция таких свойств все же может быть достигнута либо посредством локальных редукций (Kim 1993), путем редукции к дизъюнктивному классу (Clapp 2001; Walter 2006) или путем сокращения функциональных подтипов (Esfeld and Sachse 2007).

Другие утверждают, что функционализм лучше всего подходит нередуктивному физикализму в следующем смысле: он поддерживает интуицию натуралиста о том, что существует единство между основными реализаторами свойств, которые в конечном итоге являются физическими; следовательно, теория тождества токенов верна. Тем не менее, это открывает возможность смириться с угрозой множественной реализации специфическим образом: функциональные классы могут иметь множественную реализацию, и, следовательно, их можно рассматривать как отличные от физических свойств более низкого порядка. Более того, если прагматическое измерение включено в концепцию функционализма, функционализм, кажется, противоречит редукционистским интерпретациям; на практике может быть невозможно определить соответствующие роли, используя только ресурсы низкоуровневых теорий (ср. Van Gulick 2010).

Таким образом, различные модели функционализма и функциональной редукции могут использоваться для обоснования или критики различных форм редукционизма.

Определения «_редуцируется к_»

Как обсуждалось выше, термин «редукция» можно интерпретировать многими способами. Эти конкурирующие объяснения можно различить (i) с учетом того, как они понимают стороны отношений редукции, и (ii) с учетом того, как они понимают условия, которым должны соответствовать релевантные стороны отношения, чтобы их инстанцировать. Часто эти характеристики дополняет эпистемологический аспект. В этом разделе соперничающие объяснения сгруппированы с учетом тех объектов, которые они предлагают в качестве возможных сторон отношения, и с учетом связей, предлагаемых ими в качестве возможных условий, которым должны соответствовать стороны отношения, чтобы инстанцировать отношения редукции.

Здесь уместны три замечания:

далее перечислены только варианты первичных сторон отношения редукции; это те стороны отношений, по поводу которых философы в первую очередь имеют разногласия. Различие между первичной и вторичной сторонами отношения можно объяснить на примере: Патриция Чёрчленд считает чтоЗаявления о том, что феномен PR редуцируется к другому феномену PB, являются производными от более базового утверждения о том, что теория, которая характеризует первый, редуцируется к теории, которая характеризует второй. (Churchland 1986: 278)С этой точки зрения отношение, обозначаемое предикатом редукции при его основном или надлежащем использовании, создается только парами теорий. Производное понятие редукции (и, следовательно, девиантное использование предиката) допускает, что утверждения вида «a редуцируется к b» будут истинными, даже если соответствующие частные случаи «a» и «b» не обозначают теории. Истинность этого утверждения зависит, в таком случае, от соответствующей верности редукции теории. Например, если вода редуцируется к H2O, то, согласно этому взгляду, так происходит только если и в силу того факта, что популярное представление о химии редуцирцется к химии.С другой стороны спектра находятся те, кто рассматривает редукцию в терминах сущностей реального мира, а не теорий, и не будут заявлять, что утверждения вида «a редуцируется к b» всегда ложны, если случаи «a» и «b» обозначают теории, и верны только тогда, когда они обозначают свойства или части и целое. Скорее, они будут полагать, что утверждения о редукциях теории являются производными от утверждений об редукции свойств, или что понятие редукции теории зависит от понятия редукции свойств в более онтологическом смысле. Таким образом, если популярное представление о химии редуцируется к химии, то это происходит потому, что вода редуцируется к H2O, а железо — к Fe и так далее.Во-вторых, этот способ объяснения первичных сторон отношения редукции предполагает, что редукционное отношение является бинарным отношением. Напомним, однако, что, по мнению Нагеля, в гетерогенных случаях редукции ни одна теория не редуцируется к другой теории без ограничений; это происходит только с учетом определенных законов соответствия и/или граничных условий. В зависимости от того, как подсчитывается арность отношения, т. е. количество элементов, к которым оно относится, это может указывать на то, что даже в классической интерпретации редукция не является бинарным отношением. Совсем недавно были предложены альтернативные объяснения, согласно которым арность редукции больше 2. Таким образом, интуитивное понимание первичных сторон отношения должно быть привязано к десигнатам выражений, окружающих предикат редукции в истинных утверждениях редукции.Наконец, говоря о возможных сторонах отношения, мы имеем в виду типы объектов, которые, возможно, функционируют как стороны частного случая отношения редукции, а не самих этих объектов.

Репрезентативная и онтологическая редукция

Многие редукционистские взгляды, похоже, связаны с онтологическими утверждениями. Если кто-то отрицает классический дуализм субстанций и отстаивает версию редукционизма, а не элиминативизма, для сознаний, субъектов и ментальных состояний, то он, скорее всего, утверждает, что объекты или субстанции редуцируются к объектам. Если кто-то отвергает любой дуалистический параллелизм ментальных и физических событий и отстаивает версию редукционизма, а не элиминативизма в отношении таких событий, как восприятие, воля или события боли, то он, скорее всего, утверждает, что события могут редуцироваться к событиям. Если кто-то отрицает дуализм свойств и отстаивает версию редукционизма в отношении таких свойств, как быть личностью или быть болью, то он, скорее всего, придерживается идеи о том, что свойства редуцируются к свойствам.

Эти различный возможные стороны отношений разделяют одну важную особенность: они не репрезентативны по своей природе (за исключением случаев, когда объекты используются в качестве средств репрезентации); они являются предметами реального мира, а не представлениями о предметах в мире. Эти возможные стороны отношений удостоились особого внимания в первую очередь в философии сознания. Напротив, большинство классических объяснений редукции, разработанных в философии науки, трактуют отношение редукции как первично инстанцированное репрезентативными сущностями, такими как теории или модели.

Основываясь на этих двух нитях рассуждений, можно, следуя Ван Гулику (Van Gulick 2001), провести различие между репрезентативными и не репрезентативными сторонами отношений редукции и, соответственно, между репрезентативной и онтологической редукцией. Интуитивно понятно, что условия подходящей модели онтологической редукции требуют тождества определенного рода внутреннего сходства между нерепрезентативными объектами, такими как свойства или события. Напротив, условия для подходящей модели репрезентативной редукции требуют тождества определенного рода интенционального сходства; если одна репрезентация сводится к другой, это происходит из-за сходства в том, что и, возможно, каким образом эти репрезентации представляют.Следует отметить, что различные возможные стороны отношения связаны с различными возможными отношениями.

Принимая во внимание, что те, кто рассматривает свойства как первичные стороны отношения редукции, могут согласованно предположить, что тождество выступает необходимым связующим звеном; те, кто полагает, что теории являются первичными сторонами отношения редукции, должны воздерживаться от этого шага: ни одна теория не редуцируется сама к себе.Таким образом, краткий обзор возможных сторон отношений должен соединять их в пары с возможными отношениями, которые лучше всего соответствуют друг другу (Van Gulick 2001).

Теории

Наиболее значимыми кандидатами являются теории. В классической интерпретации теории — это множества предложений. Это предполагает специфический взгляд на редуктивную связь: отношение редукции инстанцируется, когда редуцируемая теория синтаксически выводится из редуцирующей теории с помощью законов соответствия. Таким образом, мы получаем следующее определение, где x — редуцируемая теория, y — редуцирующая теория, а z — множество законов соответствия.Редукция теории I: x редуцируется к y тогда и только тогда, когда x является теорией и y является теорией, и ∃z (y, z ├ x)Квантификация ограничивается законами соответствия подходящего вида. Вариант этого определения интерпретирует стороны отношений как множества законов двух теорий.

Гомогенные редукции Нагеля тривиально покрыты (законы соответствия иррелевантны по отношению к выведению; однако они существуют и устанавливают тривиальные связи, соединяющие не различные предикаты, но те же самые предикаты в редуцируемой и редуцирующей теориях). Варианты этого определения включают модель Шаффнера, которая, кроме того, упоминает возможные замещения и схватывает аспекты эпистемологического измерения редукций, касающиеся того, как ученые на самом деле совершают редукции (Schaffner 1993). Эти дополнительные требования могут рассматриваться как налагающие дополнительные ограничения на редуктивную связь; тем не менее, особенно в модели Шаффнера, а также в моделях сокращения Новой волны, эти дополнительные ограничения всегда являются дизъюнктивными и, по-видимому, играют роль характеристик, сопровождающих определение.

Они не создают необходимых условий для редукции.В зависимости от того, как охарактеризованы законы соответствия (эпистемически, семантически, метафизически или синтаксически), полномасштабная характеристика связи может или не может быть чисто синтаксической: если, например, соответствующие законы соответствия устанавливают идентификаторы свойств или отношения между объемами предикатов, то характеристика редуктивной связи содержит метафизический аспект.С точки зрения структурализма, теории являются сложными модельными структурами. Здесь отношения отображения играют ту роль, которую выведение должно играть в синтаксической интерпретации теорий.

Таким образом, мы получаем (схематически, поскольку релевантная функция f оставлена неуточненной):Редукция теории II: x редуцируется к y тогда и только тогда, когда x является теорией и y является теорией, и (f(y)=x)Условия для этой функции различаются в зависимости от разных объяснений; однако функция характеризуется исключительно в структурном отношении.

Предполагается, что она схватывает релевантное отношение сходства между соответствующими теориями, такое как структурный изоморфизм (Suppes 1967; Sneed 1971). Критика Мулине относительно того, что в этой картине редукции недостает онтологической связи для исключения произвольных редукций (Moulines, 1984), отражает идею о том, что законам соответствия не следует давать чисто структурную интерпретацию.

Модели

Понятие модели также более широко используется за пределами структуралистских интерпретаций научных теорий. Разговор о моделях часто отсылает к фрагментам теорий, к простым приближениям и к объектам (или описаниям объектов), которые используются для репрезентации заданной цели. Учитывая, что общая интерпретация классических концепций редукции требует, чтобы стороны отношений были полноценными теориями, неясно, как такие науки, как биология, психология и нейробиология вписываются в эту картину.

В этих областях такие несовершенные, сильно идеализированные или просто приблизительно корректные модели преобладают в теоретизировании, и часто описания моделей сопровождаются визуализациями, что может вызвать дополнительные вопросы относительно применимости чисто или главным образом синтаксических понятий редукции (Bechtel & Abrahamsen 2005).

Не существует определений редукции, которые бы непосредственно учитывали этот факт; то есть, нет никаких определений того, как одна модель редуцируется к другой, которые могли бы служить аналогом тем, которые мы имеем для редукции одной теории к другой. Скорее, определения редукции, направленные на теоретизирование на основе моделей, часто описываются в онтологических терминах: это механизмы или явления, охватываемые моделями, которые предположительно редуцируются.

Сами модели редуцируются только в производном смысле (обсуждение этих и смежных вопросов рассматривается в статье о редукционизме в биологии).Если, с другой стороны, структуралистские реконструкции «несовершенных» теорий успешны, то редукции моделей могут быть предусмотрены теорией редукции II. Кроме того, утверждалось, что модель Нагеля не должна интерпретироваться слишком строго; по крайней мере, возможно, она должно была охватить и сокращение моделей (van Riel 2011).

Понятия

Редукция может также применяться к понятиям там, где они объясняются свободно, как то, что выражается значимым термином, или как когнитивная значимость лингвистической репрезентации, или в терминах Фреге как способ представления, при котором объект задается репрезентацией. Понятия могут быть сгруппированы в концептуальные рамки и сети взаимосвязанных понятий. Наиболее примечательно, что, похоже, существует фундаментальное различие между концептуальной рамкой, которая применяется к нашим психологическим состояниям с точки зрения первого лица, и концептуальной рамкой, которая применяется к нашим психологическим состояниям с точки зрения третьего лица, такой как концепция нейрофизиологии.

Принимая во внимание, что моделям и теориям как возможным сторона отношения редукции уделено значительное внимание в философии науки, в рамках философии разума редукция как концептуальная проблемы также сыграла важную роль.

Концептуальные проблемы и аналитический функционализм

Один такой взгляд связан с функционализмом, хотя эта связь в основном имплицитна: если функциональное описание свойства может быть получено из анализа функциональной концепции, то концептуальные проблемы играют важную роль в эпистемологии функциональной редукции. В одной стандартной версии функционализма именно концептуальный анализ предоставляет функционалисту спецификацию функциональных ролей, определяющих ментальные свойства, которые необходимы для проведения редукции. Таким образом, условие для аналитической функциональной редукции является (схематично) таким:Аналитическая функциональная редукция: P1 редуцируется к P2, только если инстанциации P2 играют роль R, и существует концептуальная истина (или аналитическая), что все, что инстанцирует P1, играет роль R.

Концептуальные проблемы и пробелы в объяснении

Другая причина полагать, что концептуальные проблемы имеют решающее значение для редукции, вытекает из идеи, что тождество свойств или классов, выраженных двумя предикатами P1 и P2, проявляется в том, что существует априорный путь от P1 к P2. Эта интерпретация подразумевается в допущенном подходе, оспариваемом на раннем этапе Смартом (1959). Он также играет роль у Левина (1993, 1998) и Чалмерса (2013); идея состоит в том, что для того, чтобы редукции были объяснительными, они не должны упускать из виду какой-либо аспект явления.

Если концепции первичных ощущений или концепции состояний сознания выделяют ментальные состояния с точки зрения особенностей, которые не могут быть полностью объяснены с помощью словаря редуцируемой науки, объяснение и, следовательно, редукция не будут успешными.

Даже если наши ментальные условия и нейронные условия относятся к одним и тем же состояниям, если первые выбирают их, используя ментальные концепции, которые невозможно объяснить нейронным образом, мы не превратим ментальное в нервное. В этом случае возникнет остаточный пробел в объяснении (Levine 1993, 1998).

Таким образом, даже если две теории создают отношение такого рода, которое требуется для модели Нагеля, мы не должны говорить о точной редукции, если из-за эпистемической возможности связь между областями этих двух теорий остается слишком свободной, чтобы поддерживать материалистические утверждения. Левин (Levine 1993) дает это эпистемологическую интерпретацию; Чалмерс (2013), по-видимому, предполагает, что эпистемическая возможность расхождения двух концепций подразумевает, что существует метафизическая возможность расхождения двух свойств.

Многие (например, Block & Stalnaker 1999; Van Gulick 1999; Yablo 1999) подвергли критике эту точку зрения.

Даже ярый физик будет отрицать, что постулат тождества разума и мозга как грубый факт будет достаточным для редукции, но в то же время признает, что этого будет достаточно для соответствующего вида выведения. Однако это не подтверждает дальнейшее утверждение о том, что должен существовать концептуальный путь от понятий или предикатов редуцирующей науки к понятиям или предикатам редуцируемой науки. Объяснения не подчиняются правилу «все или ничего»; могут существовать объяснения, которые являются чем-то большим, чем просто постулаты грубых фактов, но все же меньшим, чем жесткие концептуальные связи, требуемые теми, кому необходима априорная связь между редуцируемой и редуцирующей наукой или концептуальной структурой (Van Gulick 1992; Kim 1998).

Эта априорная связь, согласно Бекерманну (Beckermann 2009: 162), может быть описана как априорная импликация истинности редуцируемой науки, теории или структуры истонностью редуцирующей науки, теории или структуры:Априорная редукция-1: P1 редуцируется к P2 только в том случае, если множество всех истин о соответствующей области, использующей понятия схемы P2, концептуально имплицирует множество истин, сформулированных с использованием понятий схемы P1.

Такой способ выражения основан на интуитивном понимании различных концептуальных рамок. Более «сильные» версии требуют концептуальной связи между парами свойств (Jackson 2005). По крайней мере при некоторых интерпретациях этот априорный взгляд имеет явные прецеденты в ранних рассуждениях о единстве науки.

Концептуальные проблемы и единство науки

Согласно Карнапу, научная унификация должна осуществляться с помощью теории, обладающей той же выразительной силой, что и редуцируемые теории, и, следовательно, путем перевода:…тезис о единстве науки: все предложения науки выразимы в одном языке, все факты принадлежат к одному виду и исследуются одними и теми же методами. (Карнап 2010: 170)Понятие перевода, уместное здесь, не особенно точно; однако до тех пор, пока понятие выражения одного и того же объекта не полностью охвачено понятием обозначения одного и того же объекта, ссылка на концептуальные аспекты языка, очевидно, играет некоторую роль в этом представлении о редукции.

Особенно «сильная» версия, хотя, по-видимому, и не принадлежащая Карнапу, такова (эта условная схема ограничена свойствами, обозначаемыми предикатами, что облегчает формулировку условия):Априорная редукция-2: Свойство, обозначенное предикатом «_F», редуцируется к свойство, обозначенному предикатом «_G», только если существует концептуальная необходимость того, чтобы все, что является F, является G, и наоборот.Потребность в концептуально необходимых связях повторяет позицию анонимного оппонента Смарта (1959), который утверждает, что если тип T идентичен типу T*, то между выражениями, обозначающими эти типы, сохраняется соответствующее концептуальное отношение.

Концептуальные проблемы и прагматическое измерение редукций

Ван Гулик (1992, 2010) подчеркивает еще один аспект актуальности концептуальных критериев для моделей редукции. Он полагает, что концептуальные проблемы могут сыграть роль в редукции, если речь идет об их прагматической функции. Люди используют репрезентативные конструкции, такие как понятия, но также теории, модели и выражения, чтобы продуктивно рассматривать объекты в специфических контекстах. Направленность репрезентации не исчерпывается объектом, который она представляет; репрезентация обычно внедряется в контекст, в котором она используется для определенной цели. Здесь эпистемологическое отличие между разными концептуальными рамками становится очевидным: то, как перспектива от первого лица позволяет нам оценивать наши ментальные состояния и иметь дело с ними, кажется, радикально отличается от того, как перспектива от третьего лица может позволить нам иметь дело с этими состояниями. Если сходство в этом отношении требуется соответствующей концепцией редукции, то перспективы редукции представляются довольно скудными.

Концептуальные проблемы и требования апостериорности

Идея о том, что отсылка к понятиям требуется любым уместным объяснениям предиката редукции, также подразумевается в работе Нагеля (Nagel 1961). Нагель описывает законы соответствия как апостериорные, тем самым выступая против любого вида аналитического редукционизма. Утверждалось, что это может иметь решающее значение для полного понимания концепции редукции. Если это так, то редукция оказывается четырехместным отношением, причем не только сущностей, но и понятий, с помощью которых они выбираются или упоминаются. Условия истинности для высказываний формы «a редуцируется к b», где выражения «a» и «b» обозначают свойства, события, явления или тому подобное, чувствительны не только к тому, что обозначают «a» и «b», но и к тому, как они это делают, т. е. к понятиям или модусам репрезентации «а» и «b» (van Riel 2010, 2012 и 2014; Jenkins 2011).

Свойства

Рассмотрим пример уменьшения боли при стимуляции С-волокон. Согласно одной интерпретации, выражения «боль» и «стимуляция C-волокон» выделяют абстрактные объекты, а именно естественные классы, свойства или типы. При таком прочтении «боль редуцируется к стимуляции С-волокон», основные стороны отношений редукции следует понимать как свойства или типы. Эта точка зрения сыграла важную роль в философии сознания, находясь в основе классических версиях теории тождества типов и являясь основной мишенью контратак антиредукционистов (Патнэм 1999b; Fodor 1974, 1997).

Тождество свойств

Какой вид редуктивной связи может подойти тем, кто полагает, что первичные стороны отношения сокращения — это свойства? Справедливо полагая, что если некое a сводится к некому b, то a не существует вне рамок b, можно предположить, что для редукции свойства требуется тождество:Редукция тождества: P1 редуцируется к P2, только если P1 = P2.Это условие, согласно определенной интерпретации, лежит в основе нагелевских принципов соответствия. Это также явно подтверждено Робертом Кози (Causey 1972a, b, 1977), который связывает это с редукции теории способом микроредукций. Как и в работах Смарта (Smart 1959, 1963), идея заключается в том, что соответствующие тождества не являются априорными. Кроме того, он предполагает, что, отождествляя соответствующие классы, атрибуты и свойства редуцируемой теории с классами, атрибутами и свойствами редуцирующей теории, мы приходим к объяснительной редукции, поскольку тем самым будет показано, что законы соответствующих теорий номологически эквивалентны (Causey 1974: 5). Редукция тождества в то же время, очевидно, совместима с различными видами априоризма. Более того, было высказано мнение, что она предлагает возможный способ избежать пробела в объяснении: если какое-то ментальное состояние является просто физическим состоянием, то нет необходимости объяснять, как «эти состояния» соединяются; просить о чем-то большем, чем просто утверждение тождества, — явное недоразумение. Утверждения тождества являются базовыми в том смысле, что они не могут быть успешно объяснены в соответствующем смысле (Block & Stalnaker 1999). Как известно, зачастую трудно решить, сталкиваемся ли мы с тождеством или просто с корреляцией; Вимсатт (Wimsatt 1976: 697ff) утверждает, что когда мы понимаем редукцию как научный процесс, нам рекомендуется интерпретировать кажущиеся корреляции как тождества.Недавно ван Риль (van Riel 2014) утверждал, что идея о том, что редукция в существенном отношении связана с тождеством, порождает загадку: интуитивно тождество, по-видимому, противоречит направленности или тому, что иногда называют «асимметрией» редукции. Точнее: если a редуцируется к b, то b не редуцируется к a. Но как это может быть, если для редукции a к b требуется, чтобы a = b? Предлагаемое решение состоит в том, что «_редуцируется к» генерирует гиперинтенциональные контексты, и что это лучше всего объясняется идеей, упомянутой выше. Чтобы редуцировать a к b, должны быть выполнены два условия: (i) a = b и (ii) «a» выражает концептуальное содержание, которое существенно отличается от концептуального содержания, выраженного в «b». Другая опция состоит в том, чтобы дать этому прагматическое прочтение, как в (Van Gulick 1992, 2010), или отказаться от идеи, что тождество необходимо для редукции (свойства).

Альтернативы тождеству свойств

Предлагается три конкурирующих предложения, каждое из которых утверждает, что более «слабые» понимания редукции все еще служат цели редукциониста: редуктивная связь может быть выражена с точки зрения супервентности (Kim 1982, 1990), причинности (Enç 1976) и реализации (Kim 1998; Melnyk 2003; Shoemaker 2007). Принимая во внимание, что обычные заданные условия супервентности не исключают возможности того, что a супервентно на b и, в то же время, b супервентно на a, по крайней мере причинность представляется в существенном отношении направленной, это также обосновывает направленность редукции. Тем не менее, причинность, вероятно, не то, что требуется: появление H2O не является причиной появления воды (в обычном значении термина «причинность»); нет никакого временного компонента, который, в большинстве объяснений, необходим для причинной связи.

Супервентность

Супервентность не находится в благоприятном положении, впрочем, это происходит по разным причинам: кажется слишком «слабым» понятием, чтобы уловить идею, которой руководствовались разговоры о редукциях, хотя она, безусловно, является необходимым условием редукции. В некотором смысле, если ментальные состояния просто супервентны на физиологические состояния, они в прямом смысле выходят за рамки последних. Такие супервентные состояния являются зависимыми; но быть зависимым недостаточно для редукции (Kim 1998). Обратите внимание, что до определенного момента это вопрос заданного условия. Тем не менее, заданное условие обусловлено интуицией: содержательное определение предиката редукции должно адекватно воспроизводить интуицию, которая направляла использование этого термина.

Если, например, желанием было сформулировать строго монистическую позицию, то опора на супервентность не служит этой цели: супервентность создает пространство для слабой формы дуализма. Например, она совместима с дуализмом эмерджентных свойств. Эмерджентные свойства в таком представлении являются чем-то вне рамок физического, но коль скоро они возникают из физической основы в соответствии с естественными законами эмерджентности, они будут супервентны на этой основе. Любые два случая, в которых физические основания были одинаковыми, также сходились бы в своих эмерджентных свойствах. Таким образом, супервентность, как правило, не считается достаточной для редукции. Тем не менее, многие считают, что она совместима с редукцией или даже является необходимой. Например, в отношении случая с сознанием и телом Ким утверждает, что супервентность необходима для того, что он называет «минимальным физикализмом», вне зависимости от того, является ли он редуктивным. При несколько свободной, хотя и хорошо зарекомендовавшей себя интерпретации нагелевской редукции, есть понимание, в котором редукция совместима даже с эмерджентностью, а именно: теория «нового поведения» (и, следовательно, эмерджентного поведения) может быть выведена из другой теории (Butterfield 2011a & b).

Реализация

Реализация, которая была заметна в недавних версиях нередуктивного физикализма, может показаться слишком слабым отношением, чтобы поддерживать утверждение редукции, но, тем не менее, достаточно сильна, чтобы гарантировать онтологическое единство на уровне токенов, лежащих в основе физикализма. Реализация может быть описана в терминах зависимости; например, чтобы конкретный тип физиологического события привел к реализации боли, он должен быть таким, чтобы в силу его физиологической организации его частные проявления играли роль боли. Это очевидно подходит для (ролевой) функционалистской интерпретации высокоуровневых свойств; эти высокоуровневые свойства реализуются свойствами более низкого уровня в том смысле, что частные проявления последних играют роль первых в силу их физической организации.Большинство функционалистов, выступая против теории тождества типов, считают отношение реализации слишком слабым отношением для редукции. Учитывая «сильную» интерпретацию того, в чем состоит редукционизм — например, теория тождества типов свойств — интерпретация реализации может быть недостаточной, чтобы гарантировать редукцию. Она может обеспечить редукционизм на уровне токенов, и в то же время она может быть привержена дуализму на уровне свойств — хотя, возможно, только относительно невинной форме дуализма. Варианты примирения ролевого функционализма с редукционизмом были представлены в разделе 3.4.

Целое и его части

Идея о том, что редукция связана с отношениями целого и его частей, часто упоминается в литературе (особенно Schaffner 1993; Place 1956, 1960). Самая разработанная версия этого предположения составляет часть более общей картины научной унификации у Кози. Интуитивно, и абстрагируясь от многочисленных деталей его сложной модели (описанной в терминах теории редукции), микроредукция в понимании Кози основывается на тождестве свойства P1 со свойством P2, где синтаксическая конфигурация терминов, формирующих сложный термин «P2», отражает мереологический состав P1, тогда как «P1» — нет. «P1» просто обозначает целое без того, чтобы эксплицитно обозначать его части, как «P2», но на самом деле они обозначают одну и ту же структуру.

В то время как мереологические отношения сами по себе совместимы с эмерджентными или дуалистическими интерпретациями, комбинирование мереологического состава и тождества, кажется, обеспечивает связь, достаточно прочную, чтобы считаться редуктивной.Другой способ связать редукцию с составом заключается в следующем: можно попытаться описать редукцию как отношение одного ко многим.

При одном использовании термина «составляет», данный объект а может состоять из нескольких объектов b1, b2, b3 … bn. По крайней мере, в использовании «редукции» нет ничего, что могло бы помешать нам, скажем, заявить, что целое редуцируется к его частям.В то же время неясно, как привязывание редукции к мереологии могло бы справиться с такими случаями: железо редуцируется к Fe (классу химической структуры). Оба выражения, «железо» и «Fe» синтаксически просты. Что еще более важно, «Fe» не представляет нам атомы железа как составные целого.

Точно так же, часто используемый пример боли и C-волокон не соответствует этой идее.Более того, этот шаг произошел бы за счет встраивания своего рода атомистического материализма в само понятие редукции; если бы мы определили редукцию в мереологических терминах, концептуально было бы невозможно, чтобы части редуцировались к целому, которое они образуют. Тем не менее, представляется возможным (хотя, в свете науки, может быть, крайне маловероятным), что в некоторых случаях части не существуют вне рамок целого, которое они образуют.

Такова точка зрения некоторых исторических разновидностей холистического идеализма (см., например, статью о Ф. Х. Брэдли), и некоторые утверждают, что это верно для квантовых систем, включая запутанные частицы (Silberstein 1999).

Таким образом, если бы мы связали понятие редукции с мереологией, оно не было бы достаточно общим, чтобы охватить весь спектр возможных редукционистских позиций.

Наконец, мереологические отношения обычно рассматриваются как инстанцированные конкретными объектами и целым, которые они образуют. Производное понятие может быть определено для свойств посредством ссылки на мереологические отношения между их частными проявлениями.

Однако неясно, как это может распространяться на события или типы событий. Таким образом, интерпретация редукции как вопроса мереологии может помешать ее применению к событиям и полностью лишить нас общего понятия редукции.

Механизмы

Одним из решений этой проблемы могло бы быть соединение редуктивного объяснения с механистическим объяснением, даже если его сторонники часто описывают механистическое объяснение как невредуктивистское по духу (Kauffmann 1970; Cummins 1975, 1983, 2000; Bechtel & Richardson 1993; Bechtel 1994; Glennan 1996; Machamer et al. 2000; Craver 2005, 2007).

Предложение будет состоять в том, чтобы определить явление a, как редуктивно объясняемое явлением b, если и только если а механистически объясняется b. Механистическую зависимость можно отличить от мереолологического отношения, если механизмы — это не те явления, которые имеют части в обычном смысле этого слова, как утверждают некоторые (Craver 2005).

В этом прочтении сущность, объясненная механистически, является событием. Механистическое объяснение понимает событие в терминах событий, которые в совокупности образуют то событие, которое подлежит объяснению. С этой точки зрения, механистическая зависимость аналогична мереологической зависимости, но не идентична ей, и может, таким образом, дополнять мереологический подход для получения полномасштабной характеристики редукции.

Нерешенные проблемы

Основным направлением в философии сознания является, по-видимому, та или иная версия нередуктивного физикализма. Большинство направлений в рамках философии науки в настоящее время отказалось от программы унификации, с которой редукция была тесно связана с самого начала. Однако, как стало ясно только в последние годы, некоторые вопросы, касающиеся концепции редукции, еще не были успешно объяснены.

Редукция и объяснение

Философы не сходятся во мнениях по поводу отношения между редукцией и объяснением. Некоторые утверждают, что понятие редукции находится в одном ряду с такими понятиями, как причинность — в том смысле, что оно тесно связано с неизбежными утверждениями типа «потому что», «в силу» или «посредством», — или что не существует принципиального разделения между объяснительным и онтологическим моделями редукции (van Riel 2011; McCauley 1981). Другие считают, что существует не только различие между объяснительной редукцией, которая является эпистемологическим вопросом, и онтологическим редукционизмом, но что может даже существовать различие между объяснительной редукцией и основанными на выведении моделями редукции теории (см. статью о редукционизме в биологии; см. также Klein 2009; Dizadji-Bahmani et al. 2010).

Для понятий редукции, которые связаны с объяснением, существуют, по-видимому, следующие различные варианты:

Редукция сама по себе является объяснительным понятием, в том смысле, что это понятие, которое должно быть сформулировано в терминах объяснительных понятий: утверждая, что a редуцируется к b, мы утверждаем, что b объяснительно связано с a.

Отношение редукции является объяснительным отношением, несмотря на тот факт, что понятие не должно быть сформулировано с использованием объяснительных понятий: то, что a редуцируется к b, просто означает, что b объяснительно связано с a.

Если понятие редукции является объяснительным понятием, то его определение имеет либо форму [… потому что…], либо оно соответствующим образом включает анализ объяснительных понятий. Если это не так, но отношение все же является объяснительным, то определение, по крайней мере, подразумевает истинность соответствующего объяснения.

Учитывая эту общую схему, представляется разумным предположить, что большинство моделей редукции связаны с объяснением в одном из этих смыслов. Возможные исключения будут касаться моделей, которые освещают проблемы замещения, где наблюдаемое явление не объясняется, а скорее «оправдывается», и, возможно, некоторые более технические понятия редукции, которые не руководствуются ни интуицией типа «ничего кроме и помимо», ни любыми метафизическими позицияями, такими как функционализм (e.g., Dizadji-Bahmani et al. 2010; Bickle 2008; Butterfield 2011a&b).

Эпистемологические и онтологические вопросы

В схожем духе понятия редукции часто характеризуются как либо онтологические, либо эпистемологические. Опять же, нет единого использования этих квалификаций. Для Оппенгейма и Патнэма (Oppenheim and Putnam 1958) эпистемологическая редукция — это редукция, которая «верна в силу значений используемых терминов» (Oppenheim and Putnam 1958: 3), то есть редукция, связанная с анализом в духе Априорной редукции-2; это использование, однако, относительно редко. Прежде всего, было бы полезно провести различие между эпистемологическими и онтологическими формами редукционизма.

Эпистемологический и онтологический редукционизм (и нередуктивный физикализм)

Эпистемологический редукционист, объясняющий науку или теорию S, считает, что на самом деле мы можем (или в какой-то момент сможем) редуцировать S до более фундаментальной науки. Это тезис о том, чего мы можем достичь эпистемологически. Онтологический редукционист в этом отношении более скромен: он просто считает, что на самом деле в мире существует только один вид объектов и свойств; однако из-за наших когнитивных ограничений мы никогда не сможем фактически выполнить все редукции, которые были бы уместны, учитывая фактическую онтологическую структуру нашего мира (Scerri & McIntyre 1997; Esfeld & Sachse 2010).

Это различие является причиной возникновения другой версии нередуктивного физикализма. В этой интерпретации, нередуктивный физикалист противостоит идее о том, что мы можем и должны на самом деле редуцировать высокоуровневые науки; они нужны нам для эпистемологических или прагматических целей (Fodor 1974, 1997; Putnam 1978; Van Gulick 1992). Нам необходимо множество автономных теорий и концептуальных рамок. Тем не менее, нередуктивный физикалист признает, что то, что на самом деле существует, вполне может принадлежать всего к одному классу, по крайней мере, в некотором конечном смысле, в котором онтологический редукционизм является истинным.

Эту версию нередуктивного физикализма следует отличать от онтологической версии, которая лучше всего описывается как физикализм токенов или теория взаимного тождества токенов. Физикализм токенов — это представление о том, что происходящее в нашем мире является просто физическим; однако ментальные типы не тождествены физическим типам. Следовательно, в этой форме нередуктивный физикализм совместим со «слабой» формой онтологического плюрализма, по крайней мере, свойств или видов.

Примечательно, что зачастую довольно трудно провести грань между этими двумя версиями нередуктивного физикализма. Это в основном связано с тем, что понятие типа или естественного класса далеко не ясно. Гемпель, например, осторожно предполагает, что то, что делает тип/класс ментальным типом/классом, заключается в том, что на него ссылаются в психологии или психологических теориях (Hempel 1969); таким образом, природа класса или типа становится зависимой от контекста, в котором мы на него ссылаемся, что в свою очередь может быть эпистемически или прагматически ограничено. Фодор предполагает, что быть классом означает быть упомянутым в законе; и что формулировка «это закон, который ...» генерирует интенциональные контексты, то есть контексты, которые чувствительны к способам отсылки (Fodor 1974: 109). Следовательно, являться классом — это не проблема, относящаяся к установке "все или ничего". Если быть классом означает играть определенную эпистемологическую роль (это, безусловно, не является официальной точкой зрения Фодора), то тогда различие между онтологическими и эпистемическими версиями нередуктивного физикализма (и, аналогично, между онтологическим и эпистемологическим редукционизмом) может быть трудно разъяснить.

Эпистемологическая и онтологическая редукция

Независимо от проблем, связанных с эпистемологическим и онтологическим редукционизмом, философы иногда ссылаются на различие между эпистемологическими и онтологическими формами редукции. Саркар (Sarkar 1992) предполагает, что понятие редукции является эпистемологическим тогда и только тогда, когда оно формулирует редукцию в терминах объяснения, предположительно основываясь на допущении, что понятие объяснения является эпистемологическим. Таким образом, поскольку оно входит в понятие редукции, последнее является также эпистемологическим. С этой точки зрения онтологическое понятие редукции будет определяться исключительно в неэпистемологических терминах.

Зильберштейн (Silberstein 2002), Саркар (Sarkar 1992), Бригандт и Лав (Brigandt and Love 2012) и Хойненгин-Хуэн (Hoyningen-Huene 1989) предлагают другое понимание «эпистемологической редукции»: редукция является эпистемологической, если и только если ее первичные стороны отношений по своей природе репрезентативны (и, следовательно, это толкование эквивалентно использованию Ван Гуликом понятия «репрезентативная редукция» в 2001 году). Опять же, такое объяснение кажется вызванным идеей о том, что эпистемологические понятия входят в эту характеристику редукции; например, само понятие теории можно рассматривать как эпистемологическое, поскольку теория представляет собой совокупность знаний. Соответственно, онтологическую редукцию можно снова отличить по релевантным сторонам отношения: они должны быть нерепрезентативными.

Примечательно, что такой способ объяснения является спорным и, возможно, вводящим в заблуждение; в конце концов, в техническом понимании теории представляют собой множества предложений. Понятие теории, таким образом, является скорее «лингвистическим», нежели эпистемологическим. Обозначение редукции теории как «репрезентативной», а не «эпистемологической» оставляет открытой возможность того, что концепция редукции теории не зависит от таких понятий, как знание, вера, обоснование или понимание. По крайней мере, официальное определение Нагеля не использует эпистемологические понятия.

Более того, такое использование понятия «эпистемологическая редукция» предполагает вводящее в заблуждение различие. Любое описание законов соответствия, включающее ссылку на объем или содержание предикатов, включает «онтологический» аспект. В этом смысле классические описания «эпистемологической» редукции являются онтологическими или, по крайней мере, включают онтологический элемент.

Проблемы редукционизма и актуальность понятия редукции

Научная редукция стала важной темой в философии науки в контексте общего интереса к единству науки, и оно было вдохновлено конкретными предполагаемыми случаями успешных редукций. Самый значимый аргумент против редукционизма связан с наблюдением, что прямая редукция вряд ли когда-либо происходит. Следовательно, редукционизм не может рассматриваться как создающий целостную картину того, что на самом деле происходит в науке. Пока предполагается, что редукционизм — это нечто большее, чем чисто метафизическая позиция, и он призван сказать что-то существенное о научных изменениях или нормах, ценность и актуальность понятия редукции, по-видимому, частично будет зависеть от того, насколько хорошо редукционистские позиции соответствуют фактам — чего, по утверждению их критиков, не происходит (см., например, Sarkar 1992; Scerri & McIntyre 1997).

Сторонники редукции давали различные ответы на критику. Некоторые предлагали более гибкие и свободные интерпретации редукции (Wimsatt 1976; Schaffner 1993; Dizadji-Bahmani et al. 2010), чтобы гарантировать, что термин «редукция» все еще служит цели описания реально существующей научной практики. В качестве примера можно привести предложение Шаффнера (Schaffner 2006 и 2012) о том, что нам следует пересмотреть релевантность исключительно частичных редукций или научных объяснений, которые в широком понимании являются редукционистскими по духу, несмотря на то, что они не соответствуют более традиционным стандартам полноценных редукций теории.

Другие предпочли более радикальную позицию: недавно Бикль предположил, что философское теоретизирование на тему редукции лучше всего объяснять как реконструирование тех случаев, которые ученые считают редукцией (Bickle 2008).

Гораздо более скромная позиция состоит в том, что, хотя прямые редукции могут быть редкими, редукционизм способен играть роль регулирующего идеала (Schaffner 1993); с этой точки зрения понятие редукции может использоваться для характеристики одной из крайностей спектра возможных отношений между различными стадиями научных разработок. Это имеет определенную нормативную силу: если редукция может быть осуществлена, она должна быть осуществлена.

Кроме того, понятие редукции, очевидно, играет важную роль в характеристике нередуктивного физикализма; тщательное исследование того, в чем состоит редукционизм, необходимо для адекватного определения того, в каких отношениях, если таковые имеются, теория сознания может быть последовательно и нередуктивистской, и материалистической в отношении ментального.

Наконец, понятие редукции, очевидно, играет важную роль в области метафизики, которая часто простирается далеко в сфере возможностей. Даже если редукционизм не будет применим к нашему миру и нашей научной истории, было бы интересно рассмотреть, какой будет реальность в других мирах, где существует редукционизм, — в мирах, похожих на наш, в которых содержится множество различных теорий или концептуальных структур, и они связаны вместе посредством редуктивных отношений.

Надежда на то, что фактический прогресс науки может быть успешно описан в терминах редукции, исчезла. Концепции редукции, за исключением тех, которые были повторно адаптированы к реально существующей научной практике, в настоящее время изучаются главным образом в более теоретически ориентированных частях метафизики науки.

Тем не менее, на вопрос о том, что такое понятие редукции, может быть дан удовлетворительный ответ, даже если фактически ни одна теория не редуцируется к какой-либо другой теории, и никакое свойство не редуцируется к какому-либо другому свойству. Ответ на этот вопрос может служить двум тесно связанным целям. Во-первых, точная характеристика того, в чем должна состоять редукция, поможет судить, действительно ли данная теория, такая как народная психология, или данное свойство, такое как боль, сводится к их нейронным эквивалентам. Во-вторых, подходящее определение редукции требуется, когда дело доходит до обсуждения антиредукционистских позиций.

Как мы видим, редукция понималась в качестве отношения, которое в первую очередь устанавливается между теориями, свойствами, субстанциями, понятиями или событиями. Оно было описано как объяснительная связь, которую можно сформулировать в терминах выведения, и оно может быть связано с механистической или онтологической зависимостью, супервентностью и тождеством. Утверждалось, что редукция теории предшествует онтологической редукции; но также утверждалось, что онтологическая редукция является более фундаментальной, чем редукция теории. Редукция была включена в структуралистские, эмпиристические и функционалистские рамки; она также была одним из центральных понятий теорий, защищающих ту или иную форму научной унификации. Большинство философов отказались от последней точки зрения. Но даже если перспективы «сильного» общего редукционизма, — формы редукционизма, которая сводится как к научному, так и к онтологическому единству, — могут быть неясными, изучение вопроса о том, что нужно для того, чтобы свойство или теория редуцировались к другому свойству или теории, поможет не только понять, в чем состоит поиск единства, поиск, который доминировал в значительной части философии науки в прошлом веке. Он также поможет оценить и понять своих конкурентов, таких как нередуцирующий физикализм, версии дуализма или даже недавно защищенная теория «плюрализма сельвы» (Wimsatt 1994). Если мы знаем условия, налагаемые отношением редукции на пары теорий или свойств, мы также будем знать, что эти антиредукционистские теории обязаны отрицать.

Библиография

На русском языке:

Карнап Р., 2010, Физикалистский язык как универсальный язык науки / Философия и естествознание. Журнал «Erkenntnis» («Познание»). Избранное. М.: «Идея-Пресс», «Канон+», РООИ «Реабилитация». С. 170–211.

Нагель Э., 2010, Логика редукции в науках / Философия и естествознание. Журнал «Erkenntnis» («Познание»). Избранное. М.: «Идея-Пресс», «Канон+», РООИ «Реабилитация». С. 587–593.

Патнэм Х.. 1999а, Как нельзя говорить о значении / Философия сознания. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. С. 146–163. 

–––, 1999b, Психологические предикаты (Природа ментальных состояний) / Философия сознания. М.: Дом интеллектуальной книги. С. 53–67.

Фейерабенд П., 1986, Объяснение, редукция и эмпиризм / Избранные треды по методологии науки. М.: Прогресс. C. 29–108.

Чалмерс Д., 2013, Сознающий ум: в поисках фундаментальной теории: пер. с англ. - М.: URSS : Либроком.

На английском языке:

Achinstein, T.A., 1983, The Nature of Explanation, New York: Oxford University Press.

Ager, T.A., J.L. Aronson, & R. Weingard, 1974, “Are Bridge Laws Really Necessary?”, Noûs, 8(2): 119–134.

Audi, P., 2012, “A Clarification and Defense of the Notion of Grounding”, in F. Correia & B. Schnieder (eds.), Metaphysical Grounding: Understanding the Structure of Reality, Cambridge: Cambridge University Press, pp. 101–121.

Balzer, W., 1984, “On the Comparison of Classical and Special Relativistic Space-Time”, in W. Balzer, D.A. Pearce, & H.J. Schmidt (eds.), Reduction in Science: Structure, Examples, Philosophical Problems, Dordrecht: D. Reidel, pp. 331–357.

Bechtel, W., 1994, “Levels of descriptions and explanation in cognitive science”, Minds and Machines, 4: 1–25.

–––, 2007, “Reducing psychology while maintaining its autonomy via mechanistic explanation”, in M. Schouten & H. Looren de Jong (eds.), The Matter of the Mind: Philosophical Essays on Psychology, Neuroscience and Reduction, Oxford: Basil Blackwell.

Bechtel, W. & A. Abrahamsen, 2005, “Explanation: A Mechanistic Alternative”, Studies in History and Philosophy of the Biological and Biomedical Sciences, 36: 421–441.

Bechtel, W. & R. Richardson, 1993, “Emergent phenomena and complex systems”, in J. Kim, A. Beckermann, & H. Flohr (eds.), Emergence or Reduction? Essays on the prospects of nonreductive physicalism, Berlin: de Gruyter, pp. 257–288.

Beckermann, A., 2009, “What is Property Physicalism?”, in S. Walter, B.P. McLaughlin, & A. Beckermann (eds.), The Oxford Handbook of Philosophy of Mind, Oxford: Oxford University Press, pp. 152–172.

Bickle, J., 1992, “Mental Anomaly and the New Mind-Brain Reductionism”, Philosophy of Science, 59: 217–230.

–––, 1998, Psychoneural Reduction: The New Wave, Cambridge, MA: MIT Press.

–––, 2003, Philosophy and Neuroscience: A Ruthlessly Reductive Account, Dordrecht: Kluwer.

–––, 2008, “Real Reduction in Real Neuroscience: Metascience, Not Philosophy of Science (and Certainly Not Metaphysics!)”, in J. Hohwy & J. Kallestrup (eds.), Being Reduced, Oxford: Oxford University Press, pp. 34–51.

Berkeley, G., 1948–1957, The Works of George Berkeley, Bishop of Cloyne, 9 volumes, A.A. Luce & T.E. Jessop (eds.), London: Thomas Nelson and Sons.

Block, N., forthcoming, “Functional Reduction”, in M. Sabatés, D. Sosa, & T. Horgan (eds.), Supervenience in Mind: A Festschrift for Jaegwon Kim, Cambridge, MA: MIT Press.

Block, N. & R. Stalnaker, 1999, “Conceptual Analysis, Dualism, and the Explanatory Gap”, Philosophical Review, 108: 1–46.

Brigandt, I. & A. Love, 2012, “Reductionism in Biology”, The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Summer 2012 Edition), E. N. Zalta (ed.), URL = <https://plato.stanford.edu/archives/sum2012/entries/reduction-biology/>.

Butterfield, J., 2011a, “Emergence, Reduction and Supervenience: A Varied Landscape”, Foundations of Physics, 41: 920–959.

–––, 2011b, “Less is Different: Emergence and Reduction Reconciled”, Foundations of Physics, 41: 1065–1135.

Cartwright, N., 1999, The Dappled World: A Study of the Boundaries of Science, Cambridge: Cambridge University Press.

Causey, R., 1972a, “Attribute Identities in Microreductions”, Journal of Philosophy, 64: 407–422.

–––, 1972b, “Uniform Microreductions”, Synthese, 25: 176–218.

–––, 1974, “Unified Theories and Unified Science”, in R.S. Cohen et al. (eds.), PSA 1974, Dordrecht: D. Reidel Publishing Co., 1976, pp. 3–13.

–––, 1977, Unity of Science, Dordrecht, NL: Reidel.

Churchland, Patricia, 1986, Neurophilosophy, Cambridge, MA: MIT Press.

Churchland, Paul M., 1979, Scientific Realism and the Plasticity of Mind, Cambridge: Cambridge University Press.

–––, 1981, “Eliminative Materialism and the Propositional Attitudes”, The Journal of Philosophy, 78: 67–90.

–––, 1985, “Reduction, Qualia and the Direct Introspection of Brain States”, Journal of Philosophy, 82: 8–28.

Clapp, L., 2001, “Disjunctive properties and multiple realizations”, The Journal of Philosophy, 98: 111–136.

Correia, F., 2008, “Ontological Dependence”, Philosophy Compass, 3(5): 1013–1032,

Correia, F. & Schnieder, B. (eds.) 2012, Metaphysical Grounding: Understanding the Structure of Reality, Cambridge: Cambridge University Press.

Craver, C., 2005, “Beyond Reduction: Mechanisms, Multifield Integration and the Unity of Neuroscience”, Studies in the History and Philosophy of Biological and Biomedical Sciences, 36: 373–395.

–––, 2007, Explaining the Brain: Mechanisms and the Mosaic Unity of Neuroscience, Oxford: Oxford University Press/Clarendon Press.

Cummins, R., 1975, “Functional analysis”, Journal of Philosophy, 72: 741–765.

–––, 1983, The nature of psychological explanation, Cambridge, MA: Bradford/MIT Press.

–––, 2000, “‘How Does It Work?’ versus ‘What Are the Laws?’: Two Conceptions of Psychological Explanation”, in F. Keil & R. Wilson (eds.), Explanation and Cognition, Cambridge, MA: MIT Press, pp. 117–144.

Darden, L. & N. Maull, 1977, “Interfield Theories”, Philosophy of Science, 44: 43–64.

Dasgupta, S., 2014, “On the Plurality of Grounds”, Philosopher’s Imprint, 14: 1–28.

Dizadji-Bahmani, F., R. Frigg, & S. Hartmann, 2010, “Who is Afraid of Nagelian Reduction?”, Erkenntnis 73(3): 393–412.

Dupré, J., 1993, The Disorder of Things. Metaphysical Foundations of the Disunity of Science, Cambridge, MA: Harvard University Press.

Enç, B., 1976, “Identity Statements and Microreductions”, Journal of Philosophy, 73: 285–306.

Endicott, R., 1998, “Collapse of the New Wave”, The Journal of Philosophy, 95: 53–72.

–––, 2001, “Post-Structuralist Angst – Critical Notice: John Bickle, Psychoneural Reduction: The New Wave”, Philosophy of Science, 68: 377–393.

Esfeld, M.A. & C. Sachse, 2007, “Theory reduction by means of functional sub-types”, International Studies in the Philosophy of Sciences, 21: 1–17.

–––, 2011, Conservative Reductionism, London: Routledge.

Fazekas, P., 2009, “Reconsidering the Role of Bridge-Laws in Intertheoretical Reductions”, Erkenntnis, 71: 303–22.

Feigl, H., 1967, The “Mental” and the “Physical”. The Essay and a Postscript, Minneapolis: University of Minnesota Press.

Feyerabend, P.K., 1966, “The Structure of Science”, Review of The Structure of Science, by Ernest Nagel. British Journal for the Philosophy of Science, 17: 237–49.

Fine, K., 2011, “The Question of Realism”, Philosopher’s Imprint, 1: 1–30.

–––,2012 “The Pure Logic of Ground”, Review of Symbolic Logic, 5: 1–25.

Fodor, J.A., 1974, “Special Sciences: Or the Disunity of Science as a Working Hypothesis”, Synthese, 28: 97–115.

–––, 1981, Representations: Philosophical Essays on the Foundations of Cognitive Science, Cambridge, MA: MIT Press.

–––, 1997, “Special Sciences: Still Autonomous After All These Years”, Philosophical Perspectives(Volume 11: Mind, Causation, and World), Noûs (Supplement): 31: 149–163.

Friedman, K., 1982, “Is Intertheoretic Reduction Feasible?”, The British Journal for the Philosophy of Science, 33: 17–40.

Glennan, S., 1996, “Mechanisms and the Nature of Causation”, Erkenntnis, 44: 49–71.

Hempel, C.G., 1969, “Reduction: Ontological and Linguistic Facets”, in M. White, S. Morgenbesser, & P. Suppes (eds.), Philosophy, Science, and Method: Essays in Honor of Ernest Nagel, New York: St. Martin’s Press, pp. 179–199.

Hempel, C.G. & P. Oppenheim, 1948, “Studies in the Logic of Explanation”, Philosophy of Science, 15: 135–175.

Hoering, W., 1984, “Anomalies of reduction”, in W. Balzer, D.A. Pearce, & H.J. Schmidt (eds.), Reduction in Science. Structure, Examples, Philosophical Problems, Dordrecht: D. Reidel, pp. 33–50.

Hooker, C., 1981, “Towards a General Theory of Reduction. Part I: Historical and Scientific Setting. Part II: Identity in Reduction. Part III: Cross-Categorial Reduction”, Dialogue, 20: 38–59, 201–236, 496–529.

Hoynigen-Huene, P., 1989, “Epistemological Reductionism in Biology: Intuitions, Explications, and Objections”, in F. Wuketits & P. Hoyningen-Huene (eds.), Reductionism and Systems Theory in the Life Sciences: Some Problems and Perspectives, Dordrecht: Kluwer, pp. 29– 44.

Hull, D.L., 1976, “Informal Aspects of Theory Reduction”, in R.S. Cohen & A. Michalos (eds.), PSA 1974: Proceedings of the Biennial Meeting of the Philosophy of Science Association, Dordrecht: D. Reidel, pp. 653–70.

Jackson, F., 2005, “The Case for a Priori Physicalism”, in A. Beckermann & Ch. Nimtz (eds.),Philosophy—Science—Scientific Philosophy, Main Lectures and Colloquia of GAP 5, Fifth International Congress of the Society for Analytical Philosophy, Frankfurt/M: mentis, pp. 251–265.

Jackson, F., R. Pargetter, & E. Prior, 1982, “Functionalism and type-type identity theories”,Philosophical Studies, 42: 209–225.

Jenkins, C.S., 2011: “Is Metaphysical Dependence Irreflexive?” The Monist, 94: 267–276.

Kauffman, S.A., 1970, “Articulation of parts explanation in biology and the rational search for them”, in PSA: Proceedings of the Biennial Meeting of the Philosophy of Science Association, 1970: 257–272.

Kemeny, J.G. & P. Oppenheim, 1956, “On Reduction”, Philosophical Studies, 7: 6–19.

Kim, J., 1982, “Psychophysical Supervenience”, Philosophical Studies, 41: 51–70.

–––, 1990, “Supervenience as a Philosophical Concept”, Metaphilosophy, 21: 1–27; reprinted in Kim 1993: 131–160.

–––, 1992, “Multiple Realization and the Metaphysics of Reduction”, Philosophy and Phenomenological Research, 52: 1–26.

–––, 1993, Supervenience and Mind. Selected Philosophical Essays, Cambridge: Cambridge University Press.

–––, 1998, Mind in a Physical World. An Essay on the Mind-Body Problem and Mental Causation, Cambridge, MA: Harvard University Press.

–––, 2008, “Reduction and Reductive Explanation. Is One Possible Without the Other?”, in J. Kallestrup & J. Hohwy (eds.), Being Reduced. New Essays on Reduction, Explanation and Causation, Oxford: Oxford University Press, pp. 93–114.

Kitcher, P., 1989, “Explanatory Unification and the Causal Structure of the World”, in: P. Kitcher and W. Salmon (eds.), Scientific Explanation, Minneapolis: University of Minnesota Press, pp. 410–505.

Klein, C., 2009, “Reduction without Reductionism: A Defence of Nagel on Connectability”, Philosophical Quarterly, 59: 39–53.

Levine, J., 1993, “On Leaving Out What It’s Like”, in G. Humphreys & M. Davies (eds.),Consciousness: Psychological and Philosophical Essays, Oxford, UK: Blackwell, pp. 121–136.

–––, 1998, “Conceivability and the Metaphysics of Mind”, Noûs, 32: 449–480.

Lewis, D., 1969, “Review of Art, Mind, and Religion”, The Journal of Philosophy, 66: 23–35.

–––, 1972, “Psychophysical and Theoretical Identifications”, Australasian Journal of Philosophy, 3: 249–258.

Loar, B., 1981, Mind and Meaning, Cambridge: Cambridge University Press.

Lycan, W., 1987, Consciousness, Cambridge, MA: MIT Press.

Machamer, P., L. Darden, & C.F. Craver, 2000, “Thinking about Mechanisms”, Philosophy of Science, 67: 1–25.

Marras, A., 2005, “Consciousness and Reduction”, The British Journal for the Philosophy of Science, 56: 335–361.

McCauley, R., 1981, “Hypothetical Identities and Ontological Economizing: Comments on Causey’s program for the Unity of Science”, Philosophy of Science, 48: 218–227.

Melnyk, A., 2003, A Physicalist Manifesto: Thoroughly Modern Materialism, Cambridge: Cambridge University Press.

Moulines, C.U., 1984, “Ontological Reduction in the Natural Sciences”, in W. Balzer, D.A. Pearce, & H.J. Schmidt (eds.), Reduction in Science: Structure, Examples, Philosophical Problems, Dordrecht: D. Reidel, pp. 51–70.

Mulligan, K., 2006, “Ascent, Propositions and other Formal Objects”, Grazer Philosophische Studien, 72: 29–48.

Nagel, E., 1949, “The Meaning of Reduction in the Natural Sciences”, in R.C. Stouffer (ed.), Science and Civilization, Madison: University of Wisconsin Press, pp. 99–135.

–––, 1961, The Structure of Science. Problems in the Logic of Explanation, New York: Harcourt, Brace & World, Inc.

–––, 1970, “Issues in the Logic of Reductive Explanations”, in H.E. Kiefer & K.M. Munitz (eds.), Mind, Science, and History, Albany, NY: SUNY Press, pp. 117–137.

Neurath, O., 1931, “Physicalism: The Philosophy of the Vienna Circle”, The Monist, 41: 618–623. Reprinted in R.S. Cohen, & M. Neurath (eds.), Philosophical Papers 1913–1946, Dordrecht: D. Reidel Publishing Company, 1983, pp. 48–51.

Oppenheim, P. & H. Putnam, 1958, “The Unity of Science as a Working Hypothesis”, in G. Maxwell, H. Feigl, & M. Scriven (eds.), Concepts, theories, and the mind-body problem, Minneapolis: Minnesota University Press, pp. 3–36.

Place, U., 1954, “The Concept of Heed”, British Journal of Psychology, 45: 243–255.

–––, 1956, “Is Consciousness a Brain Process”, British Journal of Psychology, 47: 44–50.

–––, 1960, “Materialism as a Scientific Hypothesis”, Philosophical Review, 69: 101–104.

Putnam, H., 1970, “On properties”, in Nicholas Rescher et al. (ed.), Essays in Honor of Carl G. Hempel, Dordrecht: D. Reidel; reprinted in Hilary Putnam, Philosophical Papers (Volume 1), Cambridge: Cambridge University Press.

–––, 1978, Meaning and the Moral Sciences, London: Routledge and Kegan Paul.

Richardson, R.C., 1979, “Functionalism and Reductionism”, Philosophy of Science, 45: 533–558.

Rosen, G., 2010, “Metaphysical Dependence: Grounding and Reduction”, in B. Hale & A. Hoffman (eds.), Modality: Metaphysics, Logic, and Epistemology, Oxford: Oxford University Press, pp. 109–136.

Rosenberg, A., 2006, Darwinian reductionism: or, how to stop worrying and love molecular biology, Chicago: University of Chicago Press.

Sachse, C., 2007, Reductionism in the philosophy of science, Frankfurt/M: Ontos-Verlag.

Salmon, W., 1989, Four Decades of Explanation, Minneapolis: University of Minnesota Press.

Sarkar, S., 1992, “Models of Reduction and Categories of Reductionism”, Synthese, 91: 167–194.

–––, 2015 “Nagel on Reduction”, Studies in the History and Philosophy of Science (Part A), 53: 43–56.

Scerri, E. & L. McIntyre, 1997, “The Case for the Philosophy of Chemistry”, Synthese 111: 213–232.

Schaffer, J., 2009, “On What Grounds What”, in D. Manley, D. Chalmers & R. Wasserman (eds.), Metametaphysics: New Essays on the Foundations of Ontology, Oxford: Oxford University Press, pp. 347–383.

–––, 2012,“Grounding, Transitivity and Contrastivity”, in F. Correia & B. Schnieder (eds.),Metaphysical Grounding: Understanding the Structure of Reality, Cambridge: Cambridge University Press, pp. 122–138.

Schaffner, K., 1967, “Approaches to Reduction”, Philosophy of Science, 34: 137–147.

–––, 1974, “The Peripherality of Reductionism in the Development of Molecular Biology”, Journal of the History of Biology, 7: 111–139.

–––, 1976, “Reductionism in Biology: Prospects and Problems”, in A. Michalos & R.S. Cohen (eds.), Proceedings of the 1974 meeting of the Philosophy of Science Association, 1974: 613–632.

–––, 1993, Discovery and Explanation in Biology and Medicine, Chicago: The University of Chicago Press.

–––, 2006, “Reduction: the Cheshire Cat Problem and a Return to Roots”, Synthese, 151: 377–402.

–––, 2012, “Ernest Nagel and Reduction”, Journal of Philosophy, CIX: 534–565.

Scheibe, E., 1999, Die Reduktion Physikalischer Theorien: Inkommensurabilität und Grenzfallreduktion (vol.II), Berlin/Heidelberg/New York: Springer.

Schnieder, B., 2011, “A Logic for ‘Because’”, Review of Symbolic Logic, 4: 445–465.

Shoemaker, S., 2007, Physical Realization, Oxford: Oxford University Press.

Silberstein, M., 1999, “Emergence and the Mind-Body Problem”, Journal of Consciousness Studies, 60: 651–662.

–––, 2002, “Reduction, Emergence, and Explanation”, in M. Silberstein & P. Machamer (eds.), The Blackwell Guide to the Philosophy of Science, Oxford: Blackwell, pp. 80–107.

Sklar, L., 1967, “Types of inter-theoretic reduction”, British Journal for Philosophy of Science, 5: 464–482.

Smart, J., 1959, “Sensations and Brain Processes”, Philosophical Review, 68: 141–156.

–––, 1963, “Materialism”, Journal of Philosophy, 60: 651–662.

Sneed, J., 1971, The Logical Structure of Mathematical Physics, Dordrecht: D. Reidel.

Sober, E., 1990, “Putting the Function Back Into Functionalism”, in G. Lycan (ed.), Mind and Cognition: A Reader, Oxford: Blackwell, pp. 97–106.

Stegmüller, W., 1979, The Structuralist View of Theories. A Possible Analogue of the Bourbaki Programme in Physical Science, Berlin/Heidelberg/New York: Springer.

–––, 1986, Theorie und Erfahrung: Dritter Teilband. Die Entwicklung des neueren Strukturalismus seit 1973, Vol. 3, Berlin/Heidelberg/New York: Springer.

Suppes, P., 1967, “What is a scientific theory”, in S. Morgenbesser (ed.), Philosophy of Science today, New York: Basic Books, pp. 55–67.

Tahko, T.E., 2013, “Truth-Grounding and Transitivity”, Thought: A Journal of Philosophy, 2: 332–340.

Trogdon, K., 2013, “An Introduction to Grounding”, in M. Hoeltje, B. Schnieder & A. Steinberg (eds.), Varieties of Dependence: Ontological Dependence, Grounding, Supervenience, Response-Dependence, Munich: Philosophia Verlag, pp. 97–122.

van Fraassen, B., 1980, The Scientific Image, Oxford: Oxford University Press.

Van Gulick, R., 1980, “Functionalism, information and content”, Nature and System, 2: 139–62. Reprinted in W. Lycan (ed.), Mind and Cognition, Oxford: Basil Blackwell, 1990: 107–129. Reprinted in J. Bermudez & F. McPherson (eds.), Philosophical Psychology: Contemporary Readings, London: Routledge, 2006.

–––, 1992, “Nonreductive Materialism and the Nature of Intertheoretical Constraint”, in A. Beckermann, H. Flohr, & J. Kim (eds.), Emergence or Reduction? Essays on the Prospects of Non-Reductive Physicalism, Berlin: de Gruyter, pp. 157–179.

–––, 1999, “Conceiving beyond our means: the limits of thought experiments”, in S. Hameroff, A. Kazniak, and D. Chalmers (eds), Toward a Science of Consciousness III, Cambridge MA: MIT Press.

–––, 2001, “Reduction, Emergence and Other Recent Options on the Mind/Body Problem: A Philosophic Overview”, Journal of Consciousness Studies, 8: 1–34.

–––, 2010, “Non-Reductive Physicalism and the Theleo-Pragmatic Theory of Mind”, Philosophia Naturalis, 47–48(1–2): 103–124.

van Riel, R., 2010, “Identity-Based Reduction and Reductive Explanation”, Philosophia Naturalis, 47–48(1–2): 183–219.

–––, 2011, “Nagelian Reduction Beyond the Nagel-Model”, Philosophy of Science, 78(3): 353–375.

–––, 2013, “Identity, Asymmetry, and the Relevance of Meanings for Models of Reduction”, The British Journal for the Philosophy of Science, 64(4): 747–761 doi:10.1093/bjps/axs028

–––, 2014, The Concept of Reduction, Dordrecht: Springer.

Walter, S., 2006, “Multiple Realizability and Reduction: A Defense of the Disjunctive Move”, Metaphysica, 9: 43–65.

Wilson, J., 2014, “No Work for a Theory of Grounding”, Inquiry: An Interdisciplinary Journal of Philosophy, 57: 535–579.

Wimsatt, W., 1972, “Complexity and Organization”, in K.F. Schaffner & R.S. Cohen (eds.), PSA 1972: Proceedings of the Biennial Meeting of the Philosophy of Science Association, Dordrecht: Reidel, pp. 67–86.

–––, 1976, “Reductive Explanation: A Functional Account”, in G. Pearce, A.C. Michalos, C.A. Hooker, & R.S. Cohen (eds.), PSA: Proceedings of the Biennial Meeting of the Philosophy of Science Association, 1974: 671–710.

–––, 1994, “The Ontology of Complex Systems: Levels of Organization, Perspectives and Causal Thickets”, Canadian Journal of Philosophy (Supplementary Volume), 20: 207–274.

Winther, R.G., 2009, “Schaffner’s Model of Theory Reduction: Critique and Reconstruction”, Philosophy of Science, 76: 119–142.

Yablo, S., 1999, “Concepts and consciousness”, Philosophy and Phenomenological Research, 59: 455–464.