новое время

Поделиться статьей в социальных сетях:

в избранное

Воплощенное познание

Ссылка на оригинал: Stanford Encyclopedia of Philosophy

Впервые опубликовано 25 июля 2011 г .; существенно переработано 8 декабря 2015

Познание является воплощённым{{1}} когда оно в значительной степени зависит от особенностей физического тела агента – т.е. при условии, что, помимо мозга, те или иные аспекты тела агента играют важную причинно-следственную или физически конститутивную роль в познавательных процессах (cognitive processing).

В основном, преобладающие в философии сознания и когнитивной науке позиции, касающиеся понимания природы разума и познания, отводят телу второстепенную роль. Сторонники воплощенной когнитивной науки рассматривают это как серьезную ошибку. Иногда характер зависимости познания от тела оказывается совершенно неожиданным и сам подсказывает исследователям новые способы осмысления и изучения механизмов познавательных процессов.

Воплощенная когнитивная наука включает в себя семейство тесно связанных исследовательских программ в когнитивистике, общим между которыми зачастую оказывается приверженность критике и даже идеям замены традиционных подходов к познанию и познавательным процессам. В течение последних 10 лет отмечается взрывной рост количества эмпирических исследований воплощенного познания. Как свидетельствует библиография данной статьи, различные обсуждаемые далее собрания сочинений выступают серьезной альтернативой существующим сегодня способам исследования когнитивных явлений.

Начавшаяся сравнительно недавно работа в области воплощенного познания предоставляет много пищи для размышлений философам сознания, ориентирующимся на эмпирические данные. Отчасти это обусловлено также широтой спектра явлений, которые изучала воплощённая когнитивная наука. Однако отчасти это обусловлено и тем, что, как часто предполагается, изученные явления бросают вызов доминирующим взглядам на сознание – таким, как вычислительные и репрезентативные теории разума, лежащим в основе традиционной когнитивной науки. Иногда к этим явлениям обращались также для того, чтобы подорвать стандартные позиции философии сознания – такие, как идея, будто разум идентичен мозгу или даже реализован в нём.

Воплощенная vs. Традиционная когнитивная наука

Рассмотрим четыре наглядных примера явлений, вдохновляющих подход воплощенной когнитивной науки.

• 1.Обычно мы жестикулируем, разговаривая друг с другом, причём жесты облегчают не только общение, но и саму обработку лингвистической информации (McNeill 1992).

• 2.Зрение часто направляет действия, а телесные движения и создаваемые им отклики интегрированы в обработку визуального восприятия – по крайней мере, некоторую её часть – более плотно, чем предполагали традиционные модели зрения ( O'Regan and Noë 2001).

• 3.Существуют нейроны, – зеркальные нейроны, – испускающие сигнал не только когда какое- либо действие совершаем мы, но и когда мы наблюдаем, как те же действия совершают другие ( Rizzolatti and Craighero 2004).

• 4.Мы часто способны выполнять такие когнитивные задачи, как запоминание, более эффективно, когда используем наши тела и даже части окружающей нас среды для разгрузки, хранения и упрощения природы познавательных процессов (Donald 1991).

Хотя такие феномены, как (1) – (4), вдохновляют подход воплощенной когнитивной науки, обращение к ним для более существенных выводов – например, что традиционная когнитивная наука глубоко проблемна, или что доминирующие позиции в философии сознания (например, функционализм) ошибочны – требует проведения дальнейших философских рассуждений. Поскольку необходимая аргументация обычно обращается к другим концепциям, имеющим ключевое значение для работы в эмпирически-ориентированной философии сознания и самой когнитивной науке (таким, как модульность и нативизм), споры о подходе воплощенного познания за последние годы стали «горячей» темой в когнитивной науке (Adams 2010; Aizawa 2007; Chemero 2009; Shapiro 2011).

Традиционная когнитивная наука, безусловно, концептуализировала основные познавательные процессы, которые мы будем называть познанием в узком смысле, т.е. рассматриваемом отдельно от телесных механизмов обработки сенсорной информации и регуляции моторики. Исследовательские программы в области искусственного интеллекта являются прекрасным примером такого взгляда на познание в узком смысле, но также оказываются и одной из наиболее явных мишеней для воплощенной когнитивной науки. Выражаясь более определённо, воплощенная когнитивная наука стремится понять весь спектр присущих нам перцептивных, познавательных и двигательных способностей, – познание в широком смысле, – как способностей, зависящих от особенностей физического тела. В данной статье мы рассматриваем познание, истолкованное как в узком, так и в широком смыслах.

Наконец, представив воплощенную когнитивную науку, мы отметим ее связь с контекстуализированным познанием (Smith, 1999, Robbins and Aydede, 2009). Рассматривая воплощенную когнитивную науку в качестве внутренней по отношению к контекстуализированному познанию парадигмы, её можно отличить как от исследования встроенного познания, так и от тезиса о расширенном познании{{2}}.     

Воплощенная когнитивная наука обращается к идее, что познание глубоко зависит не только от мозга, но и от других различных аспектов тела агента. Без участия тела в процессах восприятия и действиях мысли были бы пустыми, а ментальные события не обладали бы теми характеристиками и свойствами, которые они имеют. Работы по встроенному познанию, напротив, исходят из положения, что познание глубоко зависит от того, что окружает агента вовне: от естественной и социальной среды. Сосредоточив внимание на стратегиях, используемых организмами для «разгрузки» познавательных процессов и перекладывания их на окружающую среду, авторы этого подхода уделяют особое внимание тому, какими именно способам когнитивная деятельность распределяется между агентом и его физической, социальной и культурной средами (Suchman 1987, Hutchins 1995). В свою очередь, тезис расширенного познания состоит в утверждении, что когнитивные системы как таковые выходят за пределы индивидуального организма. С этой точки зрения особенности физической, социальной и культурной сред агента познания могут делать нечто больше, чем просто распределять когнитивную обработку: они вполне могут частично составлять саму когнитивную систему этого агента. (Clark and Chalmers 1998, R. Wilson 2004; A. Clark 2008, Menary 2010).

Мы следуем за последними публикациями авторов, представляющих упомянутые области (A. Clark 2008; Rupert 2009b; Shapiro 2010, 2011), которые утверждают: хотя воплощенную когнитивную науку в принципе можно аккуратно отличить от обеих других форм контекстуализированного познания, - и что бывают моменты, когда это полезно (даже крайне важно), - иногда стоящие на кону более широкие философские проблемы показательно обсуждаются без проведения различий между этими подходами к познанию{{3}}. Таким образом, хотя данная статья фокусируется на конкретных видах зависимости познания от физического тела, при необходимости она также трактует контекстуализированное познание в более широком смысле.

Некоторые исторические опорные точки воплощенной когнитивной науки

Чтобы обеспечить читателю историческую основу для понимания раннего этапа работы по воплощенному познанию в узком смысле, рассмотрим три знаковые публикации (разделы 2.1–2.3). Таковыми можно считать книгу «Метафоры, которыми мы живём» (2004) Джорджа Лакоффа и Марка Джонсона; энактивизм – взгляд на познание как на вдействование [см. далее] – разработанный Франсиско Варелой, Эваном Томпсоном и Элеонорой Рош в книге «Воплощенный разум» (1991); и работы в области робототехники и вычислительно-интеллектуальных действий, обобщенные и проанализированные в книге Энди Кларка «Быть там: вновь собирая разум, мир и тело воедино» (1997). Затем мы вкратце обратимся к влиятельным работам по воплощенному познанию в широком смысле (разделы 2.4-2.5) и по феноменологической традиции внутри континентальной философии, вдохновившей более поздний этап разработки воплощенной когнитивной науки (раздел 2.6).

Метафора и познание

Образный язык, несомненно, играет роль в познании, и философы, лингвисты и психологи внесли свой вклад в его понимание когнитивной наукой (Блэк 1990; Ortony 1979). Начиная с «Метафор, которыми мы живем» (2004), Джордж Лакофф и Марк Джонсон утверждали: такой язык - и, в частности, метафора, - был не просто феноменом, который нужно изучать как относящийся к области познания, но который активно структурирует значительные регионы познания, традиционно считавшиеся изолированными от метафорики. Например, как утверждают Лакофф и Джонсон, многие ключевые познавательные процессы, - как, например, касающиеся пространства и времени, - и выражались при помощи метафор, и находились под их влиянием (отсюда название «метафоры, которыми мы живем»). Кроме того, Лакофф и Джонсон настаивали на следующем аргументе: если человеческий опыт неразрывно связан с высокоуровневыми метафорами, а опыт и метафоры сами формируются телами вполне определённого – нашего – вида, выступающими посредниками между агентом и миром, тогда познание является воплощённым (причём таким образом, который не предполагался со стороны традиционной когнитивной науки).

Хотя Лакофф (2004) и Джонсон (Johnson 1987) развили основную приводимую здесь идею по-разному (см. также Lakoff and Johnson 1999, Johnson 2007), общий смысл разделяемой ими позиции можно передать, рассмотрев фигурирующий в их обсуждении хорошо известный пример: любовь как своего рода путешествие. Часто говорят, что люди, находящиеся в романтических отношениях, направляются вместе, идут одним путём, поворачивают не туда, прослеживают ход развития, проверяют свои ориентиры и собирают чемоданы. Для Лакоффа и Джонсона этот небуквальный язык - не просто побочные выражения, полезные разве что для привнесения «красивостей» в будничное общение, но и свидетельство о чём-то глубинном – о том, как любовь концептуализируется. Важно отметить, что центральная организующая метафора - любовь как путешествие – заключается в отображении из одной области (путешествия) на другую (любовь), причём исходная область сформирована посредством физических характеристик наших тел и воплощенного опыта – т.е. такого, который возникает у нас как у существ, движущихся сквозь мир для достижения своих целей и задач.

Такие пространственные понятия, как «спереди», «сзади», «сверху» и «снизу», предоставляют, наверное, наиболее отчётливые примеры, в которых обретает существование подобный воплощенный опыт. Эти понятия сформулированы исходя из положения нашего тела в пространстве и движения в нем. Например, похожие на нас существа – т.е., стоящие прямо и движущиеся вперед, - думают о находящихся «перед ними» вещах как о расположенных на линии взгляда или как находящихся в том же направлении, в котором они движутся. Напротив, у существ, которые были бы длинными, плоскими и двигались задом наперёд, могли бы быть совсем другие понятия о том, что находится «перед ними» (или, возможно, их бы вообще не было); схожая ситуация обстояла бы с другими пространственными понятиями (вроде «верха» и т.д.). Мы можем непосредственно ощутить воплощенную природу таких понятий в ситуациях, когда действуем схожим с описанными существам образом – например, пытаясь использовать пространственные понятия как руководства для действий, когда мы укладываем (laying down), пятимся назад (moving backwards) {{4}} или даже смотрим в зеркало заднего вида. По утверждениям сторонников воплощенного познания, опыт «вверх-ности» также зависит от конкретного вида присущих нам тел и от того, как такое тело взаимодействует с окружающей средой (Lakoff and Johnson 1999).

Приведённый пример можно использован и как иллюстрацию того, почему воплощенное познание предстало спорной позицией в когнитивной науке и философии сознания. Ничто не мешает утверждать, что указанная выше зависимость между нашими пространственными понятиями и нашими телами является бытовой и непримечательной. Рассмотрим самого известного классического дуалиста по проблеме «сознание-тело» Рене Декарта. В своем знаменитом замечании в «шестых Размышлениях» (“Meditation VI”) о том, что он (для Декарта – его разум) не просто поселился в своём теле «как пилот на корабле», Декарт отчётливо сознает: в некотором смысле познание зависит от тела и интегрировано с ним. В таком случае сторонники воплощенного познания должны как минимум показать, что «спереди» и «сверху» зависят от тела таким образом, который бы Декарт отрицал.

Более релевантным для сегодняшних дискуссий со стороны приверженцев воплощенного познания было бы доказательство, что эта зависимость не может быть учтена посредством традиционной когнитивной науки и ее «рабочих соглашений» (т.е., в рамках вычислительных и репрезентативных теориях разума). Подобное утверждение было бы верно по крайней мере в том случае, если появление на сцене воплощенного познания призвано обозначить значительный отход от традиционной когнитивной науки и связанных с ней философских взглядов на сознание, а также поставить их перед существенными проблемами. А это, в свою очередь, потребует как минимум не просто выявления той или иной зависимости между познанием и телом, но определения характера такой зависимости.

Энактивизим; вдействывающее познание

Книга «Воплощенный разум» (Varela, Thompson and Rosch 1991) была попыткой переориентировать когнитивные науки, добавив к ним развитую в работе Мориса Мерло-Понти (1945) феноменологическую перспективу (авторы также стремились – более амбициозно и менее успешно – объединить когнитивную науку с буддийской философией; в книге также затрагивался и обсуждался психоанализ). Варела, Томпсон и Рош утверждали, что стандартное разделение между пред-данными, внешними характеристиками мира и внутренними символическими представлениями должно быть отброшено, так как он приводит к неспособности учитывать обратную связь, – от воплощенных действий к познанию, – формирующуюся при помощи действий контекстуализированного когнитивного агента. Принципиальные различия между точкой зрения этих авторов и классическими взглядами заключаются в ответах на вопросы о том, что такое познание, как оно работает и когда познающую систему можно считать функционирующей адекватно.

Традиционные подходы в основном утверждают, что нет вычислений без представлений, а познание рассматривают как успешно функционирующее в тех случаях, когда любое устройство может нести в себе символы и манипулировать ими для решения поставленной перед системой проблемы. Варела, Томпсон и Рош представили концепцию вдействования {{5}} чтобы с её помощью представить и развить схему, в соответствии с основным акцентом которой переживаемый в опыте мир запечатлевается и получает определённость в обоюдных взаимодействий между физиологией организма, его сенсомоторной схемой и окружающей средой. Подчёркивание роли структурной взаимосвязи мозг-тело-мир составляет ядро ​​программы воплощенного познания в версии данных авторов; последняя же опирается на классическую феноменологическую идею о том, что когнитивные агенты порождают мир посредством деятельности собственных включённых в контекст живых тел. Как следует из метафоры о «порождающем мир» осмысленном опыте, в такой логике знание как таковое возникает посредством первичного телесного взаимодействия агента с окружающей средой, нежели просто определяется (и зависит от) ранее существовавшими ситуациями или личными интерпретациями.

Одним из следствий принятия такой перспективы является то, что лишь существо с определенными характеристиками – например, глазами, руками, ногами и навыками – может обладать определенными видами когнитивных способностей. Это обстоятельство связано с тем, что познание является динамической сенсомоторной активностью, а мир, являющий себя в данности и переживании, не только обусловлен нейронной активностью субъекта, но по сути своей вдействован – так, что он возникает благодаря телесной активности организма. В общем виде этот подход побуждает думать о вдействовании как существенно отличном от вычисления, каковым традиционная точка зрения полагает действие. Наиболее детальные иллюстрации перспективы, предлагаемой Варелой, Томпсоном и Рош содержатся в их обсуждении цветового опыта и категоризации – дискуссии, привлекшей большое внимание и в других местах (например, Thompson, Palacios, and Varela 1992; Thompson 1995), как правило, без отсылок к размашистым заявлениям о воплощённости, феноменологии и буддизме, сделанным в «Воплощенном разуме» (см. также Thompson 2007).

С момента своего возникновения традиция энактивизма росла и обогащалась различными путями, а каждая из ее ветвей, - пусть даже и разделяя общую основу с соседствующими позициями в воплощенной когнитивной науке, - развила в себе набор собственных уникальных теоретических черт и исследовала отличную от других концептуальную территорию. Один из вариантов –фирменный аутопоэтический энактивизм, - разработал, в частности, биологический феномен аутопоэзис и отвёл ему центральную роль в объяснении фундаментальных свойств нашей психической жизни (Maturana and Varela 1992; Thompson 2005; Di Paolo and Thompson 2014). Понятие «аутопоэзиса» описывает живые системы как активные, адаптивные, самоподдерживающиеся и саморазличающиеся, то есть обладающие свойством самовоспроизводства посредством саморегулируемых стратегий. Другой вариант, - так называемый сенсомоторный энактивизм, - пошел более вольным путем и, вместо акцентуации роли аутопоэтической организации в живых системах, для объяснения сознательного опыта и широкого спектра поведения опирается на имплицитное понимание сенсомоторных зависимостей (т.е. того, как стимуляция восприятия изменяется в соответствии с действиями организмов) (Noe 2004; O'Regan 2011, Degenaar and O'Regan, публикация ожидается). Ещё одна ветвь энактивизма стала столь радикальной, что заявила, будто познание и опыт не зависят от аутопоэтической организации, а сенсомоторный подход остаётся приверженцем ментализма и репрезентативного мышления (Hutto and Myin's 2013). Подытоживая: хотя все перечисленные разновидности созвучны в целом, каждая из них подчеркивает различные особенности теории, а внутренняя напряженность побуждает к усилению фрагментации и различным по сути формам разработки и расширения. Несмотря на то, что мы обращаемся к другим контекстам для тщательного обсуждения демаркационной линии между различными энактивистскими проектами ( Degenaar and O'Regan, публикация ожидается, Menary 2006, Hutto and Myin 2013), здесь мы ограничимся обзором лишь некоторых высокоуровневых причин их несогласия. Одна из таких причин связана с ролью, приписываемой понятию аутопоэзиса. Программа Варелы, Томпсона и Рош утверждает, что аутопоэзис (или самопроизводство) – необходимая предпосылка для опыта, а, следовательно, существует глубинная непрерывность между жизнью и разумом (Thompson 2007) и сознание является особой формой жизни. Вопреки этому как сенсомоторный энактивизм, так и его радикальная формулировка не ставят аутопоэтические процессы в центр внимания и не придерживаются мнения, что когнитивные явления основываются на специфических аспектах организации живых организмов (Degenaar and O'Regan, публикация ожидается, Hutto and Myin 2013). Еще одна причина разногласий касается заявления о том, что перцептивный опыт восприятия требует неких опосредующих умений. В то время как сенсомоторный энактивизм отстаивает положение, что чувственный опыт становится возможным благодаря обладанию практическим знанием и умением действовать в сенсомоторно непредвиденных обстоятельств, другие версии энактивизма считают разговор о посредничестве характерной чертой когнитивизма ( Hutto и Myin 2013), - что до некоторой степени согласуется с теорией разума, лежащей в основе традиционной когнитивной науки. В своем радикальном изводе энактивистский способ мышления утверждает, что умственные способности должны получить объяснение при помощи непосредственных отелесненных вовлечённостей в окружающую среду.

Переосмысление робототехники

К началу 1990-х годов в работах в области вычислительного интеллекта начали изучаться способы того, как порождать интеллектуальные действия в роботах; вскоре эта исследовательская стратегия снискала известность под названием воплощенного подхода к робототехнике. В паре статей Родни Брукс (Brooks 1991a, 1991b) представил общий и доступный обзор нового вида интеллектуальной вычислительной архитектуры, категоризационной архитектуры: грубо говоря, она меньше основывалась на репрезентациях мира внутри системы, а больше – на самом мире. В этом отношении он отошел от навязчивых традиционных представлений о планировании и принятии решений, которые характеризовали классический ИИ; по мнению Брукса, они приводили к «интеллекту без репрезентаций». Вместе с касающейся вычислений работой Агри и Чапман по вычислений (Agre and Chapman 1987) и [подходом к познанию, предложенным] Сачман ( Suchman 1987), подход Брукса предложил такое представление о вычислительном интеллекте, в котором управление осуществлялось «снизу-вверх» - т.е., при помощи поведения и взаимодействий с миром, нежели многочисленных и зачастую сложных внутренних алгоритмов и представлений.

Распространение работ в области реактивной, - или основанной на поведении, - робототехники, а также опознание её в качестве составной части воплощенной когнитивной науки было провозглашено в книге Энди Кларка « Быть там: вновь собирая разум, мир и тело воедино» (1997). В ней Кларк предоставил интегративную основу для широкого спектра новых работ по отелесненности в когнитивных науках. Оказавшая долгосрочное влияние на воплощенную когнитивную науку основная идея «Быть там» заключается в том, что разум предназначен не для мышления, как это традиционно считалось, а для действий, для совершения разнообразных действий в мире в реальном времени. Вместо разработок «ходячих энциклопедий», робототехника в конце 1980-х и начале 1990-х годов начала концентрироваться на динамическом взаимодействии между телом и мира. Кларк выявил сходство между этим сдвигом в концепции интеллектуального действия в области вычислительных система и появлением идеи о том, что познание по сути имеет «подспорья», является встроенным и расширенным.

Распространение работ в области реактивной, - или основанной на поведении, - робототехники, а также опознание её в качестве составной части воплощенной когнитивной науки было провозглашено в книге Энди Кларка « Быть там: вновь собирая разум, мир и тело воедино» (1997). В ней Кларк предоставил интегративную основу для широкого спектра новых работ по отелесненности в когнитивных науках. Оказавшая долгосрочное влияние на воплощенную когнитивную науку основная идея «Быть там» заключается в том, что разум предназначен не для мышления, как это традиционно считалось, а для действий, для совершения разнообразных действий в мире в реальном времени. Вместо разработок «ходячих энциклопедий», робототехника в конце 1980-х и начале 1990-х годов начала концентрироваться на динамическом взаимодействии между телом и мира. Кларк выявил сходство между этим сдвигом в концепции интеллектуального действия в области вычислительных система и появлением идеи о том, что познание по сути имеет «подспорья», является встроенным и расширенным.

Экологическое восприятие

Позиция, занятая Джеймсом Гибсоном (Гибсон 1988) по поводу зрения, поставила под сомнение идею о том, будто центральная проблема, решением которой занимается визуальная система, состоит в восстановлении полноценного трехмерного мира на основе информации, закодированной в двумерном изображении на сетчатке. Данная идея была известна и считалась многообещающей в традиционных взглядах на обработку информации, включая позиции Рока (Rock 1983, 1997), Ричарда Грегори (Грегори 1970) и Марра (Marr 1982). Гибсон считает, что это - не та проблема, с которой сталкивается зрительная система, поскольку зрение начинается не со статического массива данных от сетчатки, а с организма, активно движущегося сквозь визуально насыщенную среду. По содержанию подход Гибсона к зрению состоял в том, чтобы попытаться специфицировать это богатство – информацию, находящуюся в том, что он назвал окружающим оптическим массивом. Особенно значимы в этом массиве инварианты, которые можно использовать для различения зависящих от агента и объективных характеристик среды. Подчеркивая как роль движения воспринимающего агента, так и его интеграцию в более обширную визуально насыщенную среду, Гибсон удостоился звания по меньшей мере предтечи и сторонника воплощенного зрения (см. также Wilson 2004: ch.7; Shapiro 2011: ch.2).

Динамические системы и развитие

Эстер Телен и Линда Смит (Thelen and Smith 1994) предложили радикальный вызов традиционным нативистским взглядам на когнитивное развитие, применив теорию динамических систем к психологии развития. Одним из важных следствий из теории динамических систем является то, что системы могут генерировать новое поведение (например, различные решения того, как достичь тех или иных объектов) посредством физической активности; в свою очередь, это ставит под сомнение необходимость предполагать у организма заранее запрограммированные и разворачивающиеся со временем паттерны. Поднимая фундаментальные вопросы о разделяемых допущениях в этой области, они утверждали следующее: шаговое поведение у детей не обусловлено процессами созревания, определявшимися бы неким жестким генетическим кодом, а является результатом взаимодействия между начальными спонтанными движениями конечностей младенца и изменением контекстов. Таким образом, они рассматривали этот конкретный аспект развития как возникающий и самоорганизующийся продукт происходящих в режиме реального времени множества децентрализованных и локальных взаимодействий; Теллер и Смит полагали, что их подход может быть распространён на когнитивное развитие и в более общем плане.

Феноменология

Наконец, подытоживая перечисление исторических опорных точек, идея о теле как лежащем в основе самой возможности опыта берёт своё начало в феноменологических работах Эдмунда Гуссерля (1913, 1931), Мориса Мерло-Понти (1945) и Жан-Поля Сартра. (1943): эту генеалогическую укоренённость признавали Варела, Томпсон и Рош в «Воплощенном разуме». Феноменологическая континентальная традиция конструктивно исследовалась на раннем этапе разработок в области искусственного интеллекта Виноградом и Флоресом, делавшим особый акцент на работах Хайдеггера (Winograd and Flores 1986), а также сформировала контекст для классической критики традиционного вычислительного подхода Дрейфусом (Dreyfus 1972).

Воплощенная когнитивная наука продвигает феноменологические объяснения в новых направлениях. Она не столько стремится понять, как физичность открывает опыт себя, мира и Других, сколько стремится определить механизмы, объяснившие бы, каким образом познание и укоренено в телесной природе когнитивной агентности, и глубоко ограничено ей. Мы не станем заниматься вопросом сближения между ранней феноменологической традицией и воплощенной когнитивной наукой, хотя и признаем, что феноменологические идеи могут быть незаменимым ресурсом для идущих сегодня исследования сознания, самосознания, действия и интерсубъективности (см. Gallagher 2009; Gallagher and Zahavi 2008; Thompson 2007; Gallagher 2005; Wheeler 2005).

Что такое воплощенное познание

Приведённая в начале статьи общая характеристика воплощенного познания даёт основу для того, что мы будем называть тезисом Воплощённости:

Все пять примеров работ, внесших вклад на раннем этапе развития воплощенного познания как похода и вкратце резюмированные нами в разделе 2, принимают тезис Воплощённости. Рабочая гипотеза воплощенной когнитивной науки заключается в том, что этот тезис верен из-за значительной причинно-следственной или же физически конститутивной роли тела в познавательных процессах. Сторонники воплощенной когнитивной науки защищают как причинное, так и конститутивное утверждения насчет роли тела в познании. В то время как приписывание физически конститутивной роли в познании телу было своего рода вызовом традиционной когнитивной науке, – более радикальным, чем просто утверждение о значительной причинно-следственной роли тела в нём, – обе версии тезиса Воплощённости можно расценивать как отход от взглядов на сознание, доминирующих в традиционной когнитивной науке.

Вместо следования за авторами, пытающимися объяснить воплощенное познание через метафору укоренённости (например, Anderson 2003; Barsalou 1999, 2008; Glenberg and Robertson 2000; Glenberg et al. 2005), мы полагаем, что лучший способ сформулировать тезис Воплощённости – это уточнить характер зависимости познания от тела: какие именно значимые причинно-следственные или физически конститутивные роли в познании играет тело? (см. Shapiro 2010, 2011; A. Clark 2008; Thompson 2007; Wheeler 2005; Anderson 2003; M. Wilson 2002).

В наиболее общем виде есть три таких различных функции или роли, принятие каждой из которых влечёт свои следствия для воплощенной когнитивной науки. Тело может функционировать в качестве ограничителя познания, в качестве распределителя познавательных процессов или же в качестве регулятора познавательной деятельности.

Мы можем более точно определить каждую из этих функций или ролей, а также обратить внимание на различия в следствиях, возникающих в случае принятия какой-либо из них. Кроме того, мы покажем, как уже описанные выше работы соотносятся с каждой из этих трёх версий тезиса Воплощённости:

— Некоторые формы познания будут легче осуществимы и станут более естественными из-за телесных особенностей агента; аналогично, некоторые виды познания окажутся труднее или даже невозможными из-за тела, которое имеет когнитивный агент.

— Вариации когнитивного уровня иногда объясняются посредством обращения к телесным вариациям.

Работа Лакоффа и Джонсона по поводу пронизанности познания метафорами, а также книга Варела, Томпсона и Рош об энактивизме, вдействывающем познании (особенно в области цветового восприятия и категоризации) – обе иллюстрируют тезис о Теле как ограничителе.

В отличие от роли тела в тезисе о Теле как ограничителе, в данном случае тело воспринимается как участвующее в осуществлении самих познавательных процессов (когнитивной обработке информации), т.е. служит в распределении когнитивных задач между мозгом и телом. Тезис о Теле как распределителе влечёт три предполагаемых импликации, которые стоит эксплицировать:

— Нейронально-реализованные когнитивные структуры могут быть более минимальными, чем это традиционно считалось считать, а также отсутствовать в принципе{{6}}

— Сами телесные структуры могут реализовывать – по крайней мере, частично – физический механизм, реализующий когнитивные процессы.

— Познание не ограничено черепом, а, соответственно, когнитивные системы могут включать не только не-нейрональные части тела, но даже внешнюю для тела окружающую среду.

Как явствует из этих импликаций, именно тезис о Теле как распределителе используется теми авторами, которые с помощью подхода воплощенного познания бросают вызов традиционным представлениям о ментальных репрезентациях (Гибсон 1988, Thelen and Smith 1994; см. также Glenberg 1997 о памяти; Shapiro 1997 and Wilson 2004: ch.7–8 о злоупотреблении реперезентациями). Обращение к морфологическим вычислениям (MacIver 2009), - подход, согласно которому свойства анатомических структур (как, например, форма ушей летучих мышей) играют вычислительную роль в познавательном процессе (как эхолокация), - также опирается на тезис о Теле как распределителе. Рассматривая как телесные структуры агента, так и факторы окружающей его среды в качестве не-нейронных структур, тезис о Теле как распределителе устанавливает связь между воплощенным познанием и теми версиями тезиса расширенного разума, которые обращаются к понятиям реализации и строительных лесов (scaffolding) (Wilson and Clark 2009; R. Wilson 2004: ch.5–6; A. Clark 2003).

С тезисом о Тела как распределителе тесно связан тезис:

Мы отличаем последнюю версию тезиса Воплощённости от тезиса о Теле как распределителе в силу сильно разнящихся предполагаемых следствий, которые влечёт приписывание телу регулирующей роли в познании. К ним относятся:

— Телесные структуры облегчают выполнение сложных форм поведения в реальном времени в ответ на сложные и изменяющиеся события в окружающей среде.

— Тело не просто функционирует, чтобы преобразовывать вводные данные из мира в познание, а затем от внутренних познавательных процессов доставлять выводные данные в мир в форме поведения – оно является неотъемлемой частью идущего в реальном времени -контроля познания как такового.

Здесь тело играет роль обратной связи в познавательных процессах; тезис о Теле как регуляторе представал особенно многообещающим в динамических подходах к познанию (например, Port and van Gelder 1995; Beer 2000; Thelen and Smith 1994; cf. также Chemero 2009).

Подводя итог данному разделу: мы обозначили три способа сформулировать тезис Воплощенного познания – и каждый из них специфицирует свой собственный вариант зависимости познания от тела. Говоря по факту (и, на наш взгляд, информативно), есть три различные функции или роли, которые когнитивная наука могла бы приписать телу – ограничитель познания, распределитель познавательных процессов и регулятор когнитивной деятельности в реальном времени. Эти определённые формы тезиса Воплощённости способны придать телу как значительную причинно-следственную, так и физически конститутивную роль в познании.

Воплощённый vs. Традиционный подходы в трех вопросах

В данном разделе мы разберём революционное по масштабу обещание воплощенной когнитивной науки в его связи с тремя стандартными темами в философии сознания и когнитивной науке: модульность разума, природа ментальных репрезентаций и нативизм (альтернативные взгляды на контекстуализированное познание вкупе с модульностью, репрезентациями и нативизмом изложены в Bechtel 2009; Rowlands 2009; Rupert 2009a). Мы начнем с некоторых общих предполагаемых контрастов между традиционной и воплощенной когнитивной наукой.

Традиционные когнитивистские взгляды склонны допускать существование дискретных, внутренних представлений, которые реализуются глубоколежащими, четко различимыми и строго специализированными механизмами в мозге. Эти механизмы, в свою очередь, были сформированы естественным отбором и закодированы в генетических структурах. Тем самым традиционные взгляды оказали влияние на нейронауки в своей приверженности индивидуализму, или интернализму, - за счёт утверждений, что познание основывается на внутренних, физических свойствах познающего. Исследовательская стратегия «методологического солипсизма» (Fodor 1980, 1981) является одной из классических версий этой индивидуалистской концепции познания. То, как в её контексте затрагивались центральные для когнитивизма темы, глубоко отражает идею, что когнитивные явления вполне могут быть объяснены локально, а элементы за пределами черепа интересны лишь постольку, поскольку обеспечивают сенсорный ввод и делают возможным поведенческий вывод. По меткому выражению Сьюзан Херли (Hurley 1998), преобладающие взгляды на сознание были верны «классической сэндвич-модели»: утверждению, что познание (в узком смысле) отделено от обработки информации низкоуровневых систем, и, следовательно, ведёт себя как мясо в сэндвичах, обхваченное с обеих сторон восприятием и действием.

Воплощенная когнитивная наука же, напротив, смоделировала познание в виде продукта динамического взаимодействия между нейронными и не-нейронными процессами – т.е. исключив разрыв между познанием, телесным опытом агента и контекстами реальной жизни. Здесь тело рассматривается как ограничитель, распределитель или регулятор процессов познания. Уточнение того, как тело выполняет эти функции в определенных условиях, открывает необыкновенную перспективу: познание как таковое не ограничено ни мозгом, ни, возможно, даже самим телом.

Мы можем обозначить prima facie{{7}}   контраст между традиционной и воплощенной когнитивной наукой, обратившись к их противоположным взглядам на ментальные представления, вычисление и реализацию. Со своей стороны, многие традиционные подходы склонны рассматривать познание как репрезентативно локализованное, вычислительно фиксированное, а также как поддающееся надлежащему охарактеризовыванию вне зависимости от реализующей его нейрональной системы, особенностей физического тела и окружающей среды. В свою очередь, воплощенная когнитивная наука склонна рассматривать познание как репрезентативно распределенное, вычислительно динамическое и поддающееся характеризации лишь с отсылками к деталям телесной реализации. Воплощенная когнитивная наука, таким образом, воодушевляет вопрошание о некоторых фундаментальных допущениях, сделанных ранее в когнитивной науке. (Подобное прощупывание почвы также проявляется во взглядах на когнитивное моделирование, которые сами по себе могут не иметь выражено воплощенного характера – как, например, коннекционизм, который мы не станем затрагивать.)

Модульность

Модульные системы являются независимыми, специализированными для предметной области, герметичными и заложенными [в исходные структуры организма]; в иерархической обработке информации они функционируют по принципу от низких уровней к высоким. Когда теория модульности была введена в когнитивную науку (Fodor 1983), центральное познание - познание в узком смысле - было охарактеризовано как немодульное и рельефно отличающееся от модульных периферийных систем, управляющих восприятием и контролем движений (плюс, по словам Фодора, языком). Заявления Фодора о центральном познании были оспорены широким кругом исследователей (например, Carruthers 2006; Sperber 2001; Cosmides и Tooby 1997; Hirshfed and Gelman 1994; см. также R. Wilson 2005, 2008). Эти критики утверждают, что более высокоуровневые когнитивные процессы также соответствуют критериям модульности. Фактически, представление о том, что познание в узком смысле также является модульным, достаточно широко распространено в эволюционной и когнитивной психологии, а также психологии развития. Возможно, его по праву можно считать доминирующей версией теории модульности в современной когнитивной науке, несмотря на противоположное мнение самого Фодора (Fodor 2000).

И традиционный, фодорианский взгляд на модульность, и его мятежные, преобладающие сегодня потомки лишь косвенным образом ссылаются на тело и окружающую среду. Теория модульности в любом обличье мало что может сказать о фактическом влиянии сущностей за пределами черепа на когнитивную деятельность – за исключением того, что рассматривает их как источник ввода и место хранения поведенческого вывода. Данная точка зрения подразумевает, что – в когнтивином отношении - вся сложная работа выполняется лишь центральным познанием, в одиночку, а периферийные процессы просто обеспечивают ввод и выполнение инструкций. Тем не менее, утверждения, что познавательные процессы протекают исключительно в мозге модульным образом, а своё назначение выполняют, действуя по сути независимо от планирования движений и их выполнения, ставятся под сомнение эмпирическими исследованиями воплощенного опыта.

Один из примеров воплощенного опыта, касающийся языка – и, заодно, иллюстрирующий тезис о Теле как ограничителе, - это индексная гипотеза Гленберга ( Glenberg et al. 2009; Glenberg and Kaschak 2002; Glenberg and Robertson 1999, 2000). Согласно предлагаемой ей точке зрения, мы понимаем смысл предложения благодаря активации схем соответствующих действий, - включающих те же нейронные механизмы, активировавшихся бы при совершении нами этого действия, – и за счёт сочетания аффордансов. Рассмотрим предложения:

(1a)

Пробежав босиком по озеру, Эрик использовал свою рубашку, чтобы вытереть ноги.

(1b)

Пробежав босиком по озеру, Эрик использовал свои очки, чтобы вытереть ноги.

Хотя и (1a), и (1b) являются грамматически правильными, (1b) не имеет того же смысла, что и (1a); причина этого заключается в том, что аффорданс очков не совпадает с действием высушивания. Понимание значения таких предложений требует знания возможностей, предлагаемых указанными в них объектами. Такие возможности ограничены возможным взаимодействием между способностями тела и референтами. Другое исследование показало: люди быстрее понимают предложения, в которых объекты сами предоставляют необходимые для выполнения действия аффордансы (например, стул с четырьмя колесами, чтобы перемещать большие ящики), чем предложения, в которых объекты не обладают подобными характеристиками (например, стул с четырьмя отсутствующими колесами (Kaschak and Glenberg 2000)).

Приведённые результаты показывают, что интерпретация смысла ограничена предлагаемыми тем или иным сценарием отелесненными возможностями, а также предполагают что, что сенсомоторные процессы вносят вклад в понимание языка. Этот вывод, скорее всего, будет отвергнут сторонниками модульности, поскольку их приверженность идеям герметичной замкнутости и специализации предметных областей подразумевает: обработка языковой информации не может быть скорректирована двигательной информацией и фоновыми знаниями. Борги, Гленберг и Кашак (Borghi , Glenberg and Kaschak 2004) также сообщали, что при понимания языка перспектива, подразумеваемая в предложении, может направлять извлечение информации об объектах, делая доступными 

концептуальные знания. Испытуемые дают ответы на вопросы о том, является ли объект (например, стол) частью описанного в предложении места, быстрее, если между существительным и подразумеваемой в предложении перспективой (например, еда в ресторане) существует совместимость. Отелесненные ответы активируются также при оценке свойств конкретных объектов: это позволяет предположить, что зрение и действие тесно интегрированы друг с другом в биологическом организме, а также что они совместно ограничивают познавательные процессы.

Резкое различие между зрением и действием, являющееся частью традиционного модульного описания познания, также подвергалось сомнению в исследованиях воплощенного опыта. Например, когда людей просили выбрать среди лестниц разной высоты ту, на которую они смогут подняться легче всего, ответы испытуемых согласовывались с их способностями взбираться по лестнице (Warren 1984). Аналогичные результаты были получены и в случаях суждений о хватании объектов (van Leeuwen et alia 1994), способности поймать мяч (Oudejams et alia 1996) и взобраться по стене скалодрома ( Wagman and Carello 2001). Исследования, подобные приведённым, подтверждают следующее общее утверждение: перцептивный опыт включает в себя ожидаемое отелесненное взаимодействие. Отсюда делается предположение, что зрение и действие интегрированы – или, по крайней мере, формируют друг с другом обратную связь – такими способами, которые несовместимы с постулированной сторонниками модульности «проточной» моделью познания (Hurley 1998; R. Wilson 2010).

По-видимому, даже приписывание кому-либо эмоций, намерений или убеждений предполагает определенную телесную реализацию. В отличие от традиционных взглядов, в которых постулируется существование ответственного за социальное познание врожденного модуля «Теории разума» (Leslie, 1987; Baron-Cohen 1995), все большее число исследований в этой области ( Rizzolatti and Craighero 2004; Rizzolatti et alia 1996; Gallese et alia 1996) предполагает: понимание разумов других людей в первую очередь основано на двигательной компетенции, лежащей в основе нашей собственной способности действовать. Такое воплощенное понимание не только отличается по своей природе от модальности «чтения разума», как её понимали традиционно, но также и убедительно указывает, что значение интенционального поведения можно понять лишь в том случае, когда мы телесно, на опыте (или и так, и так) знаем, каково это – быть в данном ментальном состоянии.

Таким образом, обработка информации, лежащая в основе разнообразных психических явлений – способности отличать осмысленные предложений от бессмысленных, «извлечения» предоставляемых объектами возможностей, а также опознания преднамеренного поведения – требует согласованного вклада многих компонентов: как нейронных, так и не-нейронных. Если телесные состояния и модально-специфические системы мозга выступают в качестве основы для различных аспектов нашей когнитивной жизни, тогда традиционные, амодальные и предметно-специализированные модули не являются значимыми элементами анализа, каковыми они считались, исходя из логики тезиса Развоплощённости. Утверждение, что познание в значительной степени опирается на процессы, развившиеся для обеспечения эффективных взаимодействий организмов с окружающей средой, позволяет предположить: разум вовсе не отделен от воплощенного опыта, как это предполагалось традиционными взглядами в когнитивной науке. Скорее, тело может выступать в качестве ограничителя познания и в качестве распределителя познавательных процессов (см. Раздел 3).

Ментальная репрезентация

В основе традиционного научного понимания познания лежит особая концепция ментальной репрезентации, представления (Fodor and Pylyshyn 1988; Newell and Simon 1972). Эта концепция утверждает, что репрезентации являются символическими структурами с квази-лингвистическими и комбинаторными свойствами, выступающими в качестве носителей содержания – именно к ним обращаются при объяснении сознательного поведения прежде всего. Ментальные репрезентации являются символическими и абстрактными в том смысле, что одно и то же представление, например, «стола», используется для обозначения различных видов столов. Они амодальны – в том смысле, что может быть задействовано одно и то же представление, когда слово «стол» написано или о нём говорят. Такие представления связаны со своими референтами произвольно, поскольку способы их формирования и развертки, равно как и их характеристики, не имеют никакого отношения к физическим и функциональным характеристикам референтов. Соответственно, традиционная точка зрения такова: не только внутренние представления, которые задействуются в языке, образовании понятий и памяти, существенно отличаются от обрабатываемых сенсомоторной системой, но даже их значение отделено от телесного опыта. Сторонники такого взгляда выказывают приверженность как минимум трем основным принципам:

— информация, передаваемая посредством ментальной репрезентации, не проявляет каких-либо модально-специфических характеристик. В этом смысле представления независимы от систем восприятия, телесных действий и их оперативных данных;

— знание организовано пропозиционально, а значения слов возникают из их отношения к внутренним символам. Определение значения символа похоже на поиск в словаре, когда определение задается его отношениями к другим символам;

— внутренние репрезентации используются в качестве инструкций для двигательных программ тела, которые по своей сути отделены и независимы от познания. Следовательно, познавательные процессы отнюдь не имеют неразрывных связей с физическими действиями.

В последнее время внимание исследовательского сообщества привлекли несколько альтернативных объяснений адаптивного поведения. Несмотря на разнообразие, все они ставят приверженность трём вышеупомянутым принципам под сомнение. Эти новые объяснения продвигают идею, что когнитивная деятельность повторно использует процессы и представления, развернутые в фазах восприятии и действия – тем самым бросая серьезный вызов положению, что концептуальные и семантические представления являются (или должны быть) амодальными. Между этими объяснительными стратегиями остаются существенные различия, зачастую – в радикальности их антирепрезентативистских наклонностей (см. Chemero 2009; Hutto and Myin 2013; Myin and Degenaar 2014).

Среди наиболее влиятельных антирепрезентативистских подходов выделяется теория динамических систем (Beer 1990, 2002, 2003; Brooks 1991a, 1991b, 2002; Thelen и Smith 1994; Van Gelder 1992). Её сторонники склонны минимизировать, а иногда даже отрицать необходимость централизованного локуса обработки репрезентаций. Понятие репрезентации, оспариваемое этими авторы, является весьма специфическим: речь идёт о внутренней модели, способной воспроизводить структуру внешней окружающей среды, причём эта модель используется когнитивным агентом для направления своего поведения несколько независимо от мира. Теория динамических систем оказалась популярной в робототехнике и в работах в области искусственной жизни, которые пыталась объяснить адаптивное поведение с точки зрения воплощения и встроенности. До тех пор, пока контекстуализированное существо способно ощущать свой мир, позволяя ему непосредственно воздействовать на собственное тело, можно обойтись без абстрактных символических описаний.

Впрочем, попытка сформулировать эмпирически адекватную теорию сознательного поведения вообще без каких-либо обращений к репрезентациям сталкивается с непреодолимыми трудностями. Идея о том, что переход от существующих динамических моделей к объяснению всего познания может быть сделан сравнительно тривиально, остается принятием желаемого за действительное. В первую очередь, она оказывается под ударом тех же проблем, которые побудили перейти от бихевиоризма к когнитивной науке. Например, одно лишь взаимодействие организма с окружающей средой не может объяснить упреждающее поведение: последнее включает в себя внутренние факторы, выходящие за рамки непосредственных ограничений окружающей среды – факторы, важные для достижения или удовлетворения будущих потребностей, целей или условий. Проблема представления возникает как актуальная и насущная (A. Clark, 1997) в областях, связанных с рассуждениями об отсутствующих, несуществующих или гипотетических положениях дел, а также с планированием, воображением и взаимодействием (из недавних мнений по этому вопросу см. противоположную позицию Chemero 2009).

Кроме того, неясно, почему воплощенная когнитивная наука не может иметь дело с символическим, репрезентативным, абстрактным содержанием и т.д. Замешательство по этому вопросу усиливается фактом, что многие самоназванные воплощенные подходы к познанию сами являются символическими, репрезентативными, абстрактными и т.д. Что они предлагают, так это специфические варианты ответа на вопрос, чем являются ментальные символы и представления, и как они функционируют в нашей когнитивной организации. Как правило, они заменяют концепцию пропозиционального кодирования на концепцию, согласно которой символы передают характерную для данной модальности особенность.

Одна точка зрения, которая не отказывается от понятия ментальной репрезентации, а адаптирует его - это теория перцептивных символов Лоуренса Барсалу (1999, 2003, 2008, 2009). Данная теория основывается на предположении, что человеческое познание состоит не из амодальных представлений, имеющих произвольные отношения со своими референтами в мире, а, скорее, из представлений, паттерны активации которых включают в себя информацию из различных сенсорных модальностей. Например, символическая структура, позволяющая нам представлять цвет объекта в его отсутствии, - скажем, в процессе воображения или решения задач, - зависит от той же нейронной системы, которая задействывается при фактическом восприятии цвета. Таким образом, когнитивные и перцептивные механизмы не только совместно разделяют репрезентативные состояния, но, запуская перцептивные симуляции, познавательные процессы по сути повторно активирует сенсомоторные области. Еще одной импликацией данного подхода является то, что перцептивные символы не являются независимыми от биологической системы, в которой воплощены, а передаваемое ими содержание, вероятно, будет меняться, если сознательные системы изменятся на физическом уровне. Поскольку обращение к телу и сенсомоторным процессам ограничивает природу символов, доступных для познания, теория Барсалу иллюстрирует тезис о Теле как ограничителе .

С одной стороны, защитники модальных репрезентаций утверждают, что прямых эмпирических доказательств амодальных репрезентаций мало. Однако даже если мы принимаем традиционную модель репрезентации, - что в значительной степени обуславливается теоретическими соображениями (Barsalou et alia 2003, 85) и эмпирической правдоподобностью позиций авторов (см. Pecher et alia 2003; Zwaan and Yaxley 2003; Glenberg and Kaschak 2002; Martin and Chao 2001; Solomon and Barsalou 2001; Martin et alia 2000; Spivey et alia 2000), - последние недооценивают трудности, связанные с предоставлением решающих доказательств против амодальных подходов. Как отмечает Махери (Machery 2007), достижения испытуемых могут быть учтены как при помощи модальных, так и амодальных объяснений (см. также Rupert 2006). Поскольку большинство сторонников амодального подхода (например, Simon 1995; Fodor 1975) не отрицают участия перцептивных областей восприятия в процессе решения когнитивных задач, - например, по визуальному воображению, – демонстрация того, что, скажем, при воображении зеленого яблока активируется зрительная кора, не служит доказательством, что теория Барсалу успешнее амодального подхода. Более того, как отмечают традиционалисты, некоторые ментальные задачи решаются без (регистрируемых в сообщениях) образов, а испытуемые иногда опираются на знания, хранящиеся в амодальных системах представлений. Следовательно, обобщение результатов, касающихся использования перцептивных симуляций в некоторых задачах на все задачи вообще, - чего требует общая модальная теория репрезентаций, – как минимум проблематично.

Нативизм

Большинство исследователей сегодня признают, что познание развивается в результате динамического взаимодействия врожденных характеристик и обучения, - даже если не всегда ясно, как это взаимодействие происходит. Если взглянуть на нативизм из двумерной перспективы, отстаиваемой одним из нас [авторов данной статьи] в другом тексте, можно различить сильную и слабую формы нативизма (R. Wilson 2004: ch.3); сильные нативисты придерживаются следующих двух тезисов:

1.внутренние структуры и процессы, необходимые для развития человека, содержательно богаты, сложны и имеют причинно-следственную силу;

2.процессы, внешние по отношению к человеку, играют второстепенную причинно-следственную роль в приобретении и развитии этих [тезис 1] структур.

Сильные анти-нативисты (такие, как классические эмпирики), напротив, отрицают оба этих взгляда в целом.

Исследовательские парадигмы, приверженные позиции сильного нативизма, помогли получить выдающиеся результаты в области когнитивного развития младенцев в таких сферах, как арифметика и физика (Baillargeon 2002, Baillargeon et alia 1985; Spelke et alia 1992, 1995). Со своей стороны, критики нативизма назвали последний «антиразвивающим по своей сути» ( Haith 1998); они утверждали, что выводы, будто разум состоит из жестко укоренённых в организме черт, раскрывающихся в процессе созревания по фиксированному образцу, противоречат самой идее обучения и присущей ему гибкости (Quartz and Sejnowski 1997; Thelen and Smith 1994; Bates et alia 1995; Karmiloff -Smith 1994). Если нативизм истинен, тогда тело и окружающая среда (включая культуру), даже имея отношение к развитию человека, должны рассматриваться как всего лишь «триггеры» онтогенетически детерминированных черт, развиваются предсказуемым образом.

Хотя prima facie может показаться, что воплощенное познание не влечёт сколько-нибудь выраженных импликаций для продолжающихся дебатов между «нативизмом» и «эмпиризмом», один из вкладов воплощенной когнитивной науки в данный спор заключается в её способности конкретно исследовать роли, которые тело играет в когнитивной обработке. Подобные роли часто ставят под сомнение как сильные нативистские, так и сильные эмпиристские взгляды. Воплощенная когнитивная наука как таковая отнюдь не повторяет за эмпириками, что познавательные процессы в значительной степени зависят от воздействия окружающей среды, и что познание является причинным отражением этого. Кроме того, если эмпирики обычно полагают мир чем-то объективно данным субъекту, у которого тем самым формируется статическое представление о мире, в дальнейшем направляющее действия, воплощенная когнитивная наука рассматривает, как познание возникает из динамического взаимодействия между воплощенным агентом и миром. Именно этот акцент на динамическом, ориентированном на мир взаимодействии обеспечивает связь, переход от воплощенного к встроенному познанию внутри контекстуализированной когнитивной науки. Здесь мы рассмотрим, как и каким образом воплощенная когнитивная наука подрывает притязания сильного нативизма.

В целом, воплощенная когнитивная наука обычно преуменьшает внутреннее богатство ресурсов, необходимое для выполнения сложного поведения (Rupert 2009a), и подчеркивает тот факт, что на познавательные процессы и развитие оказывают сильное влияние возмущения, вызванные изменениями окружающей среды и действующего тела (Griffiths and Stotz 2000; Clark and Toribio 1994; Thelen and Smith 1994; Varela, Thompson and Rosch 1991; Ballard 1991). Тело в действии является мощным ограничением того, как организмы воспринимают свою нишу, поскольку это ограничение позволяет определенным взаимодействиям и опыту влиять на формирование понятий и понимание лингвистического значения. Например, имея пальцы, способные захватывать предметы, и ноги, способные ходить и взбираться по стенам, мы упорядочиваем и категоризируем стимулы определённым способами, - радикально отличающимися от способов, которыми, скажем, их упорядочивали бы бабочки. Собственный повседневный кинестетический опыт, по сути, создает основу для приобретения и развития когнитивных структур. Изложенное, по всей видимости, подтверждает значительный вклад компонентов за пределами черепа в реализацию когнитивных явлений, а – с точки зрения введённого нами ранее схематизма (см. Раздел 3), - иллюстрирует сразу два тезиса, Тело как ограничитель и Тело как Распределитель.

Примеры, подтверждающие тезис о Теле как Распределителе, проистекают из не-нативистских исследований восприятия. Многие предполагаемые модули - например, для обработки сенсорной информации, - развиваются отчасти посредством обучения. У новорожденных сенсорные модальности и корковые пути не так дифференцированы, как у обладателей зрелого мозга: напротив, похоже, возникают благодаря сериям усиливающих взаимодействий между действующим телом и окружающей средой (Quartz and Sejnowski 1997). Это подразумевает, что у младенцев лишь немногие - если таковые вообще имеются, - корковые пути являются предметно-специфическими и высокоспециализированными для большинства задач, однако в ходе развития, благодаря активному взаимодействию с окружающей средой, корковые пути задействываются и настраиваются для обработки определенных стимулов (Elman et alia 1996). Другие эмпирические результаты в исследовании сенсорных модальностей указывают на то же самое: отвергается идея, что чувства являются заранее выделенными модулями, с самого рождения предназначенными для восприятия. Аналогично, отвергается и представление, будто взаимодействия тела с окружающей средой играют лишь второстепенную роль в ограничении или даже в определении сути обработки перцептивной информации.

Как раз наоборот: судя по всему, многие соответствующие способности далеко не столь предметно-специализированы, какими могут представать на первый взгляд. Например, хотя зрительная кора кажется выделенной для обработки определенного класса информации, она может быть задействована другой сенсорной модальностью в процессе чтения шрифта Брайля - независимо от того, является ли слепота субъекта врожденной, приобретенной или индуцированной (как при завязывании глаз) (Sadato et alia 1996, 1998; см. также Pascual-Leone and Hamilton 2001; Pascual-Leone et alia 1998). Если мы расширим эти наблюдения до распознавания лиц, то получим дополнительную поддержку гипотезы о более поздней стадии развития специализации благодаря опыту. Несмотря на то, что веретенообразная лицевая область в мозге (fusiform face area, FFA) высокоизбирательна к распознаванию лиц ( Kanwisher 2000; Kanwisher et alia 1997), данные позволяют предположить, что она также может быть активирована в ответ на элементы, не связанные с лицом – например, птицы и автомобили, - при условии, что у испытуемых имелся значительный опыт распознавания объектов в этих категориях (Gauthier et alia 2000).

Хотя приведённое доказательство не ставит под сомнение идею о специализации мозга, оно определённо указывает на роль телесной активности в запуске дифференцировки корковых путей и возникновении специфических функций – таких, как направленно-селективные реакции в зрительной коре. Воплощенные взаимодействия с миром придают форму и управляют механизмами, ответственными за такую обработку информации, тем самым поддерживая тезисы о Теле как распределителе и Теле как регуляторе. Дополнительно к изложенному, рассмотрим исследования того, как переключение между ведущей рукой формирует корковые сенсомоторные репрезентации движений пальцев. Когда роль пишущей руки переходит от левой к правой, это не только запускает общую реорганизацию двигательного преобладания, но также оказывает более широкое влияние на функциональную нейроанатомию двигательной системы, контролирующей руки, влияя даже на не требующие особых навыков двигательные задачи (Kloeppel et al 2007). Обнаруженные у переученных левшей паттерны реорганизации показывают исключительную гибкостть мозга как минимум в двух отношениях: что могут делать отдельные его регионы в ответ на обучающие тренировки и использование рук в течение жизни, а также – как телесные особенности и схемы телесного взаимодействия формируют условия, на которые настроен мозг. Приведённые исследования можно истолковать в пользу предположения, что воплощенные взаимодействия и внешняя среда за пределами тела сами по себе способны быть частичными реализаторами соответствующих видов когнитивной деятельности. Включение не-нейронных частей тела в состав физически конститутивных строительных блоков познания предполагает более радикальное прочтение воплощенного познания.

Сильные нативистские утверждения также могут быть поставлены под вопрос, если рассмотреть познание за пределами чувственных модальностей. Проблема определения того, сколько относящейся к языку информации, - если таковая вообще есть, – является врожденной, была одной из доминирующих тем в когнитивной науке, и относящаяся к этому вопросу литература предоставляет нам широкий спектр вариантов ответа. Некоторые авторы, например, (Пинкер 1994; Chomsky, 1975, 1980) приходят к выводу, что специфический врожденный дар помогает объяснить некоторые аспекты языковой деятельности детей. Другие же (Cowie 1999; Bates 1998; Bates et alia 1995), напротив, считают эту концепцию непривлекательной и запутанной с точки зрения эволюции: они утверждают, что это нелингвистические факторы обучения в значительной степени ограничивают и управляют диапазоном возможностей, характеризующих разговорный язык.

Вышеприведённая точка зрения черпает поддержку в фактах, демонстрирующих, что усвоение языка в значительной степени зависит от – помимо воздействия окружающей среды – ряда различных факторов, включая рабочую память и общее когнитивное развитие (Seung and Chapman, 2000). К примеру, изучение первого языка основывается на уже имеющемся у детей знании об объектах и ​​событиях, с которыми они сталкивались: эти знания дают детям основу, на которую они могут накладывать слова (см. обзор в E. Clark 2004). На их способность к развитию языка также влияет информация, которую они получают от взрослых и лиц, обеспечивающих уход. Соответственно, они будут более чувствительны и склонны выявлять закономерности, которые слышат чаще – такие, как регулярно употребляемые слова, звуки, интонации и грамматические конструкции (Saffran et alia 1996; De Villiers 1985). Кроме того, похоже, социальные взаимодействия также исключительно важны для процесса овладения языком. Дети быстрее научаются называть вещи, которые физически присутствуют во время разговора и на которые направлен совместный фокус внимания (E. Clark 2003; Tomasello 2003). Даже развитие языка у детей, страдающих расстройствами аутистического спектра (ASD), - обычно имеющими генетическое происхождение, - может быть скорректирована такими характеристиками родителей и социальными факторами, как гендер и высокий уровень образования (Grandgeorge et alia 2009). То же самое относится и к нормальному развитию, при котором размер и производство словарного запаса ребенка, по-видимому, тесно связаны с лексическим богатством родителей, наблюдением языкового взаимодействия и социально-экономическим статусом (Hoff 2003; Hoff and Naigles 2002).

Выводимые из этих наблюдений следствия подтверждают тезис о Теле как распределителе, а также делают основной упор на том, что свойства процесса изучения языка значительно зависят от факторов окружающей среды и социальных условий, в которых воспитывается человек. Они также указывают, что непосредственные вовлечённость в мир и в жизнь других людей регулирует функционирование языка – и что это функционирование неразрывно связано с ситуацией, в которой языковые процессы имеют место.

Дополнительная поддержка тезиса о Теле как распределителе проистекает из того факта, что различия в жестикуляции на раннем этапе развития объясняют различия в размере словарного запаса детей (Rowe and Goldin-Meadow 2009a). Родители, часто прибегающие к тому или иному жесту для перевода [поянения значения] своих слов, дают детям возможность выучить конкретные значения при помощи рук, и эти жесты родителя ребёнку объясняют корреляцию между ранними жестами детей в 14 месяцев и более поздними размером словарного запаса и навыками его использования в 54 месяца. Хотя жесты не являются единственным фактором, опосредующим развитие языка, факты убедительно свидетельствуют: подверженность большему разнообразию воплощенных взаимодействий определяет лексическое богатство и рост словарного запаса. Другие результаты (Rowe и Goldin -Meadow 2009b; Rowe et alia 2008; Ozçalişkan and Goldin -Meadow 2005; Iverson and Goldin -Meadow 2005; Acredolo и Goodwyn 1988) указывают на то же самое: часто жестикулирующие родители поощряют к использованию жестов ребенка, а жестикуляция в дальнейшем может влиять на развитие языка. В совокупности, полученные выводы позволяют предположить следующее: если обучение тело-центрично и коррелирует с нелингвистическими аспектами поведения, тогда апелляции к определённым формам врожденности едва ли могут служить объяснениями соответствующих особенностей развития языка.

Кроме того, тезис о Теле как распределителе поддерживают данные, показывающие роль жестов в рассуждениях. Согласно концепции Жеста как моделирования действия (Gesture as Simulated Action, GSA) (Hostetter and Alibabi 2008), жесты возникают как продукт ментального моделировании действий и перцептивных состояний, используемых людьми в процессе мышления. Посредством активизации сенсомоторных зон жесты влияют на когнитивные механизмы, участвующие в построении ментальных образов, суждений и решении проблем (см. недавнее обсуждение Alibabi et alia 2014).

Важно понимать, что ни одна из форм тезиса Воплощённости не отрицает биологических основ языковых процессов и когнитивной деятельности. Скорее, тезис ставит под вопрос адекватность текущих исследовательских программ в когнитивистике: они по-прежнему опираются на идею о том, что развитие языка и когнитивное развитие в целом зависят от процессов и механизмов, которые являются предметно-специализированными и мощными в причинно-следственном отношении. Воплощенная же когнитивная наука произвела на свет доказательства, свидетельствующие о том, что не-нейронные структуры – далеко не «просто вторичные ресурсы». Она утверждает, что эти не-нейронные структуры различным образом способствуют, конституируют и даже определяют приобретение и развитие определенных психологических способностей – том числе осуществляющих обработку языковой и перцептивной видов информации.

Эмпирические области, изучаемые подходом воплощенного познания

В данном разделе мы сосредоточимся на пяти эмпирических областях, в которых воплощенная перспектива мотивировала возникновение новых догадок насчёт познания и разума: это зрительное сознание, понятия, память, понимание других разумов и моральное познание. Мы ограничиваем обсуждение именно пятью выбранными темами из соображений объёма материала и ясности изложения, нежели потому, что лишь к этим пяти областями могут быть плодотворно применены описываемые теоретические инструменты (подробное изложение и обсуждение более широкого круга приложений см. в Gibbs 2006).

Зрительное сознание

Зрительное сознание обычно рассматривается как процесс, протекающий внутри мозга. Тем не менее, попытка разобраться в отношениях между осознанным опытом и нейронными структурами вызывает к жизни как эмпирически, так и философски спорные вопросы. Например, пластичность мозга дает основания полагать, что данный осознаваемый визуальный опыт может иметь различные нейронные субстраты – как у одного и того же человека в разное время, так и у разных людей в одно и то же время. Даже если предположить, что одних лишь состояний мозга достаточно для идентификации зрительного сознательного опыта (для краткости - «тезис минимального субстрата»), все равно может возникнуть вопрос, систематически ли нейронные корреляты зрительного сознания соответствуют содержанию перцептивного опыта. В то время как значительное число нейробиологов, похоже, разделяют приверженность доктрине соответствия содержанию, литература по нейронным коррелятам сознания - как указывают Ноэ и Томпсон (Noë and Thompson 2004), - сообщает крайне мало (если вообще что-либо), чтобы доказать, что определённые нейронные состояния соответствуют осознанному визуальному опыту по содержанию.

Следовательно, несмотря на кажущуюся очевидность, при более внимательном рассмотрении мозгоцентричная перспектива (одобряемая такими известными учеными, как Koch 2004; Chalmers 2000; Metzinger 2000; Crick and Koch 1990, 1998; Crick 1996) предстаёт проблематичной. Для того, чтобы поставить под сомнение доктрину соответствия содержанию и тезис минимального субстрата, защитники воплощенного познания (прежде всего Noë and Thompson 2004; Noë, 2004; O'Regan and Noë, 2001; Thompson and Varela, 2001; Hurley, 1998) выдвигают несколько аргументов. Один из них касается несоизмеримости особенностей содержания визуального опыта. В то время как содержание зрительного опыта является переживаемым – т.е. представленным с точки зрения активности и внимания, - ни одно из этих свойств, по-видимому, не может быть приписано содержанию нейронной репрезентативной системы (Noë and Thompson 2004). Грубо говоря, в то время как животные и люди переживают мир относительно эгоцентрической точки зрения, - и, феноменологически говоря, обращают внимание на те его части, которые можно обнаружить и исследовать с помощью соответствующих движений головы и тела, - нейроны этого не делают (Noë 2004; O'Regan and Noë 2001). Точно так же, как смысл нашего осознанного визуального опыта зависит от нашего неявного мастерства реагировать в сенсомоторно непредвиденных обстоятельствах – своего рода, от свода правил, касающихся того, как сенсорная стимуляция изменяется в зависимости от движения, - осознанный визуальный опыт сам является временным паттерном умело осуществляемой деятельности. Подобный опыт – это [не просто то, что мы переживаем, но] то, что мы делаем (Noë and O'Regan 2002). (Тщательный анализ смысла этого утверждения, приводящий как минимум к двум основным интерпретациям – одной радикальной и одной умеренной, - вместе с обзором возникших впоследствии дебатов можно найти в Loughlin 2014, O'Regan 2011, Noe 2010, Shapiro 2010, Hickerson 2007). Независимо от того, правы эти авторы или нет, их утверждение значительно по сути, т.к. призывает нейрофизиологов и философов придерживаться несколько иного подхода к пониманию основы визуального сознания (Gangopadhyay, Madary and Spicer, 2010).

Два поразительных явления, - полученные в ходе экспериментов и указывающие на неожиданные параметры ограничений нашего явного визуального знания, - были призваны поддержать воплощенные представления о зрительном сознании. Первое из них, слепота к изменениям (Levins and Simons 1997), возникает, когда изменения в визуальной сцене скоординированы с короткими периодами, в течение которых субъект саккадирует [быстрое, скачкообразное движение глаз] ; во-вторых, это слепота невнимания (Mack and Rock 1998; Simons and Chambris 1999) – она проявляется при изменениях, происходящих в то же время, когда испытуемый поглощён требующей большого внимания задачей. В таких условиях испытуемые могут ошибаться и не сообщать – соответственно, и не замечать, - об обширных и явных (для других наблюдателей) изменениях в визуальной картине: таких, например, как появление танцующей гориллы, движущейся по середине сцены.

Данные явления ставят под сомнение традиционное предположение о том, что мозг реконструирует поле зрения при помощи детальных и точных внутренних моделей. Будучи широко распространенным, это предположение затмило два важных пункта, каждый из которых побуждает принять воплощенную перспективу касательно зрения:

a. Зрение - это не просто процесс в мозге, занимающийся построением ментальных моделей, но скорее умение целостного, контекстуализированного, воплощенного агента, чьи движения имеют решающее значение для зрительной агентности (ср. Гиббсон 1988).

b. Обработку визуальной информации стоить считать временно расширенной деятельностью, которой частично управляет сам агент.

То обстоятельство, что обычно испытуемые способны замечать обширные изменения и неожиданные элементы в поле зрения, говорит о нескольких вещах. С точки зрения данной статьи важно то, что осознанный зрительный опыт - это умелое взаимодействие с миром: оно в значительной степени зависит от того, что мы делаем при помощи своих глаз, головы и тела, чтобы привнести нечто в область визуального сознания. Это подразумевает, что мы должны нечто «делать», чтобы вовлекаться в осознанный опыт, а процессы внимания могут быть направлены на окружающую среду лишь посредством движений наших тел. Таким образом, тело и мир значимы не только как источники причинного влияния: они также действуют как не-нейронные субстраты механизма, реализующего вдействование зрительного сознания.

Учитывая текущее состояние нейронаук, заключение о том, что феноменальный опыт не может быть объяснен процессами в голове, кажется трудным для принятия (Block 2005). Принятие концепции распределенного сознания имеет неизбежные последствия. Можно предположить, например, что если бы два человека с одинаковыми внутренними состояниями находились в разных окружающих средах, их сознательный опыт был бы различным. Кроме того, «мозг в бочке» не имел бы никакого осознанного визуального опыта, потому что у «мозга в бочке» нет тела и, соответственно, он не может взаимодействовать с окружающей средой так, как это обычно делаем мы.

Независимо от того, насколько убедительными являются приведённые аргументы, порождённое воплощённой когнитивной наукой неподдельное понимание природы сознания заключается в том, что характер визуального опыта – результат того, как именно мы динамически «подключены» к миру. Сенсомоторная связь с окружающей средой имеет решающее значение для обеспечения организма проприоцептивной / кинестетической обратной связью, необходимой для чувства причастности Себя (ownership) к движению. Например, когда мы прикасаемся к какому-либо предмету, мы не испытываем только лишь этот опыт: скорее, прикасаясь и ощущая прикосновение, мы ощущаем себя движущимися – включая чувство контроля над собственным телом в действии. Идея, что агентность (чувство контроля над собственным телом) возникает в процессах, эволюционно развившихся для взаимодействия с окружающей средой, - т.е. в механизмах обработки сенсорной информации и управления движением (Tsakiris et alia 2007; Berti et alia 2005; Haggard 2005; Farrer et alia 2003; Leube et alia 2003; Farrer and Frith 2002; Chaminade and Decety, 2002), – даёт основание предположить, что воплощённый опыт подводит фундамент под самосознание, поддерживает его.

Среди недавних – противоположное, хотя и выполненное в рамках воплощенного подхода описание агентности и связанных с ней расстройств отсылает к работе, проделанной в области в феноменологической психиатрии (Fuchs 2011, 2010, 2009, 2005; Sass and Parnas 2001; Stanghellini 2004). Здесь попытка Фрита (Frith 1992) «нейронально заземлить» сознание, субъективность и агентность, каузально привязав их к нейрофизиологическим коррелятам, ставится под вопрос перспективой, уделяющей особое внимание понятию «живой телесности».

В соответствии с мнением, что сознание и действие могут быть тесно связаны, исследования визуализации мозга показали: бред контроля, часто наблюдаемый у пациентов с шизофренией, связан со сбоем в работе механизма, при помощи которого прогнозируемые последствия действия связываются с намеренными последовательностями двигательных команд (Frith et alia 2000). Недостатки такого рода позволяют предположить, что способность контролировать и удерживать сознательные мысли может задействовать те же механизмы, которые используются при взаимодействии с окружающей средой.

Понятия

В традиционных для когнитивных наук подходах распространено предположение, что понятия являются независимыми от контекста амодальными символами. С этой точкой зрения связано несколько проблем, и исследования убедительно показывают, что способности оперировать понятиями структурированы посредством паттернов телесной активности, а также включают их в себя. Предполагается, что разговоры или размышления об объектах неявно вызывают реактивацию предыдущего опыта, а задействование тех же самых нейронных цепей, которые были вовлечены при восприятии и воздействии на эти объекты в прошлом, позволит ре-актуализировать мультимодальную информацию (цвет, размер, ширину и т.д.). В принципе, идея о том, что понятия представлены посредством абстрактных символов, нежели модально-специфических характеристик, а познание требует стабильных форм представлений, должна быть либо отброшена, либо полностью пересмотрена.

Факты свидетельствуют о том, что люди в различных контекстах конструируют понятия совершенно по-разному (Solomon and Barsalou 2001; Wisniewski 1998; Medin and Shoben 1988; Barsalou and Ross 1986), равно как и концептуализация может отличаться у разных людей, или же по-разному протекать у одного и того же человека в разных обстоятельствах. Когда испытуемых просят дать определения для таких категорий, как птица и стул (см. Barsalou 1993), только 44% характеристик из определения одного человека присутствуют в определении другого человека, - и даже в ответах одного и того же человека, дающего определения для тех же категорий две недели спустя, наблюдается большая степень гибкости.

Кроме того, паттерн взаимодействия с объектом может повлиять на способ концептуализации. В сравнении с другими респондентами, люди, имеющие дело с определенными предметами и их структурными частями, будут склонны чаще и детальнее развивать представления, отражающие характер их взаимодействия с этими предметами. Неудивительно, что отдельные специалисты по деревьям (такие, как таксономисты, ландшафтные работники и обслуживающий персонал парка) будут классифицировать деревья разными способами – отличными как друг от друга, так и от неспециалистов (Medin et alia 1997). Эти исследования опираются на теорию систем перцептивных символов (Barsalou 1999) и подкрепляют ее, убедительно показывая: когда люди выполняют обработку концептуальной информации, это задействует двигательные механизмы и механизмы восприятия. Результаты приведённых исследований также предполагают, что категории, которые были бы полностью лишены модальностей, встречаются редко, т.к. и конкретные, и абстрактные понятия распределены поверх модально-специализированных областей, а в их [понятийный] состав входят реактивации состояний сенсомоторных систем ( Boronat et alia 2005; Gallese and Lakoff 2005; Barsalou et alia 2003; Tranel et alia 2003; Beauchamp and Martin 2007; Martin and Chao 2001; Martin et alia 2000; Pulvermüller 1999; Martin et alia 1996).

Дальнейшая поддержка теории, приписывающей модальностям ключевую роль в представлении понятий, проистекает из работы по верификации свойств (Solomon and Barsalou 2001; Pecher et alia 2003). Верификация свойств заключается в принятии решения о том, соответствует ли объекту свойство определенной модальности: например, аудиальное свойство громко – БЛЕНДЕРУ, или визуальное свойство зеленый - ЯБЛОКУ. Результаты показали, что выполняющие задачу испытуемые реагировали быстрее и точнее, когда предыдущая верификация касалась той же модальности (например, ЛИСТЬЯ - шелест), а не иной модальности (например, КЛЮКВА – ягодное пирожное) (Pecher et alia 2003). Данный эффект объясняется предположением, что представление понятия не активирует абстрактные свойства объекта, но использует ту же систему, которая задействована при восприятии в различных модальностях. Таким образом, если для восприятия звука блендера используется слуховая система, то и для запуска симуляции (т.е., формирования понятия) звука БЛЕНДЕРА будет задействована слуховая система. Более медленные отклики в случае различных модальностей связаны с издержками на переключение внимания, а необходимость прилагать усилия при переключении модальностей противоречит идее, что знания представлены в амодальном режиме. Верно и обратное – если бы они имели амодальный характер, не должно было возникать никаких различий между условиями, в которых модальность одна и та же или различна.

Расширяя эту логику, различные теоретики воплощенного познания развили гипотезу, согласно которой даже представление концепций эмоций основано на телесных симуляциях и требует ре-актуализации форм поведения, связывающих первоначальный опыт с референтом. Соответственно, понятия таких эмоций, как «отвращение», «страх» или «злость», будут не амодальными и абстрактными когнитивными оценками, но представлениями, встроенными в телесные ощущения – включая выражения лица и порождающие значения жесты (недавнее обсуждение воплощённости эмоций и эмоциональных понятий представлено в работе Niedenthal et alia 2014). В данной области также существует мнение, что понимание эмоций других людей строится на на сенсомоторной системе, лежащей в основе формирования концепций эмоций в нас самих (Oosterwijk and Barrett 2014).

Сенсомоторные схемы задействываются или, скорее, повторно используются для таких целей, как формирование концепций или обработка языковой информации – т.е., не только тех, для исполнения которых они сформировались (таких, как обработка моторной и сенсорной информации). Этот факт существенно склоняет чашу весов в пользу модальных и воплощенных подходов к познанию в сравнении с амодальными и абстрактными. Он также предлагает альтернативную перспективу сразу в нескольких разделах наук о разуме, включая вопрос о степени модульности в организации коры, исследования развития мозга и гипотезу локализации когнитивных функций (см. описание теории повторного использования нейронов в недавней работе Anderson 2010).

Хотя приведённые результаты спровоцировали пересмотр традиционных подходов, сам конкретный вывод о том, что сенсомоторные процессы являются физически конститутивными для обработки концептуальной информации, не стал общепринятым – на том основании, что данные экспериментов согласуются с различными теориями (см. Mahon and Caramazza 2008; Rupert 2009b: ch. 9-10).

Память

Рассмотрим случай: чтобы проинструктировать кого-то, как испечь торт, вы вспоминаете, как на кухне разложены утварь и разные ингредиенты. Традиционные в когнитивных науках подходы утверждают, что хранение и поиск информации должны рассматриваться как сущностно независимые от сенсомоторных механизмов. Однако из эмпирических данных отнюдь не очевидно, что воспоминание обращается к семантической взаимосвязи ингредиентов и утвари. Скорее, этот процесс состоит из формирования изображения, показывающего расположение ингредиентов и инструментов в зависимости от нашего воображаемого движения сквозь кухню. Само место работает как внешняя опора памяти, а воображаемые отелесненные действия в нём дают возможность запросить информацию, помогающую выяснить всё необходимое для выпечки торта (Cole et alia 1997). Тот факт, что время, необходимое для вызова и извлечения информации, ограничено воображаемым пространственным расположением в его связи с телом наблюдателя, был продемонстрирован и другой группой исследований (Bryant and Wright 1999; see also Waller et alia 2008; Nori et alia 2004; McNamara 2003; Waller et alia 2002).

Также эффекты воплощённости на память были обнаружены при выполнении определенных задач, включая рассуждения и понимание языка; кроме того, несколько недавних работ предполагают, что память отражает различные телесные способности (M. Wilson 2001; Glenberg 1997; Carlson 1997). Например, движения кисти-руки, часто сопровождающие речь, играют не просто коммуникативную роль, но облегчают поддержание пространственных представлений в рабочей памяти (Wesp et alia 2001), а обращение к вдействованным выражениям действий значительно проще по сравнению с чисто словесными кодированием (см. обзор в Engelkamp, 1998). Описанный эффект даёт основание предположить, что двигательная информация могла стать частью следа памяти: соответственно, это указывало бы на то, что всего лишь воспринятые слухом выражения действия не производят столь же эффективного кодирования вдействованных предложений действий. Эмпирическая литература также поддерживает гипотезу, что след памяти включает в себя положение тела, в котором был приобретен опыт (Barsalou et alia 2003). Опираясь на условия конгруэнтной и неконгруэнтной поз, поведенческие данные показали, что тело содержит сигнал для вызова автобиографических событий, а восстановление памяти о прошлом опыте облегчается, если вновь принять ту же позу тела, что и во время переживания этого опыта (Dijkstra et alia 2007). Еще одно доказательство ограничивающих возможностей тела было представлено Прессоном и Монтелло (Presson и Montello 1994). В этом эксперименте испытуемым сначала предлагалось запомнить расположение объектов в комнате, а затем, когда им завязали глаза, их попросили указать на объекты. Делать это следовало было быстро и точно. Затем одних испытуемых попросили вообразить поворот на 90 ° и снова указать на объекты, а других – фактически повернуться на 90 ° и указать на объекты. Во второй части эксперимента медленно и неточно указывали лишь те, кто воображал поворот.

Недавний содержательный обзор связанных с памятью эмпирических явлений, также объясняющий, в каком смысле память может пониматься как отелесненный навык, - а именно как процесс, включающий телесный опыт, - можно найти в работе Саттона и Вильямсона (Sutton and Williamson 2014).

Разумы других людей

Народная психология - это общепринятое понимание нами друг друга в терминах внутренних ментальных состояний (таких, как убеждения и желания), сочетания которых могут использоваться для предсказания и объяснения поведения человека. Традиционный взгляд на понимание народной психологии предполагает, что наши тенденции приписывать что-то другим в данном случае порождаются внутренней теорией (Premack and Woodruff 1978); в некоторых версиях подобной «теории о теории» народной психологии считается, что эта внутренняя теория претворяется в жизнь модулем теории разума в нашем мозге (Leslie 1987). Противники приведённой зрения, теоретики моделирования, сводят к минимуму роль, которую играет типичное для теорий абстрактное теоретизирование: они задаются вопросом, существует ли вообще такой модуль теории разума. Они утверждают, что открытия и находки в области нейронаук согласуются с подходом, который видит в социальном познании форму основывающегося на теле моделирования, а телесные состояния считает строительными блоками интерсубъективности (Oberman and Ramachandran 2007; Iacoboni and Dapretto 2006; Rizzolatti and Craighero 2004; Ferrari et alia 2003; Rizzolatti et alia 2001; Umiltà et alia 2001; Gallese and Goldman 1998; Rizzolatti and Arbib 1998).

Обнаружение зеркальных нейронов у макак и людей - клеток с сенсомоторными свойствами, которые срабатывают как при выполнении действия, так и при наблюдении за тем же действием, выполняемым другими людьми, - было использовано теоретиками моделирования и другими противниками теории-о-теории в качестве поддержки предпочитаемых ими объяснительных рамок. (Критические оценки исследований фМРТ и ПЭТ, предпринятые с целью показать наличие системы зеркальных нейронов у людей, см. в работе Turella et alia 2009; см. также Hickok 2008).

Косвенным доказательством в пользу наличия у людей зеркальной системы являются исследования реактивности церебрального ритма, заднего альфа-ритма и центрального мю-ритма во время наблюдения за действием. Хотя мю-ритм присутствует во время двигательного отдыха, он исчезает при выполнении активных движений. Электрофизиологические результаты показали, что наблюдение за действием, совершаемым другим человеком, блокирует мю-ритм наблюдателя: тем самым результаты доказывают наличие резонансной системы, связывающей наблюдаемое действие с действием собственного двигательного репертуара субъекта (Oberman et alia 2005; Cochin et alia 1998; Gastaut and Bert 1954, Cohen-Seat et alia 1954). Еще одно доказательство в пользу существования у людей системы сопоставления наблюдения / исполнения было получено в исследованиях транскраниальной магнитной стимуляции (Fadiga et alia 1995). Левая моторная кора нормальных участников стимулировалась во время наблюдения как за нетранзитивными, так и целенаправленными движениями рук. Были зарегистрированы вызванных двигательных потенциалы разных мышц руки. Результаты показали избирательное увеличение вызванных двигательных потенциалов в регионах мозга, которые участники обычно задействуют для совершения наблюдаемого действия. Это означает следующее: когда мы наблюдаем, как человек хватает чашку кофе, в двигательных зонах наблюдателя активируется та же самая популяция нейронов, которая контролирует выполнение захватывающего движения.

С такой точки зрения именно воплощенное моделирование наблюдаемого в действии тела, - нежели абстрактный, логический и похожий на теорию процесс, - позволяет нам непосредственно распознавать в других людях личностей, подобных нам самим. Гипотеза о том, что понимание действия основано на резонансном механизме, не исключает и возможности того, что другие, основанные на описаниях движения процессы могут влиять на данную функцию. Она просто подчеркивает примат непосредственного, автоматического и пре-рефлексивного выстраивания соответствия между наблюдением и выполнением действия. Приняв эту предпосылку, мы значительно сокращаем традиционно присутствующую напряженность между действием и мышлением, т.к. способность определять смысл поведения других людей состоит в обращении к тем же ресурсам, которые используются для моделирования нашего собственного двигательного поведения.

В недавнем сообщении Крейгеро (Craighero 2014) рассматривает основные выводы литературы по зеркальным нейронам и обсуждает возможные функции специально выделенной системы для кодирования действий, - включая предоставляемую ей возможность приобретения новых двигательных способностей.

Моральное познание

Доминирующая в моральной теории традиция в течение нескольких прошлых столетий помещала в центр моральной мысли и нравственного поведения разум. Работа Колберга по когнитивному развитию в области нравственного познания (Kohlberg 1969) отражает этот дух. Вполне в русле классического когнитивизма Кольберг последовательно поддерживал рационалистическую модель, в которой эмоции и состояния тела могут приниматься разумом во внимание, но в конечном итоге к моральным решениям приводят лишь чистые рассуждения. Его парадигма вдохновляла большинство ведущих исследований в этой области, все из которых разделяли общее представление о том, что познавательные процессы в области морали отделены от тела и организации эмоций.

Недавняя работа, выполненная в подходе воплощенного морального познания, бросает вызов этой парадигме. К примеру, социальные интуиционистские модели утверждают, что многие моральные суждения возникают в результате наложения аффективных компонентов (Greene and Haidt 2002; Haidt et alia 1993). Испытуемые, которым представили описания безвредных действий, вызывающих при этом сильный аффективный отклик / реакцию (например, съесть собаку после того, как ее насмерть сбил автомобиль), часто считают описанное в предложении действие неправильным. Когда их настойчиво просили обосновать свою оценку, испытуемые обычно концентрировались на связанном с действиями несуществующем вреде; в логике эксперимента это указывало, что сознательное рассуждение не является хорошим средством прогнозирования их суждения о неправильности. Если аффективные реакции повсеместно играют роль в моральных суждениях, - роль, которая избегает сознательных размышлений (а на самом деле маскируется ими), - это говорит о том, что моральное познание приобретает форму и границы при помощи «инстинктивного чувства», нежели является продуктом абстрактного мышления.

Воплощенную природу морального познания подтверждают и другие примеры, взятые из экспериментальной литературы, концентрирующейся на отвращении / неприятии (Lerner et alia 2004; Wheatley and Haidt , 2005). Отвращение включает в себя сильные физические компоненты и явные телесные изменения – такие, как тошнота, опорожнение желудка, сдавливание горла, исторжение пищи, высовывание языка и сморщивание носа. Даже если отвращение эволюционно развивалось как связанная с едой реакция, указывающая, что данного вещества следует избегать или исторгнуть [его из себя], оно также является эмоцией социального отторжения, т.е. её охват и влияние расширяются до сферы морального познания (Niedenthal et alia 2005; Prinz 2004).

К примеру, недавние эксперименты показали, что вызванное воздействием неприятного запаха или вида грязной комнаты чувство отвращения делает моральные суждения более суровыми (Schnall et alia 2008a). Кроме того, испытуемые, телесно чистящие себя, впоследствии находили определенные моральные действия менее неправильными, чем участники, не подвергшиеся манипуляциями с чистотой (Schnall et alia 2008b). Эти эффекты «моральной резкости» могут быть вызваны даже в моральных оценках касательно определенных проблем или групп. В недавнем исследовании (Inbar et alia 2009) экспериментаторы обнаружили, что люди сообщали о более негативных оценках по отношению к геям и лесбиянкам при наличии омерзительного запаха в комнате, чем при его отсутствии. Было показано, что даже гнев участвует в глубинном формировании представлений, доступных для морального суждения. Лиц, испытавших гнев в связи с дорожно-транспортным происшествием перед выходом на работу, данная эмоция могла склонять к большей зависимости от предубеждений при проведении собеседования с кандидатом на работу вскоре после происшествия (DeSteno et alia 2004).

Накопление доказательств того, что восприятие, эмоции и суждения основаны на сенсомоторных механизмах, послужило причиной формулирования тезиса о тело-специфичности (Casasanto 2011, 2009; de la Vega et alia 2012; Brunyé et alia 2012): согласно ему, люди с различными типами тел склонны по-разному думать. Правши, например, осмысляют понятия «хорошо» и «плохо» с точки зрения двигательного преобладания, нежели культурных конвенций, - и, как правило, склонны отдавать предпочтение или давать положительные оценки людям или объектам, представленным справа от них (Casasanto 2014, 2009, Casasanto and Henetz 2012). Этой неявной пространственно-ценностной увязкой можно манипулировать посредством изменений во взаимодействиях между телом и окружающей среды. Субъекты, утратившие способность пользоваться ведущей рукой, или носившие перчатку, ослаблявшую лёгкость движений их руки, продемонстрировали инверсию и своих пространственно-ценностных ассоциаций (Casasanto and Chrysikou 2011). Подробное обсуждение того, как аффективные суждения включают в себя модели телесного взаимодействия с окружающей средой и как они ограничены рядом воплощенных способностей, см. в работе (Casasanto 2014).

Экспериментальная литература даёт основание предполагать, что специфика собственных телесных сигналов и аффективных реакций (например, тошнота, возбуждение) человека направляет и ограничивает когнитивные процессы в социальной и моральной сферах. Кроме того, из неё следует, что, когда испытуемые не проявляют эти сигналы и реакции и не ориентируются на них, возникает поразительная нехватка. Выдвинутая Дамасио гипотеза соматического маркера (Damasio 1994, 1996) утверждает, что обычно возникающие во время эмоциональных переживаний телесные состояния воспроизводятся всякий раз при возникновении или рассмотрении определенных ситуаций, и что такая реакция позволяет избежать пагубных последствий своего поведения. Когда способность интегрировать эти чувства (как положительные, так и отрицательные) со своим знанием фактов серьезно подорвана, - как в случае пациентов с повреждениями вентро-медиально-префронтальной коры (VMPFC), - серьезно нарушаются способности выносить суждения и принимать решения. Как показывает «задача азартных игр» (Bechara et alia 1994), в отсутствие воплощенных состояний (например, предвосхищающего рефлекторного изменения электрического сопротивления кожи) пациенты с VMPFC теряют важнейший источник информации о возможных результатах, связанных с различными своими действиями (см. также Bechara et alia 2000). Если гипотеза Дамасио верна, тогда аффективная и телесная обратная связь, неявно включенная в различные типы моральных суждений, не просто приводит к разному пониманию и концептуализации наличной ситуации, но является частью реализующего когнитивные процессы физического механизма.

С одной стороны, мы полагаем: существует обширная эмпирическая поддержка в пользу того, что сенсомоторная активность и центральные познавательные процессы зависят друг от друга горазо глубже, чем считалось ранее; кроме того, телесная активность может ограничивать, распределять и регулировать нервную деятельность. С другой стороны, воплощенную когнитивную науку также призывали в поддержку более радикальных философских взглядов на познание и разум. Например, как мы отмечали в Разделе 3, согласно утверждениями некоторых авторов подход воплощенного познания подразумевает, что само познание просачивается в тело (и, в конечном итоге, в окружающую среду (A. Clark 2008)). Сторонники традиционной точки зрения, помещающие познание в границы черепной коробки, в ответ утверждают, что этот вывод ошибочен, а точка зрения, к которой он приводит, неправдоподобна и метафизически экстравагантна (Rupert 2009b; Adams and Aizawa 2008; Aizawa 2007). Мы рассмотрим эти дополнительные философские вопросы в нижеследующем Разделе 6.

Более резкие водоразделы внутри воплощенного познания

Новая перспектива, из которой подход воплощенного познания предлагает взглянуть на три вопроса, упомянутых в Разделе 4 - модульность ума, природа ментальных репрезентаций и нативизм в отношении разума, - остается источником актуальных дискуссий в философии сознания и когнитивной науке. То же самое относится и к интерпретации конкретных эмпирических результатов, приведённой в Разделе 5 .

Мы считаем, что некоторые из подобных разногласий как отражают определённые границы, так и способствуют более резкому разделению значимости достижений воплощенной когнитивной науки. В этом, заключительном разделе мы обсуждаем четыре такого рода дискуссионных темы, структурируя обсуждение вокруг четырех соответствующих вопросов:

1.Какова предлагаемая воплощенной когнитивной наукой отдача от эмпирических исследований?

2.До какой степени полученные с помощью воплощенной когнитивной науки результаты можно адаптировать для инструментария традиционной когнитивной науки?

3.Какова связь между воплощенным познанием и тезисом расширенного разума?

4.Какие последствия принятие воплощенной природы познания влечёт для агентности, самости и субъективности?

В данном случае наша цель состоит не в том, чтобы дать исчерпывающие ответы на перечисленные вопросы – но в том, чтобы вкратце указать, какие проблемы возникают в контексте рассмотренных нами современных работ по воплощенному познанию. Мы займёмся каждым из вопросов в порядке очередности.

Отдача от эмпирических исследований

Поскольку воплощённая когнитивная наука возникла на основе различных недовольств традиционной когнитивной наукой, она поставила новые вопросы о познании и дала результаты, которые – в некоторых случаях – оказались неожиданными. Как было показано в предыдущем разделе, в лоне воплощенной когнитивной науки продолжают возникать интересные, новые и противоречивые эмпирические исследования. Соответственно, в исследовательском отношении воплощенная когнитивная наука – отнюдь не (или главным образом не) философская мантра, лишённая эмпирического содержания. Напротив, она – кластер, совокупность точек зрения на познание, ориентация и укорененность которых в эмпирическом плане не вызывают сомнения.

Но в этом вопросе можно занять альтернативную позицию, более осмотрительно оценивающую эмпирическую отдачу от «воплощенного познания». Хотя в определённом эмпирическом «обаянии» воплощенной когнитивной науки нет никаких сомнений, под сомнение может быть поставлена степень, в которой этот подход бросает вызов традиционным взглядам или же с которой требует принятия одного из конкретных вариантов сформулированного нами Тезиса воплощённости (о Теле как ограничителе, о Теле как распределителе и Теле как регуляторе). К примеру, по мнению Лоуренса Шапиро (Shapiro 2011), взгляды Лакоффа и Джонсона на метафору, мышление и тело полностью совместимы с ключевыми принципами традиционной когнитивной науки – такими, как идея, что познание в сущности включает в себя вычисления, производимые над внутренними ментальными репрезентациями (см. также Shapiro 2010). Роберт Руперт (Rupert 2009b) более широко высказывался за совместимость эмпирических результатов воплощенной когнитивной науки и основных допущений традиционной когнитивной науки. Схожим образом Фред Адамс (Adams 2010) утверждал, что следует проводить различие между эмпирической предпосылкой аргументов в пользу воплощённого познания и требуемой этим подходом логико-метафизической предпосылкой, а также отмечал, что последняя из них редко поддерживается. (Адамс сосредотачивает внимание на работе Гленберга по смысловым аффордансам (Glenberg and Kaschak 2002; см. также Glenberg and Robertson 2000, Glenberg et al. 2005), но его утверждения являются довольно общими). С этой точки зрения следует отсеять эмпирические зёрна воплощенной когнитивной науки от революционных философских плевел, с самого начала характеризующих этот подход. Описанная проблема, в свою очередь, подводит нас к нашей следующей.

Адаптация традиционной когнитивной наукой

По большей части, постановка вопроса о том, воплощает ли собой воплощенная когнитивная наука фронт революционных изменений, опиралась не на общие соображения, - вроде аргумента о недоопределённости теории данными, - а на подробное рассмотрение конкретных эмпирических результатов (ср., однако, Rupert 2009b: ch.11). По своей природе такой вид аргументации, необходимость которого мы подтверждаем, занимает много места и времени, - особенно с учетом разнообразия работ, подпадающих в категорию «воплощенное познание». Но в ещё большей степени это относится к оценке подобных вызовов в адрес сторонников воплощенного познания. В данном пункте мы решились сделать одно общее замечание о состоянии имеющей место полемики и указать, на ком и где именно, по нашему мнению, лежит бремя доказательства.

Предположим, что мы просто дадим утверждение исторического характера, что фокус и ориентация традиционной когнитивной науки упускают из виду существенную зависимость познания от тела. Как это сказывалось бы на объяснительной силе традиционной когнитивной науки по отношению к Тезису воплощённости? Напомним, что мы проанализировали Тезис воплощенности, разложив его на три определённых тезиса о природе зависимости познания от тела, каждый из которых имеет свои конкретные следствия:

Тело как ограничитель: тело агента функционирует таким образом, чтобы существенно ограничить природу и содержание представлений, обрабатываемых когнитивной системой данного агента.

Тело как распределитель: тело агента функционирует таким образом, чтобы распределять вычислительную и репрезентативную нагрузку между нейронными и не-нейронными структурами.

Тело как регулятор: тело агента функционирует таким образом, чтобы регулировать когнитивную деятельность в пространстве и времени, обеспечивая тесную скоординированность познания и действия.

У тех, кто пытается противостоять вызову, который один или несколько из приведённых тезисов ставят перед традиционной когнитивной наукой, есть две основных опции: отрицать истинность соответствующего тезиса или же отклонять вывод(ы) из этого тезиса – чтобы утверждать, что может и что не может объяснить традиционная когнитивная наука.

Защитники традиционной когнитивной науки располагают здесь значительной полемической силой; в противостоянии вызовам воплощенной познания они эффективно использовали знакомую аргументативную стратегию. Так, они признают, что существует слабый или ограниченный смысл, в котором верны один или несколько конкретных Тезисов воплощённости, но при этом утверждают, что разрыв в выводимости – от этих тезисов к отказу от таких взглядов, как вычислительный подход и репрезентационализм – непреодолим (Adams 2010, Rupert 2009a, 2009b). Эту же стратегию эффективно использовали авторы, критически симпатизирующие воплощенной когнитивной науке (например, Shapiro 2010, 2011). В этом отношении бремя доказательства сегодня лежит на плечах сторонников воплощенной когнитивной науки, считающих революционные обещания воплощенного познания реальными – теперь им требуется показать, как могут быть преодолены указанные разрывы.

Воплощенное познание и тезис расширенного разума

Одним из подобных, предположительно радикальных следствий воплощенного познания является тезис расширенного разума. Согласно ему, разум агента и связанные с ним познавательные процессы не ограничены ни черепом, ни даже телом, но простираются в мир агента. В отличие от Тезиса воплощённости, данный тезис возник в результате явно более философских дискуссий: о функционализме (Harman 1988), вычислительном подходе и индивидуализме (R. Wilson 1994, 1995: ch.3–4) и о вере (Clark and Chalmers 1998). Таким образом, с эмпирической работой в когнитивных науках его связывает иной тип отношения, чем идею воплощенного познания. Несмотря на наследие различных предысторий, отмеченных нами в Разделе 1, в последнее время воплощенное познание и расширенное познание стали рассматриваться как одного поля ягоды, т.е. как варианты контекстуализированной когнитивной науки.

Первое, на что следует обратить внимание: ни в одном из трех определенных вариантов Тезиса воплощении нет ничего, что влекло бы за собой тезис расширенного сознания. Тем самым соображение о воплощенности познания (в каком-то конкретном смысле: ограничительном, распределенном или регулятивном) совместимо с отрицанием того, что познание является расширенным. Даже в формулировке, отражённой в тезисе о Теле как распределителе, познавательные процессы хотя и могут быть распределены телом по нейрональным и не-нейрональным ресурсам, но всё, относящиеся к не-нейрональным ресурсам, заключено в границы тела. Мы считаем, что ядро сообщества представителей воплощенной когнитивной науки занимает эту позицию. (К примеру, о таком положении дел свидетельствует недавняя обзорная статья Барсалу [Barsalou 2008] по «заземлённому познанию», в которой полностью отсутствует упоминание какой бы то ни было обширной философской литературы по расширенному познанию.)

Во-вторых, многие из выдвинутых в пользу тезиса расширенного разума наиболее влиятельных защитных положений апеллируют к соображениям, связанным с телом лишь косвенно – будь то к вычислительному подходу и индивидуализму (R. Wilson 1994), к распределенному и групповому познанию (Hutchins 1995), к принципам паритета (Clark and Chalmers, 1998) или к понятию реализации (R. Wilson 2001, 2004: ch.5–6). По этой причине дискуссии вокруг упомянутых аргументов и расширенного взгляда на разум, который эти аргументы предположительно поддерживают, лишь недавно стали объединяться в одну группу дискуссий как пропонентами (R. Wilson 2010; A. Clark 2003, 2008) и критиками подхода (Adams and Aizawa 2008; Rupert 2009b). Начавшееся недавно, такое цельное рассмотрение приносит взаимную выгоду дискуссиям как о воплощенном, так и о расширенном познании.

Соответственно, - и в-третьих, - по утверждениям некоторых авторов, несмотря на свою независимость, наиболее веские аргументы в пользу одного из этих двух подходов также дают веские основания для принятия другого. Например, Энди Кларк (А. Clark 2008) ведёт свою линию аргументации от активной воплощёности познания до тезиса расширенного разума. Аналогичным образом, некоторые из наиболее серьезных возражений против одного из этих двух подходов могут послужить основой, чтобы отвергнуть другой. Например, критики тезиса расширенного разума, - такие, как Адамс и Айзава (Adams and Aizawa 2008) и Руперт (Rupert 2004, 2009b), - построили своё возражение на том, что сторонники, обосновывавшие данный тезис, перепутали или упустили из виду различие между внешними причинами познания и внешними составными компонентами познания. Это обвинение в совершении «ошибки соединительной категории» также легко можно выдвинуть против определенных воплощенных взглядов на познание – таких, как мнение Алвы Ноэ (Nöe 2004), что перцептивный опыт конституирован сенсомоторными способностями (см. Prinz 2009; Aizawa 2007; Rupert 2006; Block 2005). Хотя между воплощенным и расширенным познаниями могут быть существенные различия (подразумевавшие бы, что такие аргументы и возражения не передаются от одного к другому), существуют как минимум соображения «паритета по умолчанию», в соответствии с которыми бремя доказательства возлагается на утверждающих эти различия авторов.

В-четвертых, могут существовать более глубокие причины полагать, что подходы воплощённого и расширенного познания выстоят или падут вместе. К примеру, недавно Руперт (Rupert 2009b) выступил против как воплощенного, так и расширенного познания. Делая это, частично он приводил положительные аргументы в пользу того, что назвал точкой зрения когнитивных систем на границы познания; согласно этой точке зрения и лучшим данным нашей эмпирической науки, познание начинается и заканчивается в мозге. Если Руперт прав, тогда познание не является ни воплощенным, ни расширенным, т.к. оба эти подхода несовместимы с независимо обоснованным объяснением того, что интегративные когнитивные архитектуры имеют ограниченную мозгом природу.

Напротив, при изложении общей концепции контекстуализированного познания как когнитивного расширения Уилсон и Кларк (Wilson and Clark 2009) утверждали: «при правильном понимании окажется, что многие формы воплощенного познания включают только те виды когнитивного расширения, которые мы здесь формулируем» (с.56). Это утверждение можно считать долговой распиской, которую один из нас (R. Wilson 2010) попытался обналичить, предложив следующий эксплицитный аргумент, связывающий воедино воплощенное и расширенное познание:

1.Функция некоторых визуальных процессов состоит в том, чтобы направлять действия посредством визуальной информации.

2.Основным способом выполнения этой функции является активная воплощённость обработки визуальной информации (à la тезис о Теле как распределителе).

3.В таком смысле зрительные процессы активно воплощены просто потому, что, если при их нормальной работе в естественных условиях они объединяются с телесными действиями, это приводит к образованию интегрированной системы с функциональным преимуществом.

4.Однако активно воплощённые визуальные процессы в этом смысле также становятся расширенными. Таким образом,

5.Некоторые визуальные процессы и визуальные системы, физически составляющие эти процессы, являются расширенными.

Очевидно, что, поскольку именно посылка (4) явным образом устанавливает связь между тезисами воплощённости и расширенного разума, скорее всего, как раз она будет тщательно изучена теми, кто скептичен насчёт заключения данного аргумента. Неясно, однако, может ли это быть сделано при принятии посылок (1) - (3); этот вопрос требует дальнейшего внимания в данной дискуссии.

Агентность, самость и субъективность

Если разум не ограничен черепом, а, - как минимум, - отелеснен, и, - возможно, - даже расширен, тогда какого взгляда самость, субъективность и сознание нам следует придерживаться? В предпоследнем параграфе статьи Кларка и Чалмерса (1998) защищается точка зрения, что, выражаясь разговорным языком, куда разум идёт, туда самость пойдёт: например, если разум является расширенным, это верно и для самости (см. также А. Clark 2001, 2003). Поскольку многое из того, что имеет значение для тождества личности конкретного человека, по своей природе является когнитивным, - по крайней мере, согласно традиционным представлениям о себе и тождестве личности, - позиция «самость следует за разумом» выглядит естественным вариантом по умолчанию.

Если вслед за границами разума границы самости смещаются за пределы черепа к телу, или даже от тела – к миру, тогда (как подразумевает точка зрения «самость следует за разумом») принятие воплощенного или расширенного познания будет иметь интересные последствия для автономности, социальности, тождества личности и ответственности. Например, может случиться так, что в некоторых случаях вмешательство в чье-то периферийное пространство, пространство рядом с телом или даже связанное с вещами человека будет обладать моральным значением, сравнимым с вмешательством в тело человека. И, как Кларк и Чалмерс (Clark and Chalmers 1998) предположили в последнем параграфе своей статьи, некоторые формы социальной активности могут быть восприняты как вид мыслительной деятельности. Социальная распределённость человека, принимающего решения, также уменьшила бы индивидуальную ответственность за проступок, привнося тем самым захватывающие хитросплетения в нашу практику приписывания юридической ответственности. Фактически, если зависящие от той или иной ситуации силы и непредвиденные обстоятельства окружающей среды играли бы физически определяющую роль в процессах принятия решений, становясь частичными реализаторами собственного поведения человека, - как, по-видимому, предполагает так называемая «гипотеза хрупкого контроля» (см. критику этой позиции в Churchland and Suhler 2009), - тогда люди почти не имели бы контроля над своими действиями и, по всей видимости, не имели бы нормативной правомочности.

Вопреки точке зрения о «самости, следующей за разумом», Уилсон (2004: 141-143) утверждал: даже принятие того, что разум расширен, не отменяет причин сопротивляться идее о том, что самость также расширена. Подобное сопротивление сосредотачивалось бы именно на тех видах осложнений, которые указаны выше, а также их часто радикальных, крайне противоречивых и удивительных последствиях. Например, если субъекты познания (или агенты, или индивидуумы) сами распределены по мозгу, телу и миру, то почему мы должны наказывать только один фрагмент этого человека, - фрагмент внутри тела, - когда он совершает преступление? (Считайте это усеченным вариантом reductio [ad absurdum].) В более общем смысле: хотя агенты как субъекты познания – не просто набор нервных цепей и телесного опыта, переопределение ролей агентности и субъективности в схеме расширенного подхода, вероятно, потребует всеобъемлющей и далеко непростой реконцептуализации таких понятий, как нормативная правомочность, свобода и контроль, а также тождество личности. Возможно, это просто говорит нам о необходимости дальнейших исследований того, как воплощенные опыты в контекстах реального мира формируют познавательные процессы. Или же, возможно, это говорит о том, что следует использовать более консервативные стратегии для объяснения того, кем в действительности являются субъекты процессов познания.

Одна из таких стратегий состоит в обращении к готовому различию между субъектом или агентом познания, - которые могут быть легко определены при помощи локуса контроля данной когнитивной системы, расположенного в теле агента, - и когнитивными системами, в которых осуществляются когнитивные процессы и которые зачастую расширены (R. Wilson 2004, ch.5–6). Обращаясь к предшествующему использованию, такое различие помогло понять расширенные биологические системы, - такие, как пауки и паутины, которые они плетут. Грубо говоря, эти организмы [пауки] ограничены своими цепкими, органическими телами, но все же действуют в мире посредством расширенных биологических систем, которые создают (R. Wilson 2005, ch.1–4). Соответственно, обращение к данному различию здесь не является процедурой ad hoc и обеспечивает принципиальную основу для более консервативного, традиционного взгляда на агентность и самость в рамках подхода расширенного познания.  

Библиография

На русском:

Гибсон Дж. Дж. Экологический подход к зрительному восприятию. — М.: Прогресс, 1988.

Грегори Р. Л. Глаз и мозг. Психология зрительного восприятия. — М., 1970.

Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Т. 1 — М.: ДИК, 1999. 2-е изд.: пер. с нем. А. В. Михайлова, вступ. ст. В. А. Куренного. — М.: Академический проект, 2009

Гуссерль Э. Картезианские медитации / Пер. с нем. В. И. Молчанова. — М.: Академический проект, 2010.

Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем, М. 2004

Лакофф Д., Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении, М. 2004

Блэк М. Метафора (Models and Metaphors, 1962) // Теория метафоры. пер. М.А. Дмитровской. М., 1990. С. 153-172.

Мерло-Понти М.Феноменология восприятия. 1945.Санкт-Петербург: "Ювента" "Наука", 1999.

Пинкер С. Язык как инстинкт. М. URSS, 2004.

Сартр Ж. П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии / Пер. с фр., предисл., примеч. В. И. Колядко. — М.: Республика, 2000.

На английском:

Acredolo, L.P., and S.W. Goodwyn, 1988, “Symbolic gesturing in normal infants,” Child Development, 59: 450–466.

Adams, F., 2010, “Embodied Cognition,” Phenomenology and Cognition, 9 (4): 619–628.

Adams, F., and K. Aizawa, 2009, “Why the Mind is Still in the Head,” in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, P. Robbins and M. Aydede (eds.), Cambridge University Press, pp.78–95.

–––, 2008, The Bounds of Cognition, Malden: Blackwell Publishing.

Agre, P., and D. Chapman, 1987, “Pengi: An implementation of a theory of activity,” in The Proceedings of the Sixth National Conference on Artificial Intelligence, Seattle, WA: American Association for Artificial Intelligence, pp. 268–272.

Aizawa, K., 2007, “Understanding the Embodiment of Perception,” Journal of Philosophy, 104: 5–25.

Alibali, M. W., Boncoddo, R., & Hostetter, A. B., 2014, “Gesture in Reasoning,” in L. Shapiro (ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge.

Anderson, M.L., 2010, “Neural re-use as a fundamental organizational principle of the brain,” Behavioral and Brain Sciences, 33 (4): 245–313.

–––, 2008, “On the Grounds of (X)-Grounded Cognition,” in The Elsevier Handbook of Cognitive Science: An Embodied Approach, P. Calvo and T. Gomila (eds.), pp. 423–435.

–––, 2003, “Embodied Cognition: A Field Guide,” Artificial Intelligence, 149 (1): 91–130.

Baillargeon, R., 2002, “The Acquisition of Physical Knowledge in Infancy: A Summary in Eight Lessons,” in Blackwell Handbook of Childhood Cognitive Development, U. Goswami (ed.), Oxford: Blackwell, pp. 47–83.

Baillargeon, R., Spelke, E.S. and S. Wasserman, 1985, “Object Permanence in Five-Month-Old Infants,” Cognition, 20 (3): 191–208.

Ballard, D.H., 1991, “Animate vision,” Artificial Intelligence Journal, 48: 57–86.

Baron-Cohen, S., 1995, Mindblindness: An Essay on Autism and Theory of Mind, Cambridge, MA: MIT Press.

Barsalou, L.W., 2009, “Simulation, situated conceptualization, and prediction,” Philosophical Transactions of the Royal Society of London: Biological Sciences, 364: 1281–1289.

–––, 2008, “Grounded Cognition,” Annual Review of Psychology 59: 617–645.

–––, 2003, “ Abstraction in perceptual symbol systems,” Philosophical Transactions of the Royal Society of London: Biological Sciences, 358: 1177–1187. [Available online]

–––, 1999, “Perceptual Symbol Systems,” Behavioral and Brain Sciences, 22: 577–609.

–––, 1993, “Flexibility, structure, and linguistic vagary in concepts: Manifestations of a compositional system of perceptual symbols,” in Theories of memory, A.C. Collins, S.E. Gathercole, and M.A. Conway (eds.), Hillsdale, NJ: Erlbaum, pp. 29–101.

Barsalou, L.W., Simmons, W.K., Barbey, A.K., and C.D. Wilson, 2003, “Grounding conceptual knowledge in modality-specific systems,” Trends in Cognitive Sciences, 7: 84–91.

Barsalou, L.W., and B.H. Ross, 1986, “The roles of automatic and strategic processing in sensitivity to superordinate and property frequency,” Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory, and Cognition, 12: 116–134.

Bates, E., 2001, “Plasticity, Localization and Language Development,” in The Changing Nervous System: Neurobehavioural Consequences of Early Brain Disorders, S.H. Broman and J.M. Fletcher (eds.), New York: Oxford University Press, pp. 214–253.

–––, 1998, “Nativism, empiricism, and the origins of knowledge,” Infant Behaviour and Development, 21 (2): 181–200.

Bates, E., Dale, P., and D. Thal, 1995, “Individual Differences and their implications for theories of language development,” in Handbook of Child Language, P. Fletcher and B. MacWhinney (eds.), Oxford: Blackwell, pp. 96–151.

Beauchamp, M.S., and A. Martin, 2007, “Grounding object concepts in perception and action: Evidence from fMRI studies of tools,” Cortex, 43: 461–468.

Bechara, A., Damasio, H., and A.R. Damasio, 2000, “Emotion, Decision Making and the Orbitofrontal Cortex,” Cerebral Cortex, 10: 295–307.

Bechara, A., Damasio, A.R., Damasio, H., and S.W. Anderson, 1994, “Insensitivity to future consequences following damage to human prefrontal cortex,” Cognition, 50: 7–15.

Bechtel, W., 2009, “Explanation, Mechanism, Modularity, and Situated Cognition ,” in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, P. Robbins and M. Aydede (eds.), Cambridge University Press, pp. 155–170.

Beer, R.D., 2003, “The Dynamics of active categorical perception in an evolved model agent,” Adaptive Behavior, 11: 209–243.

–––, 2000, “Dynamical approaches to cognitive science”, Trends in Cognitive Sciences, 4: 91–99.

–––, 1990, Intelligence as Adaptive Behavior, New York: Academic Press.

Berti, A., Bottini, G., Gandola, M., Pia, L., Smania, N., Stracciari, A., Castiglioni, I., Vallar, G., and E. Paulesu, 2005, “Shared Cortical Anatomy for Motor Awareness and Motor Control,” Science, 309: 488–491.

Black, M., 1962, Models and Metaphors, Ithaca: Cornell University Press.

Block, N., 2005, “Review of Alva Noë Action in Perception,” Journal of Philosophy, 102: 259–272.

Borghi, A.M., Glenberg, A.M. and M.P. Kaschak, 2004, “Putting words in perspective”, Memory & Cognition, 32 (6): 863–873.

Boronat, C.B., Buxbaum, L.J., Coslett, H.B., Tang, K., Saffran, E.M., Kimberg, D.Y., and J.A. Detre, 2005, “Distinction between manipulation and function knowledge of objects: Evidence from functional magnetic resonance imaging,” Cognitive Brain Research, 23: 361–373.

Brooks, R., 2002, Flesh and Machine: How Robots Will Change Us, New York: Pantheon.

–––, 1991a, “Intelligence without representation,” Artificial Intelligence, 47: 139–159.

–––, 1991b, “Intelligence without reason,” Proceedings of 12th International Joint Conference on Artificial Intelligence, Sydney, Australia, pp. 569–595

Brunyé, T. T., Gardony, A., Mahoney, C. R., & Taylor, H. A., 2012. “Body-specific representations of spatial location,” Cognition, 123(2): 229–239.

Bryant, D., and G. Wright, 1999, “How body asymmetries determine accessibility in spatial function,” Quarterly Journal of Experimental Psychology, 52A: 487–508.

Carlson, R., 1997, Experienced Cognition, Mahwah, NJ: Erlbaum.

Carruthers, P., 2006, The architecture of the mind, Oxford: Clarendon Press.

Casasanto, D., 2009. “Embodiment of abstract concepts: good and bad in right- and left-handers,” Journal of Experimental Psychology (General), 138(3), 351–367.

Casasanto, D., 2011, “Different Bodies, Different Minds The Body Specificity of Language and Thought,” Current Directions in Psychological Science, 20(6): 378–383.

Casasanto, D., 2014, “Bodily relativity,” in L. Shapiro (ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge.

Casasanto, D., & Chrysikou, E. G., 2011, “When Left Is ‘Right’ Motor Fluency Shapes Abstract Concepts,” Psychological Science, 22(4): 419-422.

Casasanto, D., & Henetz, T., 2012, “Handedness shapes children’s abstract concepts,” Cognitive Science, 36(2): 359–372.

Chalmers, D.J., 2000, “What is a neural correlate of consciousness?”, in Neural Correlates of Consciousness: Conceptual and Empirical Questions, T. Metzinger (ed.), Cambridge, MA: MIT Press.

Chaminade, T., and J. Decety, 2002, “Leader or follower? Involvement of the inferior parietal lobule in agency,” NeuroReport, 13: 1975–1978.

Chao, L.L., and A. Martin, 2000, “Representation of manipulable man-made objects in the dorsal stream,” NeuroImage, 12: 478–484.

Chemero, T., 2009, Radical Embodied Cognitive Science, Cambridge, MA: MIT Press.

Chomsky, N., 1975, Reflections on Language, New York: Pantheon.

–––, 1980, Rules and Representations, New York: Columbia University Press.

Clark, E.V., 2004, “How language acquisition builds on cognitive development,” Trends in Cognitive Science, 8 (10): 472–478.

–––, 2003, First Language Acquisition, Cambridge: Cambridge University Press.

Clark, A., 2008, Supersizing the Mind: Embodiment, Action, and Cognitive Extension, New York: Oxford University Press.

–––, 2003, Natural-Born Cyborgs: Minds, Technologies, and the Future of Human Intelligence, New York: Oxford University Press.

–––, 2001, “Reasons, Robots, and the Extended Mind,” Mind and Language, 16: 121–145.

–––, 1997, Being There: Putting Mind, Body, and World Together Again, Cambridge, MA: MIT Press.

Clark, A., and D. Chalmers, 1998, “The Extended Mind,” Analysis, 58: 10–23.

Clark, A., and J. Toribio, 1994, “Doing without representing?” Synthese, 101: 401–431.

Cochin, S., Barthelemy, C., Lejeune, B., Roux, S., and J. Martineau, 1998, “Perception of motion and qEEG activity in human adults,” Electroencephalography Clinical Neurophysiology, 107: 287–295.

Cohen-Seat, G., Gastaut, H., Faure, J. and G. Heuyer, 1954, “Etudes expérimentales de l'activité nerveuse pendant la projection cinématographique,” Review International de Filmologie, 5: 7–64.

Cole, M., Hood, L., and R. McDermott, 1997, “Concepts of ecological validity: Their differing implications for comparative cognition,” in Mind, culture, and activity, M. Cole and Y. Engestroem (eds.), New York: Cambridge University Press, pp. 48–58.

Cosmides, L., and J. Tooby, 1997, “The Modular Nature of Human Intelligence,” in The Origin and Evolution of Intelligence, A. Scheibel and J. W. Schopf (eds.), Sudbury, MA: Jones and Bartlett Publishers, pp. 71–101.

Cowie, F., 1999, What's Within: Nativism Reconsidered, New York: Oxford University Press.

Craighero, L., 2014, “The Role of the Motor System in Cognitive Functions,” in L. Shapiro (ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge.

Crain, S. and P. Pietroski, 2001, “Nature, nurture and universal grammar,” Linguistic and Philosophy, 24: 139–186.

Crick, F., 1996, “Visual perception: Rivalry and consciousness,” Nature, 379: 485–486.

Crick, F., and C. Koch, 1998, “Consciousness and neuroscience”, Cerebral Cortex, 8: 97–107.

–––, 1990, “Towards a Neurobiological Theory of Consciousness,” Seminars in Neurosciences, 2: 263–275.

Damasio, A.R., 1996, “The somatic marker hypothesis and the possible functions of the prefrontal cortex,” Philosophical Transaction: Biological Sciences, 351: 1413–1420.

–––, 1994, Descartes' Error: Emotion, Reason, and the Human Brain, New York: Putnam Publishing.

Degenaar, J., & O’Regan, J. K., forthcoming, “Sensorimotor Theory and Enactivism,” Topoi: doi:10.1007/s11245-015-9338-z

De la Vega, I., de Filippis, M., Lachmair, M., Dudschig, C., & Kaup, B., 2012, “Emotional valence and physical space: limits of interaction,” Journal of Experimental Psychology (Human Perception and Performance), 38(2): 375–385.

DeSteno, D., Dasgupta, N., Bartlett, M.Y., and A. Cajdric, 2004, “Prejudice from thin air: The effect of emotion on automatic intergroup attitudes,” Psychological Science, 15: 319–324.

De Villiers, J.G., 1985, “Learning how to use verbs: lexical coding and the influence of input,” Journal of Child Language, 12: 587–595.

Dijkstra, K., Kaschak, M.P., and R.A. Zwaan, 2007, “Body posture facilitates retrieval of autobiographical memories,” Cognition, 102: 139–149.

Di Paolo, Ezequiel, & Thompson, E., 2014. “The enactive approach,” in L. Shapiro (Ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge.

Donald, M., 1991, Origins of the Modern Mind: Three Stages in the Evolution of Culture and Cognition, Cambridge, MA: Harvard University Press.

Dreyfus, H., 1972, What Computers Can't Do, New York: Harper & Row.

Elman, J., Bates, E., Johnson, M., Karmiloff-Smith, A., Parisi, D. and K. Plunkett, 1996, Rethinking Innateness: A Connectionist Perspective on Development, Cambridge, MA: MIT Press.

Engelkamp, J., 1998, Memory for actions, Hove, England: Psychology Press.

Fadiga, L., Fogassi, L., Pavesi, G., and G. Rizzolatti, 1995, “Motor facilitation during action observation: a magnetic stimulation study,” Journal of Neurophysiology, 73: 2608–2611.

Farrer, C., Franck, N., Georgieff, N., Frith, C.D, Decety,J., and M. Jeannerod, 2003, “Modulating the experience of agency: a positron emission tomography study,” NeuroImage, 18: 324–333.

Farrer, C., and C.D. Frith, 2002, “Experiencing oneself vs another person as being the cause of an action: the neural correlates of the experience of agency,” NeuroImage, 15: 596–603.

Ferrari, P.F., Gallese, V., Rizzolatti, G., and L. Fogassi, 2003, “Mirror neurons responding to the observation of ingestive and communicative mouth actions in the monkey ventral premotor cortex,” European Journal of Neuroscience, 17: 1703–1714.

Fodor, J., 2000, The Mind Doesn't Work That Way, Cambridge, MA: MIT Press.

–––, 1997, Concepts: Where Cognitive Science Went Wrong, Cambridge, MA: MIT Press.

–––, 1987, Psychosemantics, Cambridge, MA: MIT Press.

–––, 1983, The Modularity of Mind, Cambridge, MA: MIT Press.

–––, 1981, Representations, Cambridge, MA: MIT Press.

–––, 1980, “Methodological Solipsism Considered as a Research Strategy in Cognitive Science,”Behavioral and Brain Sciences, 3: 63–73.

–––, 1975, The Language of Thought, Cambridge, MA: Harvard University Press.

Fodor, J.A. and , Z.W. Pylyshyn, 1988, “Connectionism and cognitive architecture: A critical analysis,” Cognition, 28: 3–71.

Frith, C.D., Blakemore, S.J. and D.M. Wolpert, 2000, “Explaining the symptoms of schizophrenia: Abnormalities in the awareness of action,” Brain Research Reviews, 31: 257–363.

Frith, C.D., 1992, The cognitive neuropsychology of schizophrenia, Hillsdale: Earlbaum.

Fuchs, T., 2009, “Embodied Cognitive Neuroscience and its Consequences for Psychiatry,” Poiesis and Praxis, 6(3-4): 219–233.

Fuchs, T., 2010, “The Psychopathology of Hyperreflexivity”, Journal of Speculative Philosophy, 24(3), 239–255.

Fuchs, T., 2011. “Are Mental Illnesses Diseases of the Brain?” in S. C. Ph.D & J. S. Ph.D (eds.), Critical Neuroscience, Chichester: Wiley-Blackwell, pp. 331–344.

Fuchs, T., 2005, “Corporealized and Disembodied Minds: A Phenomenological View of the Body in Melancholia and Schizophrenia,” Philosophy, Psychiatry, and Psychology, 12(2): 95–107.

Gallagher, S., 2009, “Philosophical Antecedents of Situated Cognition,” in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, P. Robbins and M. Aydede (eds.), Cambridge University Press, pp. 35–51.

–––, 2005, How the Body Shapes the Mind, Oxford: Oxford University Press.

Gallagher, S., and D. Zahavi, 2008, The Phenomenological Mind: An Introduction to Philosophy of Mind and Cognitive Science, New York: Routledge.

Gallese, V., and G. Lakoff, 2005, “The brain's concepts: The role of the sensorimotor system in conceptual knowledge,” Cognitive Neuropsychology, 21: 455–479.

Gallese, V., Craighero. L., Fadiga, L., and L. Fogassi, 1999, Perception through action, Psyche, 5: 5–21.

Gallese, V. and A. Goldman, 1998, “Mirror neurons and the simulation theory of mind-reading,” Trends in Cognitive Sciences, 12: 493–501.

Gallese, V., Fadiga, L., Fogassi, L. and G. Rizzolatti, 1996. “Action recognition in the premotor cortex,” Brain, 119: 593–609.

Gangopadhyay, N., Madary, M., and F. Spicer (eds.), 2010, Perception, Action and Consciousness. New York: Oxford University Press.

Gastaut, H.J., Bert, J., 1954. “EEG changes during cinematographic presentation,” Electroencephalography Clinical Neurophysiology, 6: 433–444.

Gauthier, I., Skudlarski, P., Gore, J.C., and A.W. Anderson, 2000, “Expertise for cars and birds recruits brain areas involved in face recognition,” Nature Neuroscience, 3: 191–197.

Gibbs, R.W., 2006, Embodiment and Cognitive Science, Cambridge: Cambridge University Press.

Glenberg, A.M., 1997, “What memory is for,” Behavioral and Brain Science, 20, 1–55.

Glenberg, A.M., Becker, R., Klötzer, Kolanko, L., Müller and M. Rinck, 2009, “Episodic affordances contribute to language comprehension,” Language and Cognition, 1 (1): 113–135.

Glenberg, A., Havas, D., Becker, and M. Rinck, 2005, “Grounding Language in Bodily States: The Case for Emotion,” in The Grounding of Cognition: The Role of Perception and Action in Memory, Language, and Thinking, R. Zwaan and D. Pecher (eds.), Cambridge University Press, pp. 115–128.

Glenberg, A.M., and M.P. Kaschak, 2002, “Grounding language in action,” Psychonomic Bulletin and Review, 9: 558–565.

Glenberg, A.M., and D.A. Robertson, 2000, “Symbol grounding and meaning,” A comparison of high- dimensional and embodied theories of meaning, Journal of Memory and Language, 43: 379–401.

–––, 1999, “Indexical understanding of instructions,” Discourse Processes, 28: 1–26.

Grandgeorge, M., Hausberger, M., Tordjman, S., Deleau, M., Lazartigues, A., and E. Lemonnier, 2009, “Environmental factors influence language development in children with autism spectrum disorders,” PLoS ONE, 4 (4): e4683.

Greene, J., and J. Haidt, 2002, “How (and where) does moral judgment work?”Trends in Cognitive Sciences, 6 (12): 517–523.

Griffiths, P.E., and K. Stotz, 2000, “How the mind grows: a developmental perspective on the biology of cognition,” Synthese, 122: 29–51.

Haidt, J., Koller, S.H., and M.G. Dias, 1993, “Affect, Culture, and Morality, or Is It Wrong to Eat Your Dog,” Journal of Personality and Social Psychology, 65 (4): 613–628.

Haith, M.M., 1998, “Who put the cog in infant cognition: Is rich interpretation too costly?,” Infant Behavior and Development, 21: 167–179.

Haggard, P., 2005, “Conscious intention and motor cognition,” Trends in Cognitive Science, 9 (6): 290–295.

Harman, G., 1988, “Wide Functionalism”, in Cognition and Representation, S. Schiffer and D. Steele (eds.), Boulder, CO: Westview Press.

Harnad, S., 1990, “The Symbol Grounding Problem,” Physica D 42 (4): 335–346.

Hickerson, R., 2007, “Perception as Knowing How to Act: Alva Noë’s Action in Perception,” Philosophical Psychology, 20(4): 505–517.

Hickok, G. 2008, “Eight Problems for the Mirror Neuron Theory of Action Understanding in Monkeys and Humans,” Journal of Cognitive Neuroscience, 21 (7): 1229–1243.

Hirschfeld, L.A., and S.A. Gelman, 1994, (eds.), Mapping the mind: Domain specificity in cognition and culture, New York: Cambridge University Press.

Hoff, E., 2003, “The Specificity of Environmental Influence: Socioeconomic Status Affects Early Vocabulary Development Via Maternal Speech,” Child Development, 74 (5): 1368–1378.

Hoff, E., and L. Naigles, 2002, “How children use input to acquire a lexicon,” Child Development, 73 (2): 418–433.

Hostetter, A. B., and Alibali, M. W., 2008, “Visible embodiment: Gestures as simulated action,” Psychonomic Bulletin & Review, 15(3): 495–514.

Hurley, S., and A. Noë, 2003, “Neural Plasticity and Consciousness,” Biology and Philosophy, 18: 131–168.

Hurley, S., 1998, Consciousness in Action, London: Harvard University Press.

Hutchins, E., 1995, Cognition in the Wild, Cambridge, MA: MIT Press.

Hutto, D. D., and Myin, E., 2013, Radicalizing Enactivism: Basic Minds Without Content, Cambridge, MA: MIT Press.

Iacoboni, M., and M. Dapretto, 2006. “The mirror neuron system and the consequences of its dysfunction,” Nature Review Neuroscience, 7: 942–951.

Inbar, Y., Pizarro, D.A., and P. Bloom, 2009, Disgusting smells cause decreased liking of homosexuals, (submitted and under revision).

Iverson, J.M., and S. Goldin-Meadow, 2005, “Gesture paves the way for language development,” Psychological Science, 16: 368–371.

Johnson, M., 2007, The Meaning of the Body, Chicago: University of Chicago Press.

–––, 2000, “Functional Brain Development in Infants: Elements of an Interactive Specialization Framework,” Child Development, 71(1): 75–81.

–––, 1987, The Body in Mind, Chicago: University of Chicago Press.

Kanwisher, N., 2000, “Domain specificity in face perception,” Nature Neuroscience, 3: 759–763.

Kanwisher, N., McDermott, J., and M.M. Chun, 1997, “The fusiform face area: a module in human extrastriate cortex specialized for face perception,” The Journal of Neuroscience, 17: 4302–4311.

Karmiloff-Smith, A., 1994, “Precis of Beyond modularity: A developmental perspective on cognitive science,” Behavioral and Brain Sciences, 17 (4): 693–745.

Kaschak, M.P., and A.M Glenberg, 2000, “Constructing meaning: The role of affordances and grammatical constructions in sentence comprehension,” Journal of Memory and Language, 43: 508–529.

Klöppel, S., Vongerichten, A., Eimeren, T. van, Frackowiak, R. S. J., & Siebner, H. R., 2007, “Can Left-Handedness be Switched? Insights from an Early Switch of Handwriting,” The Journal of Neuroscience, 27(29): 7847–7853.

Koch, C., 2004, The Quest for Consciousness: A Neurobiological Approach, Denver, CO: Roberts & Company Publishers.

Kohlberg, L., 1969, “Stage and sequence: The cognitive-developmental approach to socialization,” in Handbook of socialization theory and research, D.A. Goslin (ed.), Chicago: Rand McNally, pp. 347–480.

Lakoff, G., and M. Johnson, 1999, Philosophy in the Flesh: The Embodied Mind and its Challenge to Western Thought, New York: Basic Books.

Leslie, A.M., 1987, “Pretence and representation: The origins of ‘theory of mind’,” Psychological Review, 94: 412–426.

Lerner, J.S., Small, D.A., and G.F. Loewenstein, 2004, “Heart strings and purse strings: Carryover effects of emotions on economic decisions,” Psychological Science, 15: 337–341.

Leube, D.T., Knoblich, G., Erb, E., Grodd, W., Bartels, M., and T.T.J. Kircher, 2003, “The neural correlates of perceiving one's own movements,” NeuroImage, 20: 2084–2090.

Levin, D.T., and D.J. Simons, 1997, “Failure to detect changes to attended objects in motion pictures,” Psychonomic Bulletin and Review, 4: 501–506.

Li, Y., Van Hooser, S.D., Mazurek, M., White, L.E., and D. Fitzpatrick, 2008, “Experience with moving visual stimuli driver the early development of cortical direction selectivity,” Nature, 456: 952–956.

Loughlin, V., 2014, “Sensorimotor Knowledge and the Radical Alternative,” in J. M. Bishop & A. O. Martin (eds.), Contemporary Sensorimotor Theory, Dordrecht: Springer International Publishing, pp. 105–116.

Machery, E., 2007, “Concept empiricism: A methodological critique,” Cognition, 104: 19–46.

MacIver, M.A., 2009, “Neuroethology: From Morphologial Computation to Planning ,” in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, P. Robbins and M. Aydede (eds.), Cambridge University Press, pp. 480–504.

Mack, A., and I. Rock, 1998, Inattentional Blindness, Cambridge, MA: MIT Press.

McNeill, D., 1992, Hand and Mind: What Gestures Reveal about Thought, Chicago: University of Chicago Press.

Myin, E., and Degenaar, J., 2014, “Enactive Vision,” in L. Shapiro (ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge.

Marr, D., 1982, Vision: A Computational View, San Francisco: Freeman Press.

Martin, A., and L. Chao, 2001, “Semantic memory and the brain: structure and process,” Current Opinion in Neurobiology, 11: 194–201.

Martin, A., Ungerleider, L.G., and J.V. Haxby, 2000, “Category-specificity and the brain: the sensory-motor model of semantic representations of objects,” in Category Specificity and the Brain: The Sensory-Motor Model of Semantic Representations of Objects, M.S. Gazzaniga (ed.), Cambridge, MA: MIT Press, pp. 1023–1036.

Martin, A., Wiggs, C.L., Ungerleider, L.G., and J.V. Haxby, 1996, “Neural correlates of category specific knowledge,” Nature, 379: 649–652.

Mahon, B.Z., and A. Caramazza, 2008, “A critical look at the embodied cognition hypothesis and a new proposal for grounding conceptual knowledge,” Journal of Physiology, 102: 59–70.

McNamara, T.P., 2003, “How are the locations of objects in the environment represented in memory?” in Spatial Cognition III: Routes and navigation, human memory and learning, spatial representation and spatial reasoning, C. Freksa, W. Brauer, C. Habel, and K.F. Wender (eds.), Berlin: Springer-Verlag, pp. 174–191.

Medin, D.L., Lynch, E.B., and J.D. Coley, 1997, “Categorization and Reasoning among tree Experts: Do All Roads Lead to Rome?” Cognitive Psychology, 32: 49–96.

Medin, D.L., and E. Shoben, 1988, “Context and structure in conceptual combination,” Cognitive Psychology, 20: 158–190.

Menary, R. (ed.), 2010., The Extended Mind, Cambridge, MA: MIT Press.

Metzinger, T., (ed.), 2000, Neural Correlates of Consciousness—Empirical and Conceptual Questions, Cambridge, MA: MIT Press.

Newell, A., and H.A. Simon, 1972, Human problem solving, Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.

Niedenthal, P., Wood, A., and Rychlowska, M., 2014, “Embodied Emotion Concepts,” in L. Shapiro (Ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge, pp. 240–249.

Niedenthal, P.M., Barsalou, L.W., Winkielman. P., Krauth-Gruber, S., and F. Ric, 2005, “Embodiment in Attitudes, Social Perception, and Emotion,” Personality and Social Psychology Review, 9: 184–211.

Noë, A., 2010, “Vision without representation,” in N. Gangopadhyay, M. Madary, & F. Spicer (eds.), Perception, Action, and Consciousness: Sensorimotor Dynamics and Two Visual Systems, New York: Oxford University Press.

–––, 2004, Action in Perception, Cambridge, MA: MIT Press.

Nöe, A., and E. Thompson, 2004, “Are there neural correlates of consciousness?” Journal of Consciousness Studies, 11 (1): 2–28.

Noë, A., and K. O'Regan, 2002, “On the Brain-basis of Visual Consciousness: A Sensorimotor Account”, in Vision and Mind: Selected Readings in the Philosophy of Perception, A. Noë and E. Thompson (eds.), Cambridge, MA: MIT Press.

Nori, R., Inchini, T., and F. Giusberti, 2004, “Object localization and frames of reference,” Cognitive Processing, 5 (1): 45–53.

Oberman, L.M., and V.S. Ramachandran, 2007, “The simulating social mind: The role of the mirror neuron system and simulation in the social and communicative deficits of autism spectrum disorders,” Psychological Bulletin, 133 (2): 310–327.

Oberman, L.M., Hubbard, E.M., McCleery, J.P., Altschuler, E.L., Ramachandran, V.S., and J.A. Pineda, 2005, “EEG evidence for mirror neuron dysfunction in autism spectrum disorders,”Cognitive Brain Research, 24: 190–198.

Oosterwijk, S., & Barrett, L. F., 2014, “Embodiment in the Construction of Emotion Experience and Emotion Understanding,” in L. Shapiro (ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge.

O'Regan, J.K. and A. Noë, 2001, “A sensorimotor account of vision and visual consciousness,” Behavioral and Brain Sciences, 25 (4): 883–975.

O’Regan, J. K., 2011, Why Red Doesn’t Sound Like a Bell: Understanding the feel of consciousness, Oxford: Oxford University Press.

Ortony, A., (ed.), 1979, Metaphor and Thought, Cambridge: Cambridge University Press.

Oudejams, R., Michaels, C., Bakker, F., and M. Dolne, 1996, “The relevance of action in perceiving affordances: Perception and the catchableness of fly balls,” Journal of Experimental Psychology: Human Perception and Performance, 22: 879–891.

Ozçalişkan, S., and S. Goldin-Meadow, 2005, “Do parents lead their children by the hand?,” Journal of Child Language, 32 (3): 481–505. [Available online]

Pascual-Leone, A., and R.H. Hamilton, 2001, “The metamodal organization of the brain,” Progress in Brain Research, 134: 427–445.

Pascual-Leone, A., Termos, J.M., Keenan, J., Tarazona, F., Canete, C., and M.D. Catala, 1998, “Study and modulation of human cortical excitability with transcranial magnetic stimulation,”Journal of Clinical Neurophysiology, 15 (4): 333–343.

Pecher, D., and R.A. Zwaan, (eds.), 2005, Grounding cognition. The role of perception and action in memory, language, and thinking, Cambridge: Cambridge University Press.

Pecher, D., Zeelenberg, R., and L.W. Barsalou, 2004, “Sensorimotor simulations underlie conceptual representations: Modality-specific effects of prior of prior activation,”Psychonomic Bulletin & Review, 11 (1): 164–167.

–––, 2003. “Verifying conceptual properties in different modalities produces switching costs,” Psychological Science, 14, 119–124.

Port, R., and T. van Gelder, 1995, Mind as Motion, Cambridge, MA: MIT Press.

Premack, D., and G. Woodruff, 1978, “Does the chimpanzee have a theory of mind?” Behavioural and Brain Science, 4: 515–526.

Presson, C.C., D.R. Montello, 1994, “Updating after rotational and translational body movements: Coordinate structure of perspective space,” Perception, 23: 1447–1455.

Prinz, J.J., 2009, “Is Consciousness Embodied?” in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, P. Robbins and M. Aydede (eds.), Cambridge: Cambridge University Press, pp. 419–436.

–––, 2004, Gut reactions: A perceptual theory of emotion, New York: Oxford University Press.

Pulvermüller, F., 1999, “Words in the brain's language,” Behavioral and Brain Sciences, 22: 253–336.

Quartz, S.R., and T.J. Sejnowski, 1997, “The neural basis of cognitive development: A constructivist manifesto,” Behavioural and Brain Sciences, 20: 537–596.

Rizzolatti, G., and L. Craighero, 2004, “The Mirror-Neuron System,” Annual Review of Neuroscience, 27: 169–192.

Rizzolatti, G., Fogassi, L., and V. Gallese, 2001, “Neurophysiological mechanisms underlying the understanding and imitation of action,” Nature Neuroscience Review, 2: 661–670.

Rizzolatti, G. and M.A. Arbib, 1998, “Language within our grasp,” Trends in Neuroscience, 21: 188–194.

Rizzolatti, G., Fadiga, L., Gallese, V. and L. Fogassi, 1996, “Premotor cortex and the recognition of motor actions,” Cognitive Brain Research, 3: 131–41.

Robbins, P. and M. Aydede (eds), 2010, The Cambridge Handbook of Situated Cognition, New York: Cambridge University Press.

Rock, I. 1997, Indirect Perception, Cambridge, MA: MIT Press.

–––- 1983, The logic of perception, Cambridge, MA: MIT Press.

Rowe, M.L., and S. Goldin-Meadow, 2009a, “Differences in early gesture explain SES disparities in child vocabulary size at school entry,” Science, 323(5916): 951–953

–––, 2009b, “Early gesture selectively predicts later language learning,” Developmental Science, 12 (1): 182–187.

Rowe, M.L., Özçaliskan, S., and S. Goldin-Meadow, 2008, “Learning words by hand: Gesture's role in predicting vocabulary development,” First Language, 28 (2): 182–199.

Rowlands, M., 2009, “Situated Representation”, in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, P. Robbins and M. Aydede (eds.), Cambridge University Press, pp. 117–133.

–––, 1999, The Body in Mind. New York: Cambridge University Press.

Rupert, R., 2009a, “Innateness and the Situated Mind,” in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, P. Robbins and M. Aydede (eds.), Cambridge University Press, pp. 96–116.

–––, 2009b, Cognitive Systems and the Extended Mind, Oxford University Press.

–––, 2006, “Review of Raymond W. Gibbs, Jr., Embodiment and Cognitive Science,” Notre Dame Philosophical Reviews, 8.

–––, 2004, “Challenges to the Hypothesis of Extended Cognition,” Journal of Philosophy, 101 (8): 389–428.

Sadato, N., Pascual-Leone, A., Grafman, J., Deiber, M.P., Ibanez, V., and M. Hallett, 1998, “Neural networks for Braille reading by the blind,” Brain, 121: 1213–1229.

Sadato, N., Pascual-Leone, A., Grafman, J., Ibanez, V., Deiber, M.P., Dold, G., and M. Hallett, 1996, “Activation of the primary visual cortex by Braille reading in blind subjects,” Nature, 380: 526–528.

Saffran, J.R., Aslin, R.N., and E.L. Newport, 1996, “Statistical learning by 8-month-old infants,”Science, 274: 1926–1928.

Sass, L. A., and Parnas, J., 2001. “Phenomenology of Self-Disturbances in Schizophrenia: Some Research Findings and Directions,” Philosophy, Psychiatry, and Psychology, 8(4): 347–356.

Seung, H.K. and R.S. Chapman, 2000, “Digit span in individuals with Down syndrome and typically developing children: Temporal aspects,” Journal of Speech, Language, and Hearing Research, 43: 609–620.

Schnall, S., Haidt, J., Clore, G.L., and A.H. Jordan, 2008a, “Disgust as Embodied Moral Judgment,” Personality and Social Psychology Bulletin, 34 (8): 1096–1109.

Schnall, S., Bentos, J., and Harvey, S., 2008b, “With a clean conscience. Cleanliness reduces the severity of moral judgments,” Psychological Science, 19 (12): 1219–1222.

Shapiro, L., 2011, Embodied Cognition. New York: Routledge.

–––, 2010, “Embodied Cognition,” in Oxford Handbook of Philosophy and Cognitive Science, E. Margolis, R. Samuels, and S. Stich (eds.), Oxford University Press.

–––, 1997, “A Clearer Vision,” Philosophy of Science, 64: 131–153.

Simon, H.A., 1995, “Machine as mind,” in Android epistemology, K.M., Ford, C. Glymour, and P.J. Hayes (eds.), Cambridge, MA: MIT Press, pp. 23–40.

Simons, D., and C. Chabris, 1999, “Gorillas and our midst: Sustained inattentional blindness for dynamic events,” Perception, 28: 1059–1074.

Smith, B.C., 1999, “Situatedness/Embeddedness”, in The MIT Encyclopedia of the Cognitive Sciences, R.A. Wilson and F.C. Keil (eds.), Cambridge, MA: MIT Press, pp.769–770.

Smith, L.B., and E. Thelen, 2003, “Development as dynamic system,” Trends in Cognitive Science, 7 (8): 343–348.

Solomon, K.O., and L.W. Barsalou, 2001, “Representing properties locally,” Cognitive Psychology, 43: 129–169.

Spelke, E.S., Vishton, P., and C. von Hofsten, 1995, “Object perception, object-directed action, and physical knowledge in infancy,” in The Cognitive Neurosciences, M. Gazzaniga (ed.), Cambridge, MA: MIT Press.

Spelke, E.S., Breinlinger, L., Macomber, J., and K. Jacobson, 1992, “Origins of knowledge,” Psychological Review, 99: 605–632.

Sperber, D., 2001, “In Defense of massive modularity,” in Language, Brain and Cognitive Development: Essays in Honor of Jacques Mehler, E. Dupoux (ed.), Cambridge, MA: MIT Press, pp. 47–57.

Spivey, M.J., Richardson, D.C., Tyler, M.J., and E.E. Young, 2000, “Eye movements during comprehension of spoken scene descriptions,” Proceedings of the 22nd Annual Conference of the Cognitive Science Society Meeting, 487–492.

Stanghellini, G., 2004, “Disembodied Spirits and Deanimated Bodies: The Psychopathology of Common Sense,” New York: Oxford University Press.

Suchman, L., 1987, Plans and Situated Action, Cambridge: Cambridge University Press.

Suhler, C.L., and P.S. Churchland, 2009, “Control: conscious and otherwise,” Trends in Cognitive Science, 13 (8): 341–347.

Sutton, J., & Williamson, K., 2014, “Embodied Remembering,” in L. Shapiro (ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge.

Thelen, E., and L.B., Smith, 1994, A dynamic systems approach to the development of cognition and action, Cambridge, MA: MIT Press.

Thompson, E., 1995, Colour Vision: A Study in Cognitive Science and the Philosophy of Perception, New York: Routledge,

–––, 2007, Mind and Life, Cambridge, MA: Harvard University Press.

Thompson, E., and F. Varela, 2001, “Radical Embodiment: Neural Dynamics and Consciousness,” Trends in Cognitive Sciences, 5, 418–425.

Thompson, E., 2007, Mind in Life: Biology, Phenomenology, and the Sciences of Mind, Cambridge, MA: Harvard University Press.

Thompson, E., Palacios, A., and F. Varela, “Ways of coloring: Comparative color vision as case study for cognitive science,” Behavioral and Brain Sciences, 15:1–25.

Tsakiris, M., Hesse, M.D., Boy, C., Haggard, P., and G.R. Fink, 2007, “Neural signatures of body ownership: A sensory network for bodily self-consciousness,” Cerebral Cortex, 17: 2235–2244.

Tomasello, M., 2003, “Constructing a Language,” Harvard University Press.

Tranel, D., Kemmerer, D., Adolphs, R., Damasio, H., and A.R. Damasio, 2003, “Neural correlates of conceptual knowledge for actions,” Cognitive Neuropsychology, 20: 409–432.

Turella, L., Pierno, A.C., Tubaldi, F., and U. Castiello, 2009, “Mirror neurons in humans: Consisting or confounding evidence?” Brain & Language, 108: 10–21.

Umiltà, M.A., Kohler, E., Gallese, V., Fogassi, L., Fadiga, L., Keysers, C., and G. Rizzolatti, 2001, “I know what you are doing: A neurophysiological study,” Neuron, 32: 91–101.

van Gelder, T., 1992, “What might cognition be if not computation?” Indiana University, Cognitive Science Research Report, 75.

van Leeuwen, L., Smitsman, A. and C. van Leeuwen, 1994, “Affordances, perceptual complexity, and the development of tool use,” Journal of Experimental Psychology: Human Perception and Performance, 20: 174–191.

Varela, F., Thompson, E. and E. Rosch, 1991, The Embodied Mind: Cognitive Science and Human Experience, Cambridge, MA: MIT Press.

Wagman, G., and C. Carello, 2001, “Affordances and inertial constraints in tool use,” Ecological Psychology, 13: 173–195.

Waller, D., Lippa, Y., and A. Richardson, 2008, “Isolating observer-based reference directions in human spatial memory: Head, body, and the self-to-array axis,” Cognition, 106: 157–183.

Waller, D., Montello, D.R., Richardson, A.E., and M. Hegarty, 2002, “Orientation Specificity and Spatial Updating of Memories for Layouts,” Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory, and Cognition, 28 (6): 1051–1063.

Warren, W., 1894, “Perceiving affordances: Visual guidance of stair climbing,” Journal of Experimental Psychology: Human Perception and Performance, 10: 683–703.

Wesp, R., Hesse, J., Keutmann, D., and K. Wheaton, 2001, “Gestures maintain spatial imagery,” American Journal of Psychology, 114: 591–600.

Wheatley, T., and J. Haidt, 2005, “Hypnotically induced disgust makes moral judgments more severe,” Psychological Science, 16: 780–784.

Wheeler, M., 2005, Reconstructing the Cognitive World, Cambridge, MA: MIT Press.

Wilson, M., 2002, “Six views of embodied cognition,” Psychonomic Bulletin and Review, 9: 625–636.

–––, 2001, “The case for sensorimotor coding in working memory,” Psychonomic Bulletin and Review, 9: 49–57.

Wilson, R.A., 2010, “Extended Vision,” in Perception, Action and Consciousness, N. Gangopadhyay, M. Madary, and F. Spicer (eds.), New York: Oxford University Press.

–––, 2008, “The Drink You Have When You're Not Having a Drink,” Mind and Language, 23: 273–283.

–––, 2005, “What Computers (Still, Still) Can't Do: Jerry Fodor on Computation and Modularity,” in New Essays in Philosophy of Language and Mind, R.J. Stainton, M. Ezcurdia, and C.D. Viger (eds.), Supplementary issue 30 of the Canadian Journal of Philosophy, pp. 407–425.

–––, 2004, Boundaries of the Mind: The Individual in the Fragile Sciences: Cognition, Cambridge University Press.

–––, 2001, “Two Views of Realization,” Philosophical Studies, 104: 1–30.

–––, 1995, Cartesian Psychology and Physical Minds: Individualism and the Sciences of the Mind, Cambridge Studies in Philosophy, Cambridge University Press.

–––, 1994, “Wide Computationalism,” Mind, 103: 351–372.

Wilson, R.A., and A. Clark, 2009, “How to Situate Cognition: Letting Nature Take its Course,” in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, M. Aydede and P. Robbins (eds.), Cambridge University Press, pp. 55–77.

Wilson, R.A., and F.C. Keil (eds.), 1999, The MIT Encyclopedia of the Cognitive Sciences, Cambridge, MA: MIT Press.

Winograd, T., and F. Flores, 1986, Understanding Computers and Cognition, Norwood, NJ: Ablex Publishing Group.

Wisniewski, E.J., 1998, “Property instantiation in conceptual combination,” Memory & Cognition, 26: 1330–1347.

Wu, L., and L.W. Barsalou, 2009, “Perceptual simulation in conceptual combination: Evidence from property generation,” Acta Psychologica, 132: 173–189.

Yang, S., Gallo, D.A., and S.L. Beilock, 2009, “Embodied Memory Judgments: A Case of Motor Fluency,” Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory, and Cognition, 35 (5): 1359–1365.

Zwaan, R.A., and R.A. Yaxley, 2003, “Hemispheric difference in semantic-relatedness judgments,” Cognition, 87 (3): B79-B86.

На русском:

Гибсон Дж. Дж. Экологический подход к зрительному восприятию. — М.: Прогресс, 1988.

Грегори Р. Л. Глаз и мозг. Психология зрительного восприятия. — М., 1970.

Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Т. 1 — М.: ДИК, 1999. 2-е изд.: пер. с нем. А. В. Михайлова, вступ. ст. В. А. Куренного. — М.: Академический проект, 2009

Гуссерль Э. Картезианские медитации / Пер. с нем. В. И. Молчанова. — М.: Академический проект, 2010.

Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем, М. 2004

Лакофф Д., Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении, М. 2004

Блэк М. Метафора (Models and Metaphors, 1962) // Теория метафоры. пер. М.А. Дмитровской. М., 1990. С. 153-172.

Мерло-Понти М.Феноменология восприятия. 1945.Санкт-Петербург: "Ювента" "Наука", 1999.

Пинкер С. Язык как инстинкт. М. URSS, 2004.

Сартр Ж. П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии / Пер. с фр., предисл., примеч. В. И. Колядко. — М.: Республика, 2000.

На английском:

Acredolo, L.P., and S.W. Goodwyn, 1988, “Symbolic gesturing in normal infants,” Child Development, 59: 450–466.

Adams, F., 2010, “Embodied Cognition,” Phenomenology and Cognition, 9 (4): 619–628.

Adams, F., and K. Aizawa, 2009, “Why the Mind is Still in the Head,” in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, P. Robbins and M. Aydede (eds.), Cambridge University Press, pp.78–95.

–––, 2008, The Bounds of Cognition, Malden: Blackwell Publishing.

Agre, P., and D. Chapman, 1987, “Pengi: An implementation of a theory of activity,” in The Proceedings of the Sixth National Conference on Artificial Intelligence, Seattle, WA: American Association for Artificial Intelligence, pp. 268–272.

Aizawa, K., 2007, “Understanding the Embodiment of Perception,” Journal of Philosophy, 104: 5–25.

Alibali, M. W., Boncoddo, R., & Hostetter, A. B., 2014, “Gesture in Reasoning,” in L. Shapiro (ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge.

Anderson, M.L., 2010, “Neural re-use as a fundamental organizational principle of the brain,” Behavioral and Brain Sciences, 33 (4): 245–313.

–––, 2008, “On the Grounds of (X)-Grounded Cognition,” in The Elsevier Handbook of Cognitive Science: An Embodied Approach, P. Calvo and T. Gomila (eds.), pp. 423–435.

–––, 2003, “Embodied Cognition: A Field Guide,” Artificial Intelligence, 149 (1): 91–130.

Baillargeon, R., 2002, “The Acquisition of Physical Knowledge in Infancy: A Summary in Eight Lessons,” in Blackwell Handbook of Childhood Cognitive Development, U. Goswami (ed.), Oxford: Blackwell, pp. 47–83.

Baillargeon, R., Spelke, E.S. and S. Wasserman, 1985, “Object Permanence in Five-Month-Old Infants,” Cognition, 20 (3): 191–208.

Ballard, D.H., 1991, “Animate vision,” Artificial Intelligence Journal, 48: 57–86.

Baron-Cohen, S., 1995, Mindblindness: An Essay on Autism and Theory of Mind, Cambridge, MA: MIT Press.

Barsalou, L.W., 2009, “Simulation, situated conceptualization, and prediction,” Philosophical Transactions of the Royal Society of London: Biological Sciences, 364: 1281–1289.

–––, 2008, “Grounded Cognition,” Annual Review of Psychology 59: 617–645.

–––, 2003, “ Abstraction in perceptual symbol systems,” Philosophical Transactions of the Royal Society of London: Biological Sciences, 358: 1177–1187. [Available online]

–––, 1999, “Perceptual Symbol Systems,” Behavioral and Brain Sciences, 22: 577–609.

–––, 1993, “Flexibility, structure, and linguistic vagary in concepts: Manifestations of a compositional system of perceptual symbols,” in Theories of memory, A.C. Collins, S.E. Gathercole, and M.A. Conway (eds.), Hillsdale, NJ: Erlbaum, pp. 29–101.

Barsalou, L.W., Simmons, W.K., Barbey, A.K., and C.D. Wilson, 2003, “Grounding conceptual knowledge in modality-specific systems,” Trends in Cognitive Sciences, 7: 84–91.

Barsalou, L.W., and B.H. Ross, 1986, “The roles of automatic and strategic processing in sensitivity to superordinate and property frequency,” Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory, and Cognition, 12: 116–134.

Bates, E., 2001, “Plasticity, Localization and Language Development,” in The Changing Nervous System: Neurobehavioural Consequences of Early Brain Disorders, S.H. Broman and J.M. Fletcher (eds.), New York: Oxford University Press, pp. 214–253.

–––, 1998, “Nativism, empiricism, and the origins of knowledge,” Infant Behaviour and Development, 21 (2): 181–200.

Bates, E., Dale, P., and D. Thal, 1995, “Individual Differences and their implications for theories of language development,” in Handbook of Child Language, P. Fletcher and B. MacWhinney (eds.), Oxford: Blackwell, pp. 96–151.

Beauchamp, M.S., and A. Martin, 2007, “Grounding object concepts in perception and action: Evidence from fMRI studies of tools,” Cortex, 43: 461–468.

Bechara, A., Damasio, H., and A.R. Damasio, 2000, “Emotion, Decision Making and the Orbitofrontal Cortex,” Cerebral Cortex, 10: 295–307.

Bechara, A., Damasio, A.R., Damasio, H., and S.W. Anderson, 1994, “Insensitivity to future consequences following damage to human prefrontal cortex,” Cognition, 50: 7–15.

Bechtel, W., 2009, “Explanation, Mechanism, Modularity, and Situated Cognition ,” in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, P. Robbins and M. Aydede (eds.), Cambridge University Press, pp. 155–170.

Beer, R.D., 2003, “The Dynamics of active categorical perception in an evolved model agent,” Adaptive Behavior, 11: 209–243.

–––, 2000, “Dynamical approaches to cognitive science”, Trends in Cognitive Sciences, 4: 91–99.

–––, 1990, Intelligence as Adaptive Behavior, New York: Academic Press.

Berti, A., Bottini, G., Gandola, M., Pia, L., Smania, N., Stracciari, A., Castiglioni, I., Vallar, G., and E. Paulesu, 2005, “Shared Cortical Anatomy for Motor Awareness and Motor Control,” Science, 309: 488–491.

Black, M., 1962, Models and Metaphors, Ithaca: Cornell University Press.

Block, N., 2005, “Review of Alva Noë Action in Perception,” Journal of Philosophy, 102: 259–272.

Borghi, A.M., Glenberg, A.M. and M.P. Kaschak, 2004, “Putting words in perspective”, Memory & Cognition, 32 (6): 863–873.

Boronat, C.B., Buxbaum, L.J., Coslett, H.B., Tang, K., Saffran, E.M., Kimberg, D.Y., and J.A. Detre, 2005, “Distinction between manipulation and function knowledge of objects: Evidence from functional magnetic resonance imaging,” Cognitive Brain Research, 23: 361–373.

Brooks, R., 2002, Flesh and Machine: How Robots Will Change Us, New York: Pantheon.

–––, 1991a, “Intelligence without representation,” Artificial Intelligence, 47: 139–159.

–––, 1991b, “Intelligence without reason,” Proceedings of 12th International Joint Conference on Artificial Intelligence, Sydney, Australia, pp. 569–595

Brunyé, T. T., Gardony, A., Mahoney, C. R., & Taylor, H. A., 2012. “Body-specific representations of spatial location,” Cognition, 123(2): 229–239.

Bryant, D., and G. Wright, 1999, “How body asymmetries determine accessibility in spatial function,” Quarterly Journal of Experimental Psychology, 52A: 487–508.

Carlson, R., 1997, Experienced Cognition, Mahwah, NJ: Erlbaum.

Carruthers, P., 2006, The architecture of the mind, Oxford: Clarendon Press.

Casasanto, D., 2009. “Embodiment of abstract concepts: good and bad in right- and left-handers,” Journal of Experimental Psychology (General), 138(3), 351–367.

Casasanto, D., 2011, “Different Bodies, Different Minds The Body Specificity of Language and Thought,” Current Directions in Psychological Science, 20(6): 378–383.

Casasanto, D., 2014, “Bodily relativity,” in L. Shapiro (ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge.

Casasanto, D., & Chrysikou, E. G., 2011, “When Left Is ‘Right’ Motor Fluency Shapes Abstract Concepts,” Psychological Science, 22(4): 419-422.

Casasanto, D., & Henetz, T., 2012, “Handedness shapes children’s abstract concepts,” Cognitive Science, 36(2): 359–372.

Chalmers, D.J., 2000, “What is a neural correlate of consciousness?”, in Neural Correlates of Consciousness: Conceptual and Empirical Questions, T. Metzinger (ed.), Cambridge, MA: MIT Press.

Chaminade, T., and J. Decety, 2002, “Leader or follower? Involvement of the inferior parietal lobule in agency,” NeuroReport, 13: 1975–1978.

Chao, L.L., and A. Martin, 2000, “Representation of manipulable man-made objects in the dorsal stream,” NeuroImage, 12: 478–484.

Chemero, T., 2009, Radical Embodied Cognitive Science, Cambridge, MA: MIT Press.

Chomsky, N., 1975, Reflections on Language, New York: Pantheon.

–––, 1980, Rules and Representations, New York: Columbia University Press.

Clark, E.V., 2004, “How language acquisition builds on cognitive development,” Trends in Cognitive Science, 8 (10): 472–478.

–––, 2003, First Language Acquisition, Cambridge: Cambridge University Press.

Clark, A., 2008, Supersizing the Mind: Embodiment, Action, and Cognitive Extension, New York: Oxford University Press.

–––, 2003, Natural-Born Cyborgs: Minds, Technologies, and the Future of Human Intelligence, New York: Oxford University Press.

–––, 2001, “Reasons, Robots, and the Extended Mind,” Mind and Language, 16: 121–145.

–––, 1997, Being There: Putting Mind, Body, and World Together Again, Cambridge, MA: MIT Press.

Clark, A., and D. Chalmers, 1998, “The Extended Mind,” Analysis, 58: 10–23.

Clark, A., and J. Toribio, 1994, “Doing without representing?” Synthese, 101: 401–431.

Cochin, S., Barthelemy, C., Lejeune, B., Roux, S., and J. Martineau, 1998, “Perception of motion and qEEG activity in human adults,” Electroencephalography Clinical Neurophysiology, 107: 287–295.

Cohen-Seat, G., Gastaut, H., Faure, J. and G. Heuyer, 1954, “Etudes expérimentales de l'activité nerveuse pendant la projection cinématographique,” Review International de Filmologie, 5: 7–64.

Cole, M., Hood, L., and R. McDermott, 1997, “Concepts of ecological validity: Their differing implications for comparative cognition,” in Mind, culture, and activity, M. Cole and Y. Engestroem (eds.), New York: Cambridge University Press, pp. 48–58.

Cosmides, L., and J. Tooby, 1997, “The Modular Nature of Human Intelligence,” in The Origin and Evolution of Intelligence, A. Scheibel and J. W. Schopf (eds.), Sudbury, MA: Jones and Bartlett Publishers, pp. 71–101.

Cowie, F., 1999, What's Within: Nativism Reconsidered, New York: Oxford University Press.

Craighero, L., 2014, “The Role of the Motor System in Cognitive Functions,” in L. Shapiro (ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge.

Crain, S. and P. Pietroski, 2001, “Nature, nurture and universal grammar,” Linguistic and Philosophy, 24: 139–186.

Crick, F., 1996, “Visual perception: Rivalry and consciousness,” Nature, 379: 485–486.

Crick, F., and C. Koch, 1998, “Consciousness and neuroscience”, Cerebral Cortex, 8: 97–107.

–––, 1990, “Towards a Neurobiological Theory of Consciousness,” Seminars in Neurosciences, 2: 263–275.

Damasio, A.R., 1996, “The somatic marker hypothesis and the possible functions of the prefrontal cortex,” Philosophical Transaction: Biological Sciences, 351: 1413–1420.

–––, 1994, Descartes' Error: Emotion, Reason, and the Human Brain, New York: Putnam Publishing.

Degenaar, J., & O’Regan, J. K., forthcoming, “Sensorimotor Theory and Enactivism,” Topoi: doi:10.1007/s11245-015-9338-z

De la Vega, I., de Filippis, M., Lachmair, M., Dudschig, C., & Kaup, B., 2012, “Emotional valence and physical space: limits of interaction,” Journal of Experimental Psychology (Human Perception and Performance), 38(2): 375–385.

DeSteno, D., Dasgupta, N., Bartlett, M.Y., and A. Cajdric, 2004, “Prejudice from thin air: The effect of emotion on automatic intergroup attitudes,” Psychological Science, 15: 319–324.

De Villiers, J.G., 1985, “Learning how to use verbs: lexical coding and the influence of input,” Journal of Child Language, 12: 587–595.

Dijkstra, K., Kaschak, M.P., and R.A. Zwaan, 2007, “Body posture facilitates retrieval of autobiographical memories,” Cognition, 102: 139–149.

Di Paolo, Ezequiel, & Thompson, E., 2014. “The enactive approach,” in L. Shapiro (Ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge.

Donald, M., 1991, Origins of the Modern Mind: Three Stages in the Evolution of Culture and Cognition, Cambridge, MA: Harvard University Press.

Dreyfus, H., 1972, What Computers Can't Do, New York: Harper & Row.

Elman, J., Bates, E., Johnson, M., Karmiloff-Smith, A., Parisi, D. and K. Plunkett, 1996, Rethinking Innateness: A Connectionist Perspective on Development, Cambridge, MA: MIT Press.

Engelkamp, J., 1998, Memory for actions, Hove, England: Psychology Press.

Fadiga, L., Fogassi, L., Pavesi, G., and G. Rizzolatti, 1995, “Motor facilitation during action observation: a magnetic stimulation study,” Journal of Neurophysiology, 73: 2608–2611.

Farrer, C., Franck, N., Georgieff, N., Frith, C.D, Decety,J., and M. Jeannerod, 2003, “Modulating the experience of agency: a positron emission tomography study,” NeuroImage, 18: 324–333.

Farrer, C., and C.D. Frith, 2002, “Experiencing oneself vs another person as being the cause of an action: the neural correlates of the experience of agency,” NeuroImage, 15: 596–603.

Ferrari, P.F., Gallese, V., Rizzolatti, G., and L. Fogassi, 2003, “Mirror neurons responding to the observation of ingestive and communicative mouth actions in the monkey ventral premotor cortex,” European Journal of Neuroscience, 17: 1703–1714.

Fodor, J., 2000, The Mind Doesn't Work That Way, Cambridge, MA: MIT Press.

–––, 1997, Concepts: Where Cognitive Science Went Wrong, Cambridge, MA: MIT Press.

–––, 1987, Psychosemantics, Cambridge, MA: MIT Press.

–––, 1983, The Modularity of Mind, Cambridge, MA: MIT Press.

–––, 1981, Representations, Cambridge, MA: MIT Press.

–––, 1980, “Methodological Solipsism Considered as a Research Strategy in Cognitive Science,”Behavioral and Brain Sciences, 3: 63–73.

–––, 1975, The Language of Thought, Cambridge, MA: Harvard University Press.

Fodor, J.A. and , Z.W. Pylyshyn, 1988, “Connectionism and cognitive architecture: A critical analysis,” Cognition, 28: 3–71.

Frith, C.D., Blakemore, S.J. and D.M. Wolpert, 2000, “Explaining the symptoms of schizophrenia: Abnormalities in the awareness of action,” Brain Research Reviews, 31: 257–363.

Frith, C.D., 1992, The cognitive neuropsychology of schizophrenia, Hillsdale: Earlbaum.

Fuchs, T., 2009, “Embodied Cognitive Neuroscience and its Consequences for Psychiatry,” Poiesis and Praxis, 6(3-4): 219–233.

Fuchs, T., 2010, “The Psychopathology of Hyperreflexivity”, Journal of Speculative Philosophy, 24(3), 239–255.

Fuchs, T., 2011. “Are Mental Illnesses Diseases of the Brain?” in S. C. Ph.D & J. S. Ph.D (eds.), Critical Neuroscience, Chichester: Wiley-Blackwell, pp. 331–344.

Fuchs, T., 2005, “Corporealized and Disembodied Minds: A Phenomenological View of the Body in Melancholia and Schizophrenia,” Philosophy, Psychiatry, and Psychology, 12(2): 95–107.

Gallagher, S., 2009, “Philosophical Antecedents of Situated Cognition,” in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, P. Robbins and M. Aydede (eds.), Cambridge University Press, pp. 35–51.

–––, 2005, How the Body Shapes the Mind, Oxford: Oxford University Press.

Gallagher, S., and D. Zahavi, 2008, The Phenomenological Mind: An Introduction to Philosophy of Mind and Cognitive Science, New York: Routledge.

Gallese, V., and G. Lakoff, 2005, “The brain's concepts: The role of the sensorimotor system in conceptual knowledge,” Cognitive Neuropsychology, 21: 455–479.

Gallese, V., Craighero. L., Fadiga, L., and L. Fogassi, 1999, Perception through action, Psyche, 5: 5–21.

Gallese, V. and A. Goldman, 1998, “Mirror neurons and the simulation theory of mind-reading,” Trends in Cognitive Sciences, 12: 493–501.

Gallese, V., Fadiga, L., Fogassi, L. and G. Rizzolatti, 1996. “Action recognition in the premotor cortex,” Brain, 119: 593–609.

Gangopadhyay, N., Madary, M., and F. Spicer (eds.), 2010, Perception, Action and Consciousness. New York: Oxford University Press.

Gastaut, H.J., Bert, J., 1954. “EEG changes during cinematographic presentation,” Electroencephalography Clinical Neurophysiology, 6: 433–444.

Gauthier, I., Skudlarski, P., Gore, J.C., and A.W. Anderson, 2000, “Expertise for cars and birds recruits brain areas involved in face recognition,” Nature Neuroscience, 3: 191–197.

Gibbs, R.W., 2006, Embodiment and Cognitive Science, Cambridge: Cambridge University Press.

Glenberg, A.M., 1997, “What memory is for,” Behavioral and Brain Science, 20, 1–55.

Glenberg, A.M., Becker, R., Klötzer, Kolanko, L., Müller and M. Rinck, 2009, “Episodic affordances contribute to language comprehension,” Language and Cognition, 1 (1): 113–135.

Glenberg, A., Havas, D., Becker, and M. Rinck, 2005, “Grounding Language in Bodily States: The Case for Emotion,” in The Grounding of Cognition: The Role of Perception and Action in Memory, Language, and Thinking, R. Zwaan and D. Pecher (eds.), Cambridge University Press, pp. 115–128.

Glenberg, A.M., and M.P. Kaschak, 2002, “Grounding language in action,” Psychonomic Bulletin and Review, 9: 558–565.

Glenberg, A.M., and D.A. Robertson, 2000, “Symbol grounding and meaning,” A comparison of high- dimensional and embodied theories of meaning, Journal of Memory and Language, 43: 379–401.

–––, 1999, “Indexical understanding of instructions,” Discourse Processes, 28: 1–26.

Grandgeorge, M., Hausberger, M., Tordjman, S., Deleau, M., Lazartigues, A., and E. Lemonnier, 2009, “Environmental factors influence language development in children with autism spectrum disorders,” PLoS ONE, 4 (4): e4683.

Greene, J., and J. Haidt, 2002, “How (and where) does moral judgment work?”Trends in Cognitive Sciences, 6 (12): 517–523.

Griffiths, P.E., and K. Stotz, 2000, “How the mind grows: a developmental perspective on the biology of cognition,” Synthese, 122: 29–51.

Haidt, J., Koller, S.H., and M.G. Dias, 1993, “Affect, Culture, and Morality, or Is It Wrong to Eat Your Dog,” Journal of Personality and Social Psychology, 65 (4): 613–628.

Haith, M.M., 1998, “Who put the cog in infant cognition: Is rich interpretation too costly?,” Infant Behavior and Development, 21: 167–179.

Haggard, P., 2005, “Conscious intention and motor cognition,” Trends in Cognitive Science, 9 (6): 290–295.

Harman, G., 1988, “Wide Functionalism”, in Cognition and Representation, S. Schiffer and D. Steele (eds.), Boulder, CO: Westview Press.

Harnad, S., 1990, “The Symbol Grounding Problem,” Physica D 42 (4): 335–346.

Hickerson, R., 2007, “Perception as Knowing How to Act: Alva Noë’s Action in Perception,” Philosophical Psychology, 20(4): 505–517.

Hickok, G. 2008, “Eight Problems for the Mirror Neuron Theory of Action Understanding in Monkeys and Humans,” Journal of Cognitive Neuroscience, 21 (7): 1229–1243.

Hirschfeld, L.A., and S.A. Gelman, 1994, (eds.), Mapping the mind: Domain specificity in cognition and culture, New York: Cambridge University Press.

Hoff, E., 2003, “The Specificity of Environmental Influence: Socioeconomic Status Affects Early Vocabulary Development Via Maternal Speech,” Child Development, 74 (5): 1368–1378.

Hoff, E., and L. Naigles, 2002, “How children use input to acquire a lexicon,” Child Development, 73 (2): 418–433.

Hostetter, A. B., and Alibali, M. W., 2008, “Visible embodiment: Gestures as simulated action,” Psychonomic Bulletin & Review, 15(3): 495–514.

Hurley, S., and A. Noë, 2003, “Neural Plasticity and Consciousness,” Biology and Philosophy, 18: 131–168.

Hurley, S., 1998, Consciousness in Action, London: Harvard University Press.

Hutchins, E., 1995, Cognition in the Wild, Cambridge, MA: MIT Press.

Hutto, D. D., and Myin, E., 2013, Radicalizing Enactivism: Basic Minds Without Content, Cambridge, MA: MIT Press.

Iacoboni, M., and M. Dapretto, 2006. “The mirror neuron system and the consequences of its dysfunction,” Nature Review Neuroscience, 7: 942–951.

Inbar, Y., Pizarro, D.A., and P. Bloom, 2009, Disgusting smells cause decreased liking of homosexuals, (submitted and under revision).

Iverson, J.M., and S. Goldin-Meadow, 2005, “Gesture paves the way for language development,” Psychological Science, 16: 368–371.

Johnson, M., 2007, The Meaning of the Body, Chicago: University of Chicago Press.

–––, 2000, “Functional Brain Development in Infants: Elements of an Interactive Specialization Framework,” Child Development, 71(1): 75–81.

–––, 1987, The Body in Mind, Chicago: University of Chicago Press.

Kanwisher, N., 2000, “Domain specificity in face perception,” Nature Neuroscience, 3: 759–763.

Kanwisher, N., McDermott, J., and M.M. Chun, 1997, “The fusiform face area: a module in human extrastriate cortex specialized for face perception,” The Journal of Neuroscience, 17: 4302–4311.

Karmiloff-Smith, A., 1994, “Precis of Beyond modularity: A developmental perspective on cognitive science,” Behavioral and Brain Sciences, 17 (4): 693–745.

Kaschak, M.P., and A.M Glenberg, 2000, “Constructing meaning: The role of affordances and grammatical constructions in sentence comprehension,” Journal of Memory and Language, 43: 508–529.

Klöppel, S., Vongerichten, A., Eimeren, T. van, Frackowiak, R. S. J., & Siebner, H. R., 2007, “Can Left-Handedness be Switched? Insights from an Early Switch of Handwriting,” The Journal of Neuroscience, 27(29): 7847–7853.

Koch, C., 2004, The Quest for Consciousness: A Neurobiological Approach, Denver, CO: Roberts & Company Publishers.

Kohlberg, L., 1969, “Stage and sequence: The cognitive-developmental approach to socialization,” in Handbook of socialization theory and research, D.A. Goslin (ed.), Chicago: Rand McNally, pp. 347–480.

Lakoff, G., and M. Johnson, 1999, Philosophy in the Flesh: The Embodied Mind and its Challenge to Western Thought, New York: Basic Books.

Leslie, A.M., 1987, “Pretence and representation: The origins of ‘theory of mind’,” Psychological Review, 94: 412–426.

Lerner, J.S., Small, D.A., and G.F. Loewenstein, 2004, “Heart strings and purse strings: Carryover effects of emotions on economic decisions,” Psychological Science, 15: 337–341.

Leube, D.T., Knoblich, G., Erb, E., Grodd, W., Bartels, M., and T.T.J. Kircher, 2003, “The neural correlates of perceiving one's own movements,” NeuroImage, 20: 2084–2090.

Levin, D.T., and D.J. Simons, 1997, “Failure to detect changes to attended objects in motion pictures,” Psychonomic Bulletin and Review, 4: 501–506.

Li, Y., Van Hooser, S.D., Mazurek, M., White, L.E., and D. Fitzpatrick, 2008, “Experience with moving visual stimuli driver the early development of cortical direction selectivity,” Nature, 456: 952–956.

Loughlin, V., 2014, “Sensorimotor Knowledge and the Radical Alternative,” in J. M. Bishop & A. O. Martin (eds.), Contemporary Sensorimotor Theory, Dordrecht: Springer International Publishing, pp. 105–116.

Machery, E., 2007, “Concept empiricism: A methodological critique,” Cognition, 104: 19–46.

MacIver, M.A., 2009, “Neuroethology: From Morphologial Computation to Planning ,” in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, P. Robbins and M. Aydede (eds.), Cambridge University Press, pp. 480–504.

Mack, A., and I. Rock, 1998, Inattentional Blindness, Cambridge, MA: MIT Press.

McNeill, D., 1992, Hand and Mind: What Gestures Reveal about Thought, Chicago: University of Chicago Press.

Myin, E., and Degenaar, J., 2014, “Enactive Vision,” in L. Shapiro (ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge.

Marr, D., 1982, Vision: A Computational View, San Francisco: Freeman Press.

Martin, A., and L. Chao, 2001, “Semantic memory and the brain: structure and process,” Current Opinion in Neurobiology, 11: 194–201.

Martin, A., Ungerleider, L.G., and J.V. Haxby, 2000, “Category-specificity and the brain: the sensory-motor model of semantic representations of objects,” in Category Specificity and the Brain: The Sensory-Motor Model of Semantic Representations of Objects, M.S. Gazzaniga (ed.), Cambridge, MA: MIT Press, pp. 1023–1036.

Martin, A., Wiggs, C.L., Ungerleider, L.G., and J.V. Haxby, 1996, “Neural correlates of category specific knowledge,” Nature, 379: 649–652.

Mahon, B.Z., and A. Caramazza, 2008, “A critical look at the embodied cognition hypothesis and a new proposal for grounding conceptual knowledge,” Journal of Physiology, 102: 59–70.

McNamara, T.P., 2003, “How are the locations of objects in the environment represented in memory?” in Spatial Cognition III: Routes and navigation, human memory and learning, spatial representation and spatial reasoning, C. Freksa, W. Brauer, C. Habel, and K.F. Wender (eds.), Berlin: Springer-Verlag, pp. 174–191.

Medin, D.L., Lynch, E.B., and J.D. Coley, 1997, “Categorization and Reasoning among tree Experts: Do All Roads Lead to Rome?” Cognitive Psychology, 32: 49–96.

Medin, D.L., and E. Shoben, 1988, “Context and structure in conceptual combination,” Cognitive Psychology, 20: 158–190.

Menary, R. (ed.), 2010., The Extended Mind, Cambridge, MA: MIT Press.

Metzinger, T., (ed.), 2000, Neural Correlates of Consciousness—Empirical and Conceptual Questions, Cambridge, MA: MIT Press.

Newell, A., and H.A. Simon, 1972, Human problem solving, Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.

Niedenthal, P., Wood, A., and Rychlowska, M., 2014, “Embodied Emotion Concepts,” in L. Shapiro (Ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge, pp. 240–249.

Niedenthal, P.M., Barsalou, L.W., Winkielman. P., Krauth-Gruber, S., and F. Ric, 2005, “Embodiment in Attitudes, Social Perception, and Emotion,” Personality and Social Psychology Review, 9: 184–211.

Noë, A., 2010, “Vision without representation,” in N. Gangopadhyay, M. Madary, & F. Spicer (eds.), Perception, Action, and Consciousness: Sensorimotor Dynamics and Two Visual Systems, New York: Oxford University Press.

–––, 2004, Action in Perception, Cambridge, MA: MIT Press.

Nöe, A., and E. Thompson, 2004, “Are there neural correlates of consciousness?” Journal of Consciousness Studies, 11 (1): 2–28.

Noë, A., and K. O'Regan, 2002, “On the Brain-basis of Visual Consciousness: A Sensorimotor Account”, in Vision and Mind: Selected Readings in the Philosophy of Perception, A. Noë and E. Thompson (eds.), Cambridge, MA: MIT Press.

Nori, R., Inchini, T., and F. Giusberti, 2004, “Object localization and frames of reference,” Cognitive Processing, 5 (1): 45–53.

Oberman, L.M., and V.S. Ramachandran, 2007, “The simulating social mind: The role of the mirror neuron system and simulation in the social and communicative deficits of autism spectrum disorders,” Psychological Bulletin, 133 (2): 310–327.

Oberman, L.M., Hubbard, E.M., McCleery, J.P., Altschuler, E.L., Ramachandran, V.S., and J.A. Pineda, 2005, “EEG evidence for mirror neuron dysfunction in autism spectrum disorders,”Cognitive Brain Research, 24: 190–198.

Oosterwijk, S., & Barrett, L. F., 2014, “Embodiment in the Construction of Emotion Experience and Emotion Understanding,” in L. Shapiro (ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge.

O'Regan, J.K. and A. Noë, 2001, “A sensorimotor account of vision and visual consciousness,” Behavioral and Brain Sciences, 25 (4): 883–975.

O’Regan, J. K., 2011, Why Red Doesn’t Sound Like a Bell: Understanding the feel of consciousness, Oxford: Oxford University Press.

Ortony, A., (ed.), 1979, Metaphor and Thought, Cambridge: Cambridge University Press.

Oudejams, R., Michaels, C., Bakker, F., and M. Dolne, 1996, “The relevance of action in perceiving affordances: Perception and the catchableness of fly balls,” Journal of Experimental Psychology: Human Perception and Performance, 22: 879–891.

Ozçalişkan, S., and S. Goldin-Meadow, 2005, “Do parents lead their children by the hand?,” Journal of Child Language, 32 (3): 481–505. [Available online]

Pascual-Leone, A., and R.H. Hamilton, 2001, “The metamodal organization of the brain,” Progress in Brain Research, 134: 427–445.

Pascual-Leone, A., Termos, J.M., Keenan, J., Tarazona, F., Canete, C., and M.D. Catala, 1998, “Study and modulation of human cortical excitability with transcranial magnetic stimulation,”Journal of Clinical Neurophysiology, 15 (4): 333–343.

Pecher, D., and R.A. Zwaan, (eds.), 2005, Grounding cognition. The role of perception and action in memory, language, and thinking, Cambridge: Cambridge University Press.

Pecher, D., Zeelenberg, R., and L.W. Barsalou, 2004, “Sensorimotor simulations underlie conceptual representations: Modality-specific effects of prior of prior activation,”Psychonomic Bulletin & Review, 11 (1): 164–167.

–––, 2003. “Verifying conceptual properties in different modalities produces switching costs,” Psychological Science, 14, 119–124.

Port, R., and T. van Gelder, 1995, Mind as Motion, Cambridge, MA: MIT Press.

Premack, D., and G. Woodruff, 1978, “Does the chimpanzee have a theory of mind?” Behavioural and Brain Science, 4: 515–526.

Presson, C.C., D.R. Montello, 1994, “Updating after rotational and translational body movements: Coordinate structure of perspective space,” Perception, 23: 1447–1455.

Prinz, J.J., 2009, “Is Consciousness Embodied?” in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, P. Robbins and M. Aydede (eds.), Cambridge: Cambridge University Press, pp. 419–436.

–––, 2004, Gut reactions: A perceptual theory of emotion, New York: Oxford University Press.

Pulvermüller, F., 1999, “Words in the brain's language,” Behavioral and Brain Sciences, 22: 253–336.

Quartz, S.R., and T.J. Sejnowski, 1997, “The neural basis of cognitive development: A constructivist manifesto,” Behavioural and Brain Sciences, 20: 537–596.

Rizzolatti, G., and L. Craighero, 2004, “The Mirror-Neuron System,” Annual Review of Neuroscience, 27: 169–192.

Rizzolatti, G., Fogassi, L., and V. Gallese, 2001, “Neurophysiological mechanisms underlying the understanding and imitation of action,” Nature Neuroscience Review, 2: 661–670.

Rizzolatti, G. and M.A. Arbib, 1998, “Language within our grasp,” Trends in Neuroscience, 21: 188–194.

Rizzolatti, G., Fadiga, L., Gallese, V. and L. Fogassi, 1996, “Premotor cortex and the recognition of motor actions,” Cognitive Brain Research, 3: 131–41.

Robbins, P. and M. Aydede (eds), 2010, The Cambridge Handbook of Situated Cognition, New York: Cambridge University Press.

Rock, I. 1997, Indirect Perception, Cambridge, MA: MIT Press.

–––- 1983, The logic of perception, Cambridge, MA: MIT Press.

Rowe, M.L., and S. Goldin-Meadow, 2009a, “Differences in early gesture explain SES disparities in child vocabulary size at school entry,” Science, 323(5916): 951–953

–––, 2009b, “Early gesture selectively predicts later language learning,” Developmental Science, 12 (1): 182–187.

Rowe, M.L., Özçaliskan, S., and S. Goldin-Meadow, 2008, “Learning words by hand: Gesture's role in predicting vocabulary development,” First Language, 28 (2): 182–199.

Rowlands, M., 2009, “Situated Representation”, in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, P. Robbins and M. Aydede (eds.), Cambridge University Press, pp. 117–133.

–––, 1999, The Body in Mind. New York: Cambridge University Press.

Rupert, R., 2009a, “Innateness and the Situated Mind,” in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, P. Robbins and M. Aydede (eds.), Cambridge University Press, pp. 96–116.

–––, 2009b, Cognitive Systems and the Extended Mind, Oxford University Press.

–––, 2006, “Review of Raymond W. Gibbs, Jr., Embodiment and Cognitive Science,” Notre Dame Philosophical Reviews, 8.

–––, 2004, “Challenges to the Hypothesis of Extended Cognition,” Journal of Philosophy, 101 (8): 389–428.

Sadato, N., Pascual-Leone, A., Grafman, J., Deiber, M.P., Ibanez, V., and M. Hallett, 1998, “Neural networks for Braille reading by the blind,” Brain, 121: 1213–1229.

Sadato, N., Pascual-Leone, A., Grafman, J., Ibanez, V., Deiber, M.P., Dold, G., and M. Hallett, 1996, “Activation of the primary visual cortex by Braille reading in blind subjects,” Nature, 380: 526–528.

Saffran, J.R., Aslin, R.N., and E.L. Newport, 1996, “Statistical learning by 8-month-old infants,”Science, 274: 1926–1928.

Sass, L. A., and Parnas, J., 2001. “Phenomenology of Self-Disturbances in Schizophrenia: Some Research Findings and Directions,” Philosophy, Psychiatry, and Psychology, 8(4): 347–356.

Seung, H.K. and R.S. Chapman, 2000, “Digit span in individuals with Down syndrome and typically developing children: Temporal aspects,” Journal of Speech, Language, and Hearing Research, 43: 609–620.

Schnall, S., Haidt, J., Clore, G.L., and A.H. Jordan, 2008a, “Disgust as Embodied Moral Judgment,” Personality and Social Psychology Bulletin, 34 (8): 1096–1109.

Schnall, S., Bentos, J., and Harvey, S., 2008b, “With a clean conscience. Cleanliness reduces the severity of moral judgments,” Psychological Science, 19 (12): 1219–1222.

Shapiro, L., 2011, Embodied Cognition. New York: Routledge.

–––, 2010, “Embodied Cognition,” in Oxford Handbook of Philosophy and Cognitive Science, E. Margolis, R. Samuels, and S. Stich (eds.), Oxford University Press.

–––, 1997, “A Clearer Vision,” Philosophy of Science, 64: 131–153.

Simon, H.A., 1995, “Machine as mind,” in Android epistemology, K.M., Ford, C. Glymour, and P.J. Hayes (eds.), Cambridge, MA: MIT Press, pp. 23–40.

Simons, D., and C. Chabris, 1999, “Gorillas and our midst: Sustained inattentional blindness for dynamic events,” Perception, 28: 1059–1074.

Smith, B.C., 1999, “Situatedness/Embeddedness”, in The MIT Encyclopedia of the Cognitive Sciences, R.A. Wilson and F.C. Keil (eds.), Cambridge, MA: MIT Press, pp.769–770.

Smith, L.B., and E. Thelen, 2003, “Development as dynamic system,” Trends in Cognitive Science, 7 (8): 343–348.

Solomon, K.O., and L.W. Barsalou, 2001, “Representing properties locally,” Cognitive Psychology, 43: 129–169.

Spelke, E.S., Vishton, P., and C. von Hofsten, 1995, “Object perception, object-directed action, and physical knowledge in infancy,” in The Cognitive Neurosciences, M. Gazzaniga (ed.), Cambridge, MA: MIT Press.

Spelke, E.S., Breinlinger, L., Macomber, J., and K. Jacobson, 1992, “Origins of knowledge,” Psychological Review, 99: 605–632.

Sperber, D., 2001, “In Defense of massive modularity,” in Language, Brain and Cognitive Development: Essays in Honor of Jacques Mehler, E. Dupoux (ed.), Cambridge, MA: MIT Press, pp. 47–57.

Spivey, M.J., Richardson, D.C., Tyler, M.J., and E.E. Young, 2000, “Eye movements during comprehension of spoken scene descriptions,” Proceedings of the 22nd Annual Conference of the Cognitive Science Society Meeting, 487–492.

Stanghellini, G., 2004, “Disembodied Spirits and Deanimated Bodies: The Psychopathology of Common Sense,” New York: Oxford University Press.

Suchman, L., 1987, Plans and Situated Action, Cambridge: Cambridge University Press.

Suhler, C.L., and P.S. Churchland, 2009, “Control: conscious and otherwise,” Trends in Cognitive Science, 13 (8): 341–347.

Sutton, J., & Williamson, K., 2014, “Embodied Remembering,” in L. Shapiro (ed.), The Routledge Handbook of Embodied Cognition, London: Routledge.

Thelen, E., and L.B., Smith, 1994, A dynamic systems approach to the development of cognition and action, Cambridge, MA: MIT Press.

Thompson, E., 1995, Colour Vision: A Study in Cognitive Science and the Philosophy of Perception, New York: Routledge,

–––, 2007, Mind and Life, Cambridge, MA: Harvard University Press.

Thompson, E., and F. Varela, 2001, “Radical Embodiment: Neural Dynamics and Consciousness,” Trends in Cognitive Sciences, 5, 418–425.

Thompson, E., 2007, Mind in Life: Biology, Phenomenology, and the Sciences of Mind, Cambridge, MA: Harvard University Press.

Thompson, E., Palacios, A., and F. Varela, “Ways of coloring: Comparative color vision as case study for cognitive science,” Behavioral and Brain Sciences, 15:1–25.

Tsakiris, M., Hesse, M.D., Boy, C., Haggard, P., and G.R. Fink, 2007, “Neural signatures of body ownership: A sensory network for bodily self-consciousness,” Cerebral Cortex, 17: 2235–2244.

Tomasello, M., 2003, “Constructing a Language,” Harvard University Press.

Tranel, D., Kemmerer, D., Adolphs, R., Damasio, H., and A.R. Damasio, 2003, “Neural correlates of conceptual knowledge for actions,” Cognitive Neuropsychology, 20: 409–432.

Turella, L., Pierno, A.C., Tubaldi, F., and U. Castiello, 2009, “Mirror neurons in humans: Consisting or confounding evidence?” Brain & Language, 108: 10–21.

Umiltà, M.A., Kohler, E., Gallese, V., Fogassi, L., Fadiga, L., Keysers, C., and G. Rizzolatti, 2001, “I know what you are doing: A neurophysiological study,” Neuron, 32: 91–101.

van Gelder, T., 1992, “What might cognition be if not computation?” Indiana University, Cognitive Science Research Report, 75.

van Leeuwen, L., Smitsman, A. and C. van Leeuwen, 1994, “Affordances, perceptual complexity, and the development of tool use,” Journal of Experimental Psychology: Human Perception and Performance, 20: 174–191.

Varela, F., Thompson, E. and E. Rosch, 1991, The Embodied Mind: Cognitive Science and Human Experience, Cambridge, MA: MIT Press.

Wagman, G., and C. Carello, 2001, “Affordances and inertial constraints in tool use,” Ecological Psychology, 13: 173–195.

Waller, D., Lippa, Y., and A. Richardson, 2008, “Isolating observer-based reference directions in human spatial memory: Head, body, and the self-to-array axis,” Cognition, 106: 157–183.

Waller, D., Montello, D.R., Richardson, A.E., and M. Hegarty, 2002, “Orientation Specificity and Spatial Updating of Memories for Layouts,” Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory, and Cognition, 28 (6): 1051–1063.

Warren, W., 1894, “Perceiving affordances: Visual guidance of stair climbing,” Journal of Experimental Psychology: Human Perception and Performance, 10: 683–703.

Wesp, R., Hesse, J., Keutmann, D., and K. Wheaton, 2001, “Gestures maintain spatial imagery,” American Journal of Psychology, 114: 591–600.

Wheatley, T., and J. Haidt, 2005, “Hypnotically induced disgust makes moral judgments more severe,” Psychological Science, 16: 780–784.

Wheeler, M., 2005, Reconstructing the Cognitive World, Cambridge, MA: MIT Press.

Wilson, M., 2002, “Six views of embodied cognition,” Psychonomic Bulletin and Review, 9: 625–636.

–––, 2001, “The case for sensorimotor coding in working memory,” Psychonomic Bulletin and Review, 9: 49–57.

Wilson, R.A., 2010, “Extended Vision,” in Perception, Action and Consciousness, N. Gangopadhyay, M. Madary, and F. Spicer (eds.), New York: Oxford University Press.

–––, 2008, “The Drink You Have When You're Not Having a Drink,” Mind and Language, 23: 273–283.

–––, 2005, “What Computers (Still, Still) Can't Do: Jerry Fodor on Computation and Modularity,” in New Essays in Philosophy of Language and Mind, R.J. Stainton, M. Ezcurdia, and C.D. Viger (eds.), Supplementary issue 30 of the Canadian Journal of Philosophy, pp. 407–425.

–––, 2004, Boundaries of the Mind: The Individual in the Fragile Sciences: Cognition, Cambridge University Press.

–––, 2001, “Two Views of Realization,” Philosophical Studies, 104: 1–30.

–––, 1995, Cartesian Psychology and Physical Minds: Individualism and the Sciences of the Mind, Cambridge Studies in Philosophy, Cambridge University Press.

–––, 1994, “Wide Computationalism,” Mind, 103: 351–372.

Wilson, R.A., and A. Clark, 2009, “How to Situate Cognition: Letting Nature Take its Course,” in The Cambridge Handbook of Situated Cognition, M. Aydede and P. Robbins (eds.), Cambridge University Press, pp. 55–77.

Wilson, R.A., and F.C. Keil (eds.), 1999, The MIT Encyclopedia of the Cognitive Sciences, Cambridge, MA: MIT Press.

Winograd, T., and F. Flores, 1986, Understanding Computers and Cognition, Norwood, NJ: Ablex Publishing Group.

Wisniewski, E.J., 1998, “Property instantiation in conceptual combination,” Memory & Cognition, 26: 1330–1347.

Wu, L., and L.W. Barsalou, 2009, “Perceptual simulation in conceptual combination: Evidence from property generation,” Acta Psychologica, 132: 173–189.

Yang, S., Gallo, D.A., and S.L. Beilock, 2009, “Embodied Memory Judgments: A Case of Motor Fluency,” Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory, and Cognition, 35 (5): 1359–1365.

Zwaan, R.A., and R.A. Yaxley, 2003, “Hemispheric difference in semantic-relatedness judgments,” Cognition, 87 (3): B79-B86.