новое время

Поделиться статьей в социальных сетях:

в избранное

Эстетика повседневности

Ссылка на оригинал: Stanford Encyclopedia of Philosophy

Впервые опубликовано 30 сентября 2015 года

Предметы, интересовавшие западную эстетику на протяжении ее истории, варьировались от природных объектов и явлений, строительных сооружений, утилитарных объектов и действий человека до того, что сегодня считается изобразительным искусством.

Тем не менее, начиная с XIX века ее дискурс все больше начал фокусироваться на изобразительном искусстве. Это прицеленное внимание возникло несмотря на доминирующее положение теории эстетической установки в модерной эстетике, согласно которой источником эстетического опыта может стать практически любое явление. Тенденция отождествлять эстетику с философией искусства широко распространилась в эстетике XX века, особенно в рамках англо-американской традиции.

Это довольно ограниченное поле эстетики столкнулось с трудностями во второй половине XX века с возобновлением интереса к природе и окружающей среде, а следующим шагом стало исследование народного искусства.

Кроме того, многие культурные традиции за пределами Запада касаются эстетики повседневной жизни, хотя они и не сформулированы в качестве эстетических теорий. В некоторых культурных традициях (например, у эскимосов и навахо) эстетические соображения полностью интегрированы в повседневную деятельность, включая, например, создание инструментов.

Даже в тех традициях (например, японской и китайской), где существуют характерные художественные практики живописи, литературы, театра и т. п., эстетические практики пронизывают повседневную жизнь людей. Однако в этих культурах может отсутствовать необходимость в эстетическом дискурсе, специально посвященном повседневной жизни. 

Таким образом, представление о том, что эстетика повседневности является новым рубежом эстетического дискурса, должно основываться на контексте англо-американской эстетики конца XX века. Другими словами, она была разработана как реакция на то, что считалось неоправданным ограничением сферы эстетики. Ее цель заключена в том, чтобы должным образом учитывать всю многогранность эстетической жизни людей, включая различные составляющие повседневности: артефакты повседневного использования, домашние дела, взаимодействие с другими людьми, а также такие ежедневные действия, как прием пищи, ходьба и купание.

Эстетика повседневности также стремится освободить эстетическую теорию от почти исключительного фокуса на прекрасном (и в некоторой степени возвышенном), характерного для современной западной эстетики. В ее сферу входят те качества, которые пронизывают повседневную жизнь, обозначающиеся такими эпитетами как красивый, милый, неряшливый, безвкусный, со вкусом, грязный, живой, однообразный - и это лишь некоторые из них. Эти качества характеризуются своим повсеместным присутствием в повседневной жизни людей независимо от их профессии, образа жизни, экономического положения, социального статуса, культурного опыта и знакомства с искусством.

Поднимая эти вопросы, эстетика повседневности бросает вызов устоявшимся предположениям, лежащим в основе эстетического дискурса, выстраивавшегося вокруг искусства. Тем не менее, цель защитников эстетики состоит не в том, чтобы обесценить устоявшийся эстетический дискурс. Скорее, эти проблемы призваны пролить новый свет на преобладающий дискурс. Так же, как новые формы искусства часто привносят качества и ценности, которые ранее не рассматривались, и обогащают мир искусства, как полагает Артур Данто, эстетика повседневности предлагает помочь развитию общего эстетического дискурса, добавляя новые перспективы исследования. Соответственно, следующее далее описание эстетики повседневности будет сфокусировано на этих вопросах, освещающих доминирующий в современной западной философии эстетический дискурс и бросающих ему вызов.

Недавняя история

Попытки открыть области эстетики вне изобразительного искусства начались во второй половине двадцатого века с созданием эстетики среды. Практически каждый, кто писал об эстетике повседневности, черпал вдохновение из работы Джона Дьюи «Искусство как опыт», впервые опубликованной в 1934 году. В частности, его рассуждение на тему «получения некоего опыта» демонстрирует, что эстетический опыт возможен в каждом аспекте повседневной жизни людей, от приема пищи или решения математической задачи до собеседования при приеме на работу.

Если эстетика Дьюи может быть рассмотрена в качестве классической для дискурса эстетики повседневности, то ранние работы Арнольда Берлеанта, посвященные области эстетического и вовлеченности, продолжают эту траекторию. Несмотря на фокус, сосредоточенный на опыте искусства, и отсутствие конкретного обращения к термину «эстетика повседневности», ранние работы Берлеанта дают феноменологическое описание эстетического опыта, подчеркивая интерактивность процесса, происходящего между воспринимающим агентом и объектом переживаемого опыта. Это понимание «вовлеченности» как модели эстетики применимо к опыту, выходящему за рамки искусства.

В самом деле, его последующие работы по эстетике среды (как естественной, так и созданной), а а также более недавние по социальной эстетике и негативной эстетике последовательно расширяли область исследования эстетического.

Другие значимые ранние работы, прицельно посвященные проблемам эстетики повседневности, включают в себя «Искусство и человеческие ценности» Мелвин Рейдер и Бертрама Джессапа (Jessup, Rader 1976), «Опыт как искусство: эстетика в повседневной жизни» Джозефа Капфера (Kupfer 1983) и «Границы искусства: философское исследование места искусства в повседневной жизни» Дэвида Новитца (Novitz 1992), равно как и работы Томаса Ледди «Поверхностные качества повседневной эстетики: «аккуратный», «неряшливый», «чистый», «грязный»« (Leddy 1995) и «Искра и блеск» (Leddy 1997). Марша Итон уделяет значительное внимание эстетическим вопросам, выходящим за рамки искусства, с особым акцентом на пересечении эстетики с этикой в своей работе «Эстетика и достойная жизнь» (Eaton 1989), а затем в исследовании «Достоинства, эстетические и этические» ( Eaton 2001).

Первая антология по этой теме - «Эстетика повседневной жизни» (опубликована в 2005 году), редакторами которой выступили Эндою Лайт и Джонатан М. Смит, - включает множество статей, которые вместе закладывают основу для более поздних работ, посвященных эстетике повседневности. Более недавним собранием текстов является специальный том «Артификация» (англ. «Artification») под редакцией Осси Науккаринена и Юрико Сайто, выпущенный в 2012 году журналом Contemporary Aesthetics. Статьи в этом собрании исследуют все более популярную стратегию использования художественного подхода в различных сферах жизни, от бизнеса и образования до науки и спорта.

Параллельно с этими работами, посвященными широкому спектру повседневной эстетики, представлены работы, посвященные определенным аспектам повседневной жизни, таким как эстетика вкуса (Korsmeyer 1999), эстетика дома (McCracken 2001), эстетика тела (Shusterman 1999, 2013; Bhatt 2013; Ирвин, предстоящее ), функциональная красота (Parsons and Carlson 2008) и эстетика дизайна (Forsey 2013).

Первым автором, назвавшей свое сочинение именно «Эстетика повседневности» (сопровожденное подзаголовком «Прозаичность, игра культуры и социальные идентичности»), стала Катя Мандоки (Mandoki 2007). Она предлагает обширную критику господствующего западного эстетического дискурса, отягощенного тем, что она характеризует как «фетиш» в отношении искусства и красоты, а также подробный семиотический анализ эстетики, охватывающей различные сферы, от религии и образования до семьи и медицины. Практически сразу после выхода книги Мандоки была опубликована «Эстетика повседневности» Юрико Сайто. Работы Мандоки и Сайто, обе озаглавленные «Эстетика повседневности», вместе обеспечили эстетике повседневности роль подраздела эстетической теории.

Дискурс эстетики повседневности окончательно сформировался вместе с публикацией исследования «Необычность обычного: эстетика повседневной жизни» Томаса Ледди (Leddy 2012). Обозначенные книги вызвали все более оживленные дискуссии на эту тему в таких журналах, как «Журнал эстетики и художественной критики», «Британский журнал эстетики» и «Современная эстетика», как свидетельствуют пристатейная библиография.

Хотя исследование Сайто включает в себя подробное обсуждение японской эстетики, первое явное и конкретно многокультурное исследование повседневной эстетики появилось в виде антологии «Эстетика повседневной жизни: Восток и Запад» (2014) под редакцией Лю Юеди и Кертиса Картера, включившей ряд работ по китайской эстетике.

«Повседневность» и «эстетика» в эстетике повседневности

Поскольку эстетика повседневности изначально была предложена в качестве способа преодоления ограничений современной западной эстетики в отношении того, что составляет предмет эстетической жизни людей, ее сфера не была четко определена - кроме того, что она включила в себя все то, что не охватывала эстетика, ориентирующаяся на искусство. С развитием этого дискурса, тем не менее, возникли вопросы относительно того, что составляет «повседневность» и «эстетику» в эстетике повседневности.

Включение не только ежедневных действий, таких как прием пищи, уход за собой, одевание и уборка, но также случайных и даже редких событий, таких как вечеринки, спортивные мероприятия, праздники, свадьбы и путешествия, поднимает вопрос:

Кроме того, та деятельность, которая считается повседневной для одного человека, может быть особым случаем для других людей. Работа на ферме представляет собой повседневную жизнь фермера, хотя это редкий опыт, который ищут горожане, участвующие в туре, включающем непривычный опыт труда - например, день работы на винограднике. Помимо занятий и образа жизни людей, различия среды также определяют, что входит в их повседневность. Для тех, кто проживает в плотно населенных городских районах с развитой сетью общественного транспорта, а также для тех, кто живет в других частях света, езда на автомобиле может быть редким случаем, в то время как для многих жителей типичных американских пригородов это является повседневной рутиной.

Таким образом, понятие «повседневности» становится безнадежно громоздким, и невозможно составить список объектов и видов деятельности, которые к нему принадлежат. Тем не менее, можно указать на некоторые основные виды деятельности и объекты, которые находятся вне рамок индивидуальных и культурных различий, такие как прием пищи, одевание, уход за собой, наличие пристанища, и основные утилитарные объекты, такие как одежда, мебель и принадлежности для приема пищи (Melchionne 2013).

Однако самый важный фактор для повседневной эстетики - это описание не столько предметов и действий, сколько нашего типичного отношения к ним.

Мы склонны переживать эти объекты и действия в основном в прагматическом аспекте, который затмевает их эстетический потенциал (Bullough 1912–13; Stolnitz 1969; Ziff 1997). Этот опыт, как правило, считается обычным, общепринятым и рутинным. Такие характеристики могут быть лучшим способом уловить «повседневность», допуская разнообразие профессий, образа жизни и среды, которые порождают различные составляющие повседневности.

Локализация определяющих характеристик «повседневности» в отношении и опыте, а не в конкретных типах предметов и видах деятельности дает преимущество в исследовании того, как произведения искусства вроде произведений живописи могут быть составной частью чьего-либо повседневного опыта, если его работа заключается в их обертывании, упаковке и отправке.

Транспортировка картины в Национальном музее Ливерпуля

Многие сторонники эстетики повседневности также включают в свою сферу исследований редкие, выдающиеся и более творчески насыщенные случаи. Например, праздничное торжество наполнено всевозможными эстетическими соображениями, начиная от внутреннего и внешнего убранства до специальных блюд, тщательно подобранной сервировки стола и праздничной музыки. Многие из нас специально обращают внимание на эти эстетические аспекты как в роли поставщиков, так и в роли заказчиков, придавая эстетике доминирующую роль в этом опыте. В свете этих различных видов опыта некоторые исследователи предлагают допускать градацию между различными объектами и видами деятельности, с одной стороны обозначая наиболее обыденные объекты и виды деятельности, к которым подходят в первую очередь с практической точки зрения, на другую сторону помещая те случаи, которые выделяются из повседневной жизни и отмечены гораздо более осознанным вниманием к эстетическому измерению, что делает опыт более похожим на оценку искусства (Naukkarinen 2013; Leddy 2015). 

Природа эстетики всегда была предметом споров в эстетической теории в целом, будь то изобразительное искусство, природа, популярная культура или повседневные предметы и занятия. Однако есть, по крайней мере, два момента, представляющих особый интерес и значение в отношении понятия «эстетика» в эстетике повседневности. Во-первых, это статус телесных ощущений. Они могут испытываться нами, когда мы получаем сенсорную стимуляцию, такую как доносящийся запах выпечки, ощущение шелка на нашей коже, вкус суши или ощущение массажа. Они также могут возникать в результате физических активностей, таких как бег, нарезка овощей, использование инструментов или скашивание газона.

Дискуссия о том, относятся ли эти телесные ощущения к сфере собственно эстетики, не нова. Самая известная классическая трактовка этого вопроса - это различие Иммануила Канта между прекрасным и приятным. Многие современные художественные проекты также поднимают эту дискуссию посредством создания обонятельного искусства, художественных событий, которые включают приготовление пищи и еду, и искусства участия, которое требует телесного вовлечения аудитории. Однако проблема обостряется в эстетике повседневности, потому что наш повседневный опыт пронизан чувственными переживаниями и физическими активностями.

Как в эстетическом дискурсе, так и в общеупотребительном языке термин «эстетический» обычно используется в оценочном смысле. Следовательно, что-то, имеющее эстетическое свойство, обычно рассматривается положительно, и получение эстетического опыта означает, что оно является значимым и удовлетворительным опытом. Однако многие, хотя и не все, сторонники эстетики повседневности возвращаются к основному значению «эстетического» как опыта, полученного благодаря чувственности, какой бы ни была его оценочная значимость. Некоторые вещи поражают нас мощной позитивной эстетической ценностью, как, например, великое произведение искусства или захватывающий пейзаж, в то время как другие вещи не оказывают на нас большого влияния, потому что они скучные, невнятные или незамысловатые. Затем, есть те объекты и явления, которые глубоко оскорбляют или беспокоят нас, потому что их чувственный облик отвратителен, чудовищен или ужасен без какой-либо общей искупительной ценности вроде художественного послания.

Эстетика повседневности создает широкую сеть для того, чтобы схватить эти разнообразные измерения нашей эстетической жизни. Следует отметить, что в академическом дискурсе, находящемся вне философской эстетики, «эстетику» часто рассматривают в классификационном смысле - как, например эстетику манер, которая включает вежливое и грубое поведение, или как эстетику политики, которая, среди прочего, относится к социальному и политическому конструированию того, что считается чувственным (Rancière 2009).

Остранение знакомого

Если «повседневность» характеризуется как знакомая, обыденная, обычная и рутинная независимо от конкретного содержания, которое варьируется от человека к человеку в зависимости от его образа жизни, профессии, среды существования и других факторов, то что делает возможным ее эстетическое восприятие? В дискурсе повседневной эстетики преобладает следующий ответ: эстетическое восприятие повседневной жизни требует остранения, придания непривычности или создания ауры.

Эта точка зрения может быть истолкована как верное применение вывода, сделанного теорией эстетической установки, согласно которому теоретически все может быть объектом эстетического опыта. Заурядные объекты могут приобретать своего рода «ауру», которая усиливает их эстетическую ценность (Leddy 2008, 2012a; Leonhardt 1985; Tuan 1993; Visser 1997; Gumbrecht 2006).

Согласно этой интерпретации, новшеством в эстетике повседневности является то, что она освещает те аспекты нашей жизни, которыми обычно пренебрегают или которые игнорируются, поскольку они затмеваются выделяющимися эстетическими переживаниями, которые мы часто испытываем при контакте с произведениями искусства и природой.

Более пристальное внимание и другой образ мыслей могут выявить удивительно богатое эстетическое измерение в ином случае заурядных, незапоминающихся, обычных частей нашей повседневной жизни. Многие произведения искусства могут помочь в повседневной жизни ориентироваться на удовлетворяющий эстетический опыт (Dillard 1974; Prose 1999; Stabb 2002; Martin 2004).

Эта траектория эстетики повседневности приветствуется рядом мыслителей за ее вклад в обогащение жизненного опыта, поощрение осознанной жизни и облегчающее удовлетворение без проблемных последствий, которые часто сопровождают гедонистический образ жизни (Irvin 2008b; Melchionne 2014; Shusterman 2013).

В то же время некоторые указывают на опасность чрезмерного акцентирования внимания на остранении в качестве предварительного условия эстетики повседневности. Благодаря ему этот способ описания эстетики повседневности

характеризующуюся ее качествами привычности, обычности и обыденности (Haapala 2005; Felski 2002, 2009; Highmore 2004, 2011a).

Тогда возникает проблема: как схватить ту самую обычную «повседневность» повседневной жизни одновременно с эстетической вовлеченностью?

Другими словами, переживание и оценка обычного как экстраординарного следует достаточно избитому пути в эстетическом дискурсе, в то время как переживание и оценка обычного как обычного ставит специфический вызов повседневному эстетическому дискурсу.

Один из предложенных ответов на этот вызов заключается в том, чтобы рассматривать такие качества вроде знакомости и обыденности как положительно воспринимаемые аналоги тех качеств, которые делают некоторые переживания выделяющимися своей интенсивностью и необычностью. Хотя эти качества, характеризующие обычную жизнь, не являются ошеломляющими или интенсивными, они обеспечивают тихое спокойствие, комфорт, стабильность и безопасность нашего жизненного опыта (Haapala 2005).

Трудно представить, как мы можем справиться, не говоря уже о том, чтобы наслаждаться, с постоянной серией экстраординарных, интенсивных переживаний без периодов отдыха. Вместо этого многие аспекты домашней жизни предлагают комфорт и стабильность, короче - «домашность», из-за той самой обыденной и повторяющейся природы, и такие качества необходимы для хорошей жизни и ценны сами по себе (Irvin 2008b; Melchionne 2014, Highmore 2004, 2011a).

Напротив, другие характеризуют обыденность повседневной жизни как тоскливую скучную рутину, не имеющую эстетических достоинств. Она однообразна, скучна и утомительная;

Если эти аспекты нашей жизни не будут остранены и превращены в «опыт» в понимании Дьюи или трансформированы в нечто экстраординарное, то, согласно этой точке зрения, они выходят за рамки эстетики.

Однако некоторые задаются вопросом о том, существуют ли какие-то части нашего опыта, которые являются «анестезирующими».

Они утверждают, что отсутствие последовательной структуры, вялость, однообразие и рутинность сами по себе характеризуют эстетическую структуру повседневной жизни, если мы понимаем «эстетическое» в классификационном, а не оценочном смысле (Highmore 2011a).

Дефицит позитивных эстетических качеств, таких как захватывающая интенсивность, связная повествовательная структура или всепроникающая объединяющая тема, не обязательно означает отсутствие эстетических качеств. Эти аспекты нашей жизни все еще можно рассматривать как пронизанные эстетическими качествами, хотя и негативными, такими как тоскливость и болезненная монотонность.

Такая негативная характеристика повседневной жизни часто становилась предметом марксистских интерпретаций повседневной жизни рабочих на работе или дома, создавая платформу для повстанческих движений, таких как Ситуационистский Интернационал (Highmore 2010).

Основатели Ситуационистского Интернационала (фотография 1957 года)

Негативная эстетика

На первый взгляд, это понятие может выглядеть оксюмороном, если понимать «эстетику» в обычном оценочном смысле. Катя Мандоки и Арнольд Берлеант подчеркивают важность внимания к этому эстетически негативному аспекту жизни людей, который, к сожалению, слишком распространен (Mandoki 2007; Berleant 2010, 2012).

Отрицательные эстетические качества, такие как уродство, гротескность, непривлекательность и отвратительность, присутствовали в преобладающем эстетическом дискурсе, но не занимали в нем видного места.

Кроме того, чаще всего эти негативные качества становятся оправданными в качестве необходимого средства для достижения в конечном итоге позитивного эстетического опыта. Например, вызывающее отвращение содержание предмета искусства может быть необходимо для передачи общего послания, такого как разоблачение и критика социальных недугов; отталкивающее зрелище в природе - например, пожирающий свою добычу хищник - может расцениваться в качестве неотъемлемой части природного процесса.

Негативные эстетические качества, воспринимаемые таковыми, в сравнении с описанными ситуациями являются достаточно распространенными в повседневной жизни и напрямую влияют на ее качество. Они варьируются от менее примечательных качеств, таких как скучность, однообразие, невыразительность, банальность и унылость, до «эстетического насилия», «эстетической боли», «эстетического отравления» или «эстетического оскорбления» - таких характеристик, как «отвратительный», «оскорбительный», «отталкивающий» и «вульгарный» (Mandoki 2007).

Эти более наглядные негативные свойства повседневности можно испытать в убогом городском пространстве, оглушающем шуме, загроможденном рекламном щите с яркими вывесками и отталкивающими визуальными образами, зловонии от близлежащего завода и тому подобное. В свете того факта, что эстетика имеет тенденцию ограничивать свои возможности положительными качествами и опытом, эстетика повседневности заставляет нас уделять серьезное внимание эстетически негативным аспектам нашей жизни из-за их непосредственного влияния на качество жизни.

Когда мы сталкиваемся с отрицательными эстетическими качествами, мы обычно не остаемся просто зрителями, но скорее начинаем действовать, чтобы устранить, уменьшить или преобразовать их. Даже если мы не действуем или не можем действовать, мы хотим, чтобы мы могли это сделать, и мы думаем, что должны.

В соответствии с преобладающим способом эстетического анализа в отношении искусства и в определенной степени природы, наша эстетическая жизнь в первую очередь характеризуется с точки зрения наблюдателя. Мы не вовлечены в действие по отношению к объекту в каком-либо буквальном смысле, кроме эстетического вовлечения. Даже если искусство или природа вдохновляют нас к действию, результирующие этих действий обычно являются косвенными, такими как присоединение к политическому движению или внесение вклада в организацию.

Для сравнения, действия, которые мы предпринимаем в силу мотивации негативной эстетикой повседневной жизни, напрямую влияют на жизнь. На личном уровне мы стираем запятнанную рубашку и гладим ее, чистим ковер, испачканный пролитым вином, перекрашиваем стены дома, открываем в помещении окно, чтобы запустить свежий воздух после приготовления рыбы, убираем в гостиной, редактируем документ для более понятного вида, и этот список можно продолжать.

Эти действия предпринимаются в первую очередь в ответ на нашу негативную эстетическую реакцию на пятна, морщины, шелушение краски, рыбный запах, беспорядок и хаос, а также неорганизованный вид. На уровне сообщества неприятные глазу заброшенные строения сносят или перестраивают, запущенный район отчищают, а также выносят особые распоряжения для устранения зловония фабрики и загромождения рекламными щитами. По крайней мере, мы часто работаем или считаем, что должны работать над улучшением эстетики повседневной среды и жизни.

Отрицательные эстетические переживания, таким образом, полезны и необходимы для выявления того, что является вредным для качества жизни и окружающей среды, и служат стимулом для их улучшения (Berleant 2012, 2012).

Качества эстетики повседневности

Тем не менее, могут возникнуть вопросы относительно того, относятся ли такие качества как беспорядок и захламленность к эстетическому дискурсу. Считается, что для признания более типичных эстетических качеств, таких как красота, возвышенность, элегантность, грация, художественное совершенство, сильное выражение и тому подобное, требуется определенная степень эстетической чувствительности или «стандарта вкуса», который необходимо культивировать. Кроме того, их оценка часто требует определенного концептуального понимания вещей, таких как исторический и культурный контекст объекта, творчество художника и, среди прочего, некоторая базовая информация о природе объекта. Для сравнения, выявление рассматриваемых нами повседневных эстетических качеств, таких как беспорядок, потертость, остроумие и красивость, кажется, является результатом почти моментальной реакции, не требующим каких-либо базовых знаний или эстетической искушенность и, как таковое, не является предметом, стоящим исследования в терминах эстетической теории.

На этот вызов было дано два ответа.

Во-первых, даже если некоторые качества могут быть частью опыта без того же вида и степени эстетической чувствительности или искушенности, требуемой для оценки искусства, одно это не выводит их за пределы эстетики.

Во-вторых, можно представить своего рода скользящую шкалу, один из концов которой будет требовать максимальной чувствительности, часто приобретаемой после широкого образования и практики, вроде способности ценить 12-тоновую музыку, романы Джойса, японский театр Но и болота, - и другой конец, требующий очень незначительного образования и практики, способности ценить такие явления как картины Нормана Роквелла, военный марш, сверкающее ювелирное изделие или красочный цветник.

В конце концов, они отсылают к нашему качественному отклику на переживаемый чувственный опыт объектов и явлений (Leddy 1995, 1997, 2012a, 2012b; Harris 2000; Ngai 2012; Postrel 2013; Mollar 2014).

Если эстетическим качествам «низшей лиги» не хватает изощренности и глубины по сравнению с эстетическими качествами «высшей лиги», можно утверждать, что они восполняют этот недостаток своей распространенностью в повседневной жизни, имеющей серьезные последствия. Хотя мы действительно имеем опыт переживания прекрасного и возвышенного в нашей повседневной жизни, такие случаи довольно редки.

Чаще всего в повседневной жизни мы оцениваем вещи как изящные, милые, интересные, симпатичные, приятные, очаровательные, скучные, незамысловатые, однообразные, неряшливые, потрепанные, безвкусные, претенциозные и тому подобное.

Особенно важно уделять внимание этим качествам, потому что благодаря их распространенности и относительно простому узнаванию они оказывают сильное влияние на наши решения и действия в отношении заурядных вопросов (Saito 2012). Действительно, стратегии рекламы, политических кампаний и пропаганды часто используют эти качества для управления поведением людей (Postrel 2003; Mandoki 2007; Saito 2007; Sartwell 2010).

Это соображение побуждает некоторых исследователей поручить эстетике повседневности задачу воспитания эстетической грамотности и бдительности путем критического анализа этих качеств.

Это касается чисто телесно-ориентированных реакций, таких как ощущение расчесывания зуда, получения массажа, дегустацию чая или обоняние рыбного запаха (Irvin 2006, 2008). Существует опасение, что они являются слишком частными и субъективными, чтобы допускать любые интерсубъективные обсуждения и критический дискурс, что приводит к субъективному релятивизму. Разграничение Кантом прекрасного и просто приятного часто используется в поддержку этой критики (Parsons and Carlson 2008; Soucek 2009; Dowling 2010).

В ответ некоторые исследователи отмечают, что ошибочно рассматривать эти телесные ощущения как изолированный единичный чувственный опыт. Согласно им, в обычной жизни мы почти никогда не испытываем запах, вкус или прикосновение сами по себе. Напротив, наш опыт обычно мультисенсорный или синестетический и происходит в определенном контексте (Howes 2005; Howes and Classen 2014).

Расчесывание зуда может быть частью опыта посещения полного москитами болота или раздражением, вызванным жесткой тканевой этикеткой, пришитой с внутренней стороны воротника новой рубашки. Вкус чая не может быть отделен от его аромата, внешнего вида, тактильных ощущений текстуры и тепла, когда человек держит кружку и прижимает губу к ее краю. Весь этот чувственный опыт существует в определенном окружении и ситуации с ее собственной атмосферой, а также в конкретном потоке чьей-то повседневной жизни. Можно взять чашку чая на ходу и выпить ее, чтобы получить кофеиновый заряд, спеша на встречу; или наслаждаться каждым глотком, сидя перед камином; или участвовать в японской чайной церемонии. Даже если сам чай остается прежним, опыт, в который включено его употребление, меняется, иногда даже влияя на вкус самого чая (Irvin 2009a; Melchionne 2011, 2014).

Таким образом, чисто телесные ощущения могут складываться в атмосферу или настроение, состоящие из многих компонентов. Тогда то, что мы оцениваем, является не просто единичным телесным изолированным ощущением, таким как тактильное ощущение или обоняние, но приспособленностью или, можно даже сказать, кантовской «целенаправленностью» или ее отсутствием, создаваемыми отношениями между факторами, создающими атмосферу.

Тоёхара Тиканобу. Японская чайная церемония (1895)

Предполагаемый субъективный релятивизм в отношении чисто телесных ощущений, таким образом, может быть смягчен, по крайней мере, до определенной степени, если они рассматриваются как один из многих компонентов, составляющих большее целое, пропитанное общей атмосферой, такой как чувство благополучия, удовлетворенности, комфорта - или, в негативном случае, чувство изоляции, дискомфорта, беспокойства или тревоги. Подобная оценка (или обесценивание) допускает некоторую степень интерсубъективного общения и обмена; действительно, многие литературные нарративы предоставляют богатый источник такого опыта.

Эстетика атмосферы и социальная эстетика

Это внимание к атмосфере или обстановке определенной ситуации, состоящей из различных элементов, стало причиной развития одной недавно появившейся подобласти эстетики повседневности: эстетики окружающей атмосферы. Гернот Бёме предполагает, что атмосфера должна быть в центре внимания новой эстетики. В повседневной жизни мы часто испытываем атмосферный характер ситуации: напряженный или расслабленный, веселый или меланхоличный, энергичный или подавленный, манящий или отталкивающий, наэлектризованный или утомительный.

Иногда особый характер ситуации преднамеренно срежиссирован - часто в особых случаях, таких как свадьба или похороны, используется специально подобранная музыка, декорации, одежда и хореографические движениями, если перечислить лишь некоторые приемы. В некоторых других случаях общая атмосфера возникает спонтанно, когда различные элементы, составляющие физическую среду, а также взаимодействия и движения человека в ней, оказываются застывшими (Böhme 1993, 1998; Miyahara 2014).

Критики предполагают, что без четкой «рамки», очерчивающей объект опыта, интерсубъективное обсуждение его эстетики невозможно. Здесь также нет четких критериев, вроде соглашений историков искусства, которые помогают определить, что является, а что не является частью эстетического опыта (Parsons and Carlson 2008).

Обстановка, воздух или атмосфера действительно субъективно ориентированы в том смысле, что их опыт соответственно окрашен. Тем не менее, следует также отметить, что он не является чисто субъективным или частным, как утверждают критики, поскольку он относится к объективно идентифицируемым характеристикам окружающей среды и ситуации.

В дополнение к тому, что человек делает и говорит, его можно счесть теплым, холодным, формальным, отчужденным, дружелюбным, пугающим, нежным и т. д. в основном благодаря эстетическим факторам, таким как тон голоса, манера речи, выражение лица, жесты и позы тела, а также преподнесение внешности, такое как одежда, прическа, украшения и тому подобное. Иногда этический характер чьего-либо действия оценивается эстетическими аспектами сверх того, чего достигает действие.

Например, можно небрежно и безразлично уминать с любовью приготовленную и тщательно сервированную пищу, или же можно уделить время и смаковать каждый кусочек с уважением и внимательностью, чтобы показать свою признательность повару. Можно грубо хлопнуть дверью, издав громкий шум и напугав окружающих, или же можно аккуратно и осторожно закрыть ее, чтобы не беспокоить окружающих.

Наконец, можно помочь нуждающемуся неохотно и злобно или же сделать это с заботой и хорошим настроением (Saito forthcoming).

В этих примерах важные недостающие элементы эстетического опыта могут также рассматриваться как желательные качества человеческих отношений: непредубежденность, принимающая и ценящая разнообразие, уважение и взаимность, полное и искреннее участие, помимо прочих.

Кроме того, социальная эстетика способствует развитию добродетелей посредством повседневной практики. Доброта, сострадание, вдумчивость и уважение в дополнение к совершению определенного поступка требуют соответствующего выражения, которое руководствуется эстетической чувствительностью и навыками. Гармоничное и кооперативное взаимодействие с окружающими также требует эстетической чувствительности, чтобы расшифровать групповую динамику и определить лучший вид помощи в создании определенной атмосферы.

Эстетика действия

Социальная эстетика также проливает свет на еще один новый путь исследования, отталкивающийся от эстетики повседневности: эстетическое измерение самого действия вместо (или в дополнение к) опыта, полученного в качестве зрителя или наблюдателя.

Традиционный способ эстетического исследования прежде всего связан с анализом эстетического опыта зрителя, который получает эстетическое удовольствие от созерцания объекта (или явления, или события).

Но даже в таком опыте, как показывает модель вовлеченности Берлеанта, человек никогда не бывает пассивным; он активно вступает в контакт с объектом посредством тренировки воображения и взаимодействует с ним перцептивно, интеллектуально и эмоционально. Тем не менее, в самом буквальном смысле он все еще сторонний наблюдатель в отношении объекта: живописи, симфонии, чайной чаши, представления по фигурному катанию, цветника, предмета мебели, автомобиля, дома и свежестиранной рубашки.

В то время как эстетика повседневности включает в себя подобную эстетику, ориентированную на зрителя, поток повседневной жизни в значительной степени составляет наше активное вовлечение в делание вещей - путем прикосновения к объектам, выполнения действий и получения определенных результатов - мотивированное эстетическими соображениями. До недавнего времени было очень мало исследований эстетических аспектов активного участия в росписи холста, игре на скрипке, катании на коньках, садоводстве, ремонте одежды, вывешивании белья на открытом воздухе и родах (Rautio 2009; Lintott 2012). Возможно, эстетика пищи иллюстрирует этот контраст наиболее четко. Эстетика пищи, как правило, фокусируется на ее вкусе, а не на самом опыте употребления пищи или кулинарной деятельности (Curtin and Heldke 1992; Visser 1997; Giard 1998; Korsmeyer 1999; Shusterman 2013).

Сложность описания эстетики, связанной с этими видами деятельности, с точки зрения их участников - это та же сложность, с которой сталкивается эстетика атмосферы: отсутствие четко очерченной объектности эстетического опыта. Составляющие эстетического объекта более или менее ясны в случае живописи или цветочного сада, которые оцениваются с точки зрения зрителя. Кроме того, здесь есть объект, на который можно указать в интерсубъективном общении.

Однако когда дело доходит до совершаемой деятельности у нас нет никакого эквивалентного «объекта» эстетического опыта. Эта недостаточность, по мнению некоторых исследователей, сигнализирует о прекращении любой разумной дискуссии, поскольку предмет становится безнадежно приватным, оставляя мало возможностей для интерсубъективного дискурса. Мы можем осмысленно обсуждать эстетические достоинства картины или цветочного сада, приводя причины для обоснования нашего суждения, однако трудно представить эквивалентное обсуждение моего опыта телесного вовлечения при выполнении росписи кистью тушью или вскапывании земли и посадке цветов в саду.

Если принять идею Джона Дьюи о получении «некоего опыта», который придает эстетический характер любому переживаемому опыту, облегчить критический дискурс для определения действительного наличия подобного «опыта» становится сложной задачей. Высаживание цветов включает в себя мультисенсорный опыт и телесную вовлеченность, а также дизайн планировки сада. Эти составляющие могут собраться в единое целое, чтобы вызвать чувство радости, ощущаемое садовником по прибытии весны и в предвкушении цветения растений.

Трудно представить, как опыт этого садовника может быть подвергнут критическому обсуждению такого же порядка, как эстетическая оценка цветника за его дизайн. Можем ли мы спорить о том, что опыт садовника был действительно эстетическим или что он давал богатый или всего лишь посредственный эстетический опыт? Если нет - является ли этот аспект нашей жизни навсегда закрытым для любого способа эстетического исследования?

Большая часть основных эстетических дебатов окружает проблемы объективности и обоснованности эстетического суждения. Суждение предполагает определяемость объекта и его интерсубъективно разделяемого опыта. Все, что выпадает из этой установки, считается безнадежно субъективным и релятивистским. Тем не менее, феноменологические описания телесной вовлеченности в кулинарии, спорте и других обычных делах многочисленны не только в работах некоторых теоретиков эстетики, но также (возможно, чаще) в работах практиков и литературных авторов. Эстетика тела также привлекает больше внимания в недавних философских исследованиях, и большая часть ее интереса - вовлеченность тела в эстетический опыт (Bhatt 2013; Irvin forthcoming).

Например, развешивание белья на открытом воздухе может дать человеку возможность упорядочить и повесить предметы эстетически приятным способом, чтобы выразить свое уважение и заботу по отношению к соседям и прохожим, которые неизбежно подвергаются визуальному параду выстиранных вещей. В то же время это занятие станет поводом для признательности за приход весны после долгой зимы, а также ожидание сладкого запаха и свежей текстуры сухих вещей благодаря солнечному свету и свежему воздуху, который приносит ветер (Rautio 2009).

Исключение этого опыта из эстетического дискурса по причине того, что он не соответствует ожидаемому формату анализа и не может быть предметом ориентированного на суждение дискурса, чрезмерно истощает богатое содержание нашей эстетической жизни.

Кроме того, этот опыт можно генерировать и разделять совместно. Садоводство, приготовление пищи и участие в спортивных мероприятиях может быть групповым занятием, и участники могут делиться друг с другом и помогать друг другу, чтобы взаимно обогащать и улучшать эстетический опыт, указывая на эстетический вклад некоторых аспектов, которые, возможно, оказались кем-то упущены.

Размывая грань между искусством и жизнью

Появление дискурса современной эстетики произошло на фоне растущего числа попыток размывания разграничения между искусством и жизнью в современном западном мире искусства. Хотя в истории искусства было много примеров изображения срезов повседневности, таких как натюрморты голландских художников, искусство XX века ввело в практику различные способы апроприации повседневной жизни и экспериментов с ними, наиболее известным из которых стало использование реди-мейдов. С тех пор художники пытались преодолеть давнее разграничение между искусством и реальной жизнью несколькими способами: отвергая художественные институции как место для своего искусства; отрицая необходимости авторского авторитета; используя различные изменения, внесенные в их произведения как природой, так и человеком; размывая дихотомию творец/зритель путем сотрудничества с широкой публикой для создания искусства в качестве совместного предприятия; изменяя роль художника с создателя/хореографа на посредника, который создает повод или мероприятие для событий; буквально улучшая окружающую среду и общество, сажая деревья, чистя реки и играя роль социального работника, чтобы способствовать диалогу между людьми в конфликте; участвуя в обыденной деятельности, такой как приготовление пищи и ведение сельского хозяйства с реальными продуктами потребления.

Эти попытки породили ряд жанров, в том числе ситуационистское искусство, концептуальное искусство, искусство энвайронмента, хеппенинг, перформанс, активистское искусство, социально вовлеченное искусство и художественные проекты, характеризуемые как воплощение «эстетики отношений» или «эстетики диалога» (Kaprow 1993; Spaid 2002, 2012; Johnstone 2008; Kester 2004, 2011; Бишоп 2018; Bourriaud 2002; Dezeuze 2006).

Алан Сонфист. Круги времени (энвайронмент, 1986-1989)

Недавно появившаяся и все более популярная стратегия «артификации» является одним из таких примеров. Она состоит во внедрении искусства и подобных искусству способов мышления и действия в те сферы жизни, которые традиционно не были связаны с искусством или эстетикой: медицину, бизнес, образование, спорт и науку (Naukkarinen and Saito 2012). Искусство и эстетика в этом контексте не рассматриваются в качестве декоративных удобств или разукрашивающих дополнений человеческой жизни и мира в целом.

Скорее, эта стратегия основана на предпосылке, согласно которой искусство и эстетика могут быть мощными союзниками в направлении человеческих усилий и действий и определении качества деятельности и окружающей среды.

Следствия этого подхода варьируются от содействия творчеству и воображению в образовательных и деловых предприятиях и обеспечения гуманной и исцеляющей среды для уязвимого населения, такого как больничные пациенты и жители домов престарелых, до подачи научных данных в легко постижимой форме (Pine and Gilmore 1998; Linstead 2000; Postrel 2003 ; Howes 2005, 2013; Dee 2010; Duncum 2007; Tavin 2007; Vihma 2012; Moss and O'Neill 2013, 2014).

Значение эстетики повседневности

Хотя сила эстетики повседневности может быть приспособлена для улучшения качества жизни, ее также используют для решения политических задач или достижения целей в бизнесе. Как было указано выше в разделе о качествах повседневной эстетики, повседневные эстетические реакции часто направляют действия людей самым прямым образом. Если что-то притягивает нас своей эстетической привлекательностью, мы склонны защищать это, приобретать или пытаться сохранить его эстетическую ценность; с другой стороны, если мы не находим предмет или среду эстетически привлекательными, мы склонны безразлично относиться к их судьбе, отказываться от них или пытаться сделать их более привлекательными.

В частности, сегодня глобальная капиталистическая экономика подпитывается «предполагаемым устареванием» моды и стиля продуктов, минимально улучшая их функциональную ценность. Дополнительные эстетические «скрытые средства убеждения» включают брендинг, рекламные кампании и эстетически организованную для магазинов среду.

Негативная эстетика, связанная с производством, включает опустошение окружающей среды, вызванное добычей ресурсов и загрязнением, и мрачные условия труда заводских рабочих (часто - в развивающихся странах), которые вынуждены терпеть эстетические лишения, не говоря уже об угрозе здоровью и безопасности. Негативную эстетику посмертного существования продукта можно увидеть в постоянно растущем объеме использованных предметов, которые больше не считаются модными и трендовыми, не только на городских свалках, но и в океане. Такой «мусор» также отправляется в развивающиеся страны, где части, пригодные для повторного использования и часто токсичные, собираются местными жителями без защитного снаряжения.

Негативные последствия эстетизации повседневности можно также найти в любви американцев к бархатно-гладким, равномерно зеленым лужайкам, на которых отсутствуют сорняки. Создание и поддержание такого внешнего вида часто сопровождается серьезными последствиями для окружающей среды, такими как чрезмерное использование воды и химических удобрений, гербицидов и инсектицидов. Когда развешивание белья на открытом воздухе и ветряные турбины начинают расценивать как уродства, сообщества издают указ, запрещающий их, не позволяя создать более экологичный образ жизни (Duerksen and Goebel 1999; Saito 2004; Grey 2012). Эстетика также играет первостепенную роль в создании желаемого внешнего вида людей, а также животных, с проблемными, иногда разрушительными результатами (Rhode 2010; Lintott 2003; Brand 2000, 2012; Tuan 1984).

Время акул. Скульптура, сделанная из мусора, найденного в океане (2016)

Также была проделана определенная работа по изучению способов, которыми нравственные достоинства, такие как уважение, вдумчивость и скромность, могут выражаться не только людьми, но и эстетическими особенностями объектов и сконструированных структур и сред (Berleant 2005, 2010, 2012; Berleant and Carlson 2007; Chapman 2006; Norman 1990; Orr 2002; Pallasmaa 1999; Saito 2007; Sepänmaa 1995a, 1995b; Taylor 2000; Whiteley 1993, 1999). Кроме того, как показывает социальная эстетика, развитие эстетической чувствительности и практика эстетических навыков могут способствовать развитию уважительного, вдумчивого и гуманного социального взаимодействия.

Позиции варьируются от их полного разделения, поддерживаемого эстетизмом, до их интеграции, за которую выступают моралисты.

Они могут повлиять на восприятие, отношение и мировоззрение аудитории, что может привести ее к определенному действию, но это влияние косвенное. В сравнении с этим эстетическое воздействие повседневных вопросов часто приводит к прямым последствиям, которые изменяют состояние мира. Однако, как и в эстетике, ориентированной на искусство, существуют различные взгляды на то, должны ли этические импликации влиять на эстетическую ценность объекта или нет, и если да - то в какой степени. Некоторые предпочитают разделять их и защищать автономную сферу эстетического (Forsey 2013). Другие выступают за их интеграцию, призывая к сдвигу эстетической парадигмы (Orr 2002; Saito 2007; Maskit 2011)

Заключение

Вне зависимости от того, как воспринимаются отношения между эстетическим и этическим, нельзя отрицать, что сила эстетического значительна.

Ее роль заключается в культивировании эстетической грамотности и чувствительности, благодаря которым сила эстетики может быть использована для улучшения качества жизни и состояния мира. Кумулятивные и коллективные последствия эстетически обусловленных суждений и действий могут направить общество к тому, чтобы стать в большей степени гражданским и гуманным, сделать мир более устойчивым - или же увести от этих идеалов. Учитывая эту силу эстетики повседневности (несмотря на различные споры и разногласия, изложенные выше), эстетический дискурс больше не может исключать значительную часть нашей повседневной жизни из сферы своего исследования.

Библиография

Данная библиография включает только современные англоязычные тексты. Для классических философских работ и текстов не-западных традиций рекомендуем обращаться к соответствующим статьям энциклопедии.

Переводы на русском языке:

Бишоп, Клер, 2018, Искусственный ад. Партиципаторное искусство и политика зрительства. М.: V-A-C press.

Де Серто, Мишель, 2015, Изобретение повседневности. 1. Искусство делать. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Литература на английском языке:

Ackerman, Diane, 1991, A Natural History of the Senses, New York: Vintage Books.

Attfield, Judy, 2000, Wild Things: the Material Culture of Everyday Life, Oxford: Berg.

Berleant, Arnold, 1970, Aesthetic Field: A Phenomenology of Aesthetic Experience, Springfield: Thomas.

–––, 1991, Art and Engagement, Philadelphia: Temple University Press.

–––, 1992, The Aesthetics of Environment, Philadelphia: Temple University Press.

–––, 1997, Living in the Landscape: Toward an Aesthetics of Environment, Lawrence: University Press of Kansas.

–––, 2004, Re-thinking Aesthetics: Rogue Essays on Aesthetics and the Arts, Aldershot: Ashgate.

–––, 2005a, Aesthetics and Environment: Variations on a Theme, Aldershot: Ashgate.

–––, 2005b, “Ideas for a Social Aesthetic,” in The Aesthetics of Everyday Life, Andrew Light and Jonathan M. Smith (eds.), New York: Columbia University Press, pp. 23–38.

–––, 2010, Sensibility and Sense: The Aesthetic Transformation of the Human World, Exeter: Imprint Academic.

–––, 2012, Aesthetics Beyond the Arts: New and Recent Essays, Aldershot: Ashgate.

––– (ed.), 2013, “A Symposium on Aesthetic Engagement,” Contemporary Aesthetics, 11. [available online]

Berleant, Arnold, and Allen Carlson (eds.), 2007, The Aesthetics of Human Environments, Peterborough: Broadview Press.

Bhatt, Ritu, (ed.), 2013. Rethinking Aesthetics: The Role of Body in Design, New York: Routledge.

Böhme, Gernot, 1993, “Atmosphere as the Fundamental Concept of a New Aesthetics,” David Roberts (tr.), Thesis Eleven, 36: 113–126.

–––, 1998, “Atmosphere as an Aesthetic Concept,” Daidallos, 68: 112–115.

–––, 2003, “Contribution to the Critique of the Aesthetic Economy,” Thesis Eleven, 73: 71–92.

–––, 2010, “On Beauty,” The Nordic Journal of Aesthetics, 39: 22–33.

Bourriaud, Nicolas, 2002, Relational Aesthetics, Simon Pleasance & Fronza Woods (tr.), Dijon: les presses du réel.

Brand, Peg Zeglin (ed.), 2000, Beauty Matters, Bloomington: Indiana University Press.

––– (ed.), 2012, Beauty Unlimited, Bloomington: Indiana University Press.

Bullough, Edward, 1912–13, “‘Psychical Distance’ as a Factor in Art and an Aesthetic Principle,” The British Journal of Psychology, 5: 87–118.

Chapman, Jonathan, 2006, Emotionally Durable Design: Objects, Experiences and Empathy, Sterling: Earthscan.

Curtin, Deane W. and Lisa M. Heldke (eds.), Cooking, Eating, Thinking: Transformative Philosophies of Food, Bloomington: Indiana University Press.

Cwerner, Saulo B. and Alan Metcalfe, 2003, “Storage and Clutter: Discourses and Practices of Order in the Domestic World,” Journal of Design History, 16 (3): 229–239.

Danto, Arthur, 2003, The Abuse of Beauty: Aesthetics and the Concept of Art, Chicago: Open Court.

Dee, Catherine, 2010, “Form, Utility, and the Aesthetics of Thrift in Design Education,” Landscape Journal, 29 (1–10): 21–35.

Dewey, John, 1958, Art as Experience, New York: Capricorn Press.

Dezeuze, Anna, 2006, “Everyday Life, ‘Relational Aesthetics’ and the ‘Transfiguration of the Commonplace’,” Journal of Visual Art Practice, 5 (3): 143–152.

Dillard, Annie, 1974, “Seeing,” in Pilgrim at Tinker Creek, New York: Harper’s Magazine Press.

Douglas, Mary, 2002, Purity and Danger: An Analysis of Concept of Pollution and Taboo, London: Routledge.

Dowling, Christopher, 2010, “The Aesthetics of Daily Life,” British Journal of Aesthetics, 50 (3): 225–242.

Duerksen, Christopher J., and R. Matthew Goebel, 1999, Aesthetics, Community Character, and the Law, Chicago: American Planning Association.

Duncum, Paul, 1999, “A Case for an Art Education of Everyday Aesthetic Experiences,” Studies in Art Education, 40 (4): 295–311.

–––, 2007, “Reasons for the Continuing Use of an Aesthetics Discourse in Art Education,” Art Education, March 2007: 46–51.

Eaton, Marcia Muelder, 1989, Aesthetics and the Good Life, Rutherford: Farleigh Dickinson University Press.

–––, 2001, Merit, Aesthetic and Ethical, Oxford: Oxford University Press.

Featherstone, Mike, 1991, Consumer Culture and Postmodernism, London: SAGE Publications.

Felski, Rita, 2002, “Introduction,” New Literary History, 33 (4): 607–622.

–––, 2009, “Everyday Aesthetics,” The Minnesota Review, 71–72: 171–179.

Forsey, Jane, 2013, The Aesthetics of Design, Oxford: Oxford University Press.

Giard, Luce, 1998, “Doing Cooking,” in the Practice of Everyday Life, Volume 2: Living & Cooking, Luce Giard (ed.), Timothy J. Tomasik (tr.), Minneapolis: University of Minnesota Press, pp. 149–247.

Graves, Jane, 1998, “Clutter,” Issues in Architecture Art and Design, 5 (2): 63–69.

Gray, Tyson-Lord J., 2012, “Beauty or Bane: Advancing an Aesthetic Appreciation of Wind Turbine Farms” Contemporary Aesthetics, [available online]

Gumbrecht, Hans Ulrich, 2006, “Aesthetic Experience in Everyday Worlds: Reclaiming an Unredeemed Utopian Motif,” New Literary History, 37: 299–318.

Haapala, Arto, 2005, “On the Aesthetics of the Everyday: Familiarity, Strangeness, and the Meaning of Place,” in Andrew Light and Jonathan M. Smith (eds.), The Aesthetics of Everyday Life, New York: Columbia University Press, pp. 39–55.

Haapala, Arto and Christopher Stevens (eds.), 2011, Aesthetic Pathways 1 (2).

Harris, Daniel, 2000, Cute, Quaint, Hungry and Romantic: The Aesthetics of Consumerism, Cambridge: Da Capo Press.

Higgins, Kathleen M. (ed.), 1996, Aesthetics in Perspective, Fort Worth: Harcourt Brace & Company.

Higgins, Kathleen, and Joel Rudinow (eds.), 1999, Special Issue: Aesthetics and Popular Culture. Journal of Aesthetics and Art Criticism, 57 (2).

Highmore, Ben (ed.), 2002, The Everyday Life Reader, Oxon: Routledge.

–––, 2004, “Homework: Routine, Social Aesthetics and the Ambiguity of Everyday Life,” Cultural Studies, 18 (2/3): 306–327.

–––, 2010, Everyday Life and Cultural Theory: An Introduction, Oxon: Routledge.

–––, 2011a, Ordinary Lives: Studies in the Everyday, Oxon: Routledge.

––– (ed.), 2011b, Everyday Life, Abingdon, Oxon.

Howes, David, 2005, “HYPERESTHESIA, or, the Sensual Logic of Late Capitalism,” in Empire of the Senses: the Sensual Culture Reader, David Howes (ed.). Oxford: Berg, pp. 281–303.

–––, 2013, “Selling Sensation,” New Scientist, 219 (2934): 28–29.

Howes, David and Constance Classen, 2014, Ways of Sensing: Understanding the Senses in Society, London: Routledge.

Irvin, Sherri, 2008a, “Scratching an Itch,” The Journal of Aesthetics and Art Criticism, 66 (1): 25–35.

–––, 2008b, “The Pervasiveness of the Aesthetic in Ordinary Experience,” British Journal of Aesthetics, 48 (1): 29–44.

–––, 2009a, “Aesthetics and the Private Realm,” The Journal of Aesthetics and Art Criticism, 67 (2): 226–230.

–––, 2009b, “Aesthetics of the Everyday,” in A Companion to Aesthetics, second ed., Davies, Stephen, et al, Malden: Blackwell Publishing, pp. 136–139.

––– (ed.), forthcoming, Body Aesthetics, Oxford: Oxford University Press.

Johnstone, Stephen (ed.), 2008, The Everyday, Cambridge: MIT Press.

Kaprow, Allan, 1993, Essays on the Blurring of Art and Life, Jeff Kelley (ed.), Berkeley: University of California Press.

Kester, Grant H., 2004, Conversation Pieces: Community and Communication in Modern Art, Berkeley: University of California Press.

–––, 2011, The One and the Many: Contemporary Collaborative Art in a Global Context, Durham: Duke University Press.

Korsmeyer, Carolyn, 1999, Making Sense of Taste: Food and Philosophy, Ithaca: Cornell University Press.

–––, 2005, The Taste Culture Reader: Experiencing Food and Drink, Oxford: Berg.

Kupfer, Joseph, 1983, Experience as Art: Aesthetics in Everyday Life, Albany: SUNY Press, 1983.

Lafebvre, Henri, 1991, Critique of Everyday Life, John Moore (tr.), London: Verso.

Leddy, Thomas, 1995, “Everyday Surface Aesthetic Qualities: ‘Neat,’ ‘Messy,’ ‘Clean,’ ‘Dirty’,” The Journal of Aesthetics and Art Criticism, 53 (3): 259–268.

–––, 1997, “Sparkle and Shine,” British Journal of Aesthetics, 37 (3): 259–273.

–––, 2005, “The Nature of Everyday Aesthetics,” in Andrew Light and Jonathan M. Smith (eds.), The Aesthetics of Everyday Life, New York: Columbia University Press, pp. 3–22.

–––, 2008, “The Aesthetics of Junkyards and Roadside Clutter,” Contemporary Aesthetics, 6. [available online]

–––, 2012a, The Extraordinary in the Ordinary: the Aesthetics of Everyday Life, Peterborough: Broadview Press.

–––, 2012b, “Defending Everyday Aesthetics and the Concept of ‘Pretty’,” Contemporary Aesthetics, 10. [available online]

–––, 2015 (forthcoming), “The Experience of Awe: An Expansive Approach to Everyday Aesthetics,” Contemporary Aesthetics, 13

Lee, Jessica, 2010, “Home Life: Cultivating a Domestic Aesthetic.” Contemporary Aesthetics, 8. [available online]

Leonhardt, Gay, 1985, “An Eye for Peeling Paint,” Landscape, 28 (2): 23–25.

Light, Andrew and Jonathan M. Smith, (eds.), 2005, The Aesthetics of Everyday Life, New York: Columbia University Press.

Linstead, Stephen, & Heather Höpfl (eds.), 2000, The Aesthetics of Organization, London: SAGE Publications.

Lintott, Sheila, 2003, “Sublime Hunger: a Consideration of Eating Disorders beyond Beauty,” Hypatia, 18 (4): 65–86.

–––, 2012, “The Sublimity of Gestating and Giving Birth: Toward a Feminist Conception of the Sublime,” in Sheila Lintott and Maureen Sander-Staudt (eds.), Philosophical Inquiries Into Pregnancy, Childbirth, and Mothering: Maternal Subjects, New York: Routledge, pp. 237–250.

Lopes, Dominic McIver, 2014, Beyond Art, Oxford: Oxford University Press.

Lynes, Russell, 1985, “Kudos for Clutter,” Architectural Digest, 41 (3): 34–38.

Mandoki, Katya, 2007, Everyday Aesthetics: Prosaics, the Play of Culture and Social Identities, Aldershot, Hampshire: Ashgate.

Martin, Lois, 2004, “Patina of Cloth,” Surface Design Journal, 28 (4): 16–21.

Maskit, Jonathan, 2011, “The Aesthetics of Elsewhere: An Environmentalist Everyday Aesthetics,” Aesthetic Pathways, 1 (2): 92–107.

Maxwell, Robert, 1993, Sweet Disorder and the Carefully Careless: Theory and Criticism in Architecture, New York: Princeton Architectural Press.

McCracken, Janet, 2001, Taste and the Household: The Domestic Aesthetics and Moral Reasoning, Albany: SUNY Press.

Melchionne, Kevin, 1998, “Living in Glass Houses: Domesticity, Interior Decoration, and Environmental Aesthetics,” The Journal of Aesthetics and Art Criticism, 56 (2): 191–200.

–––, 2011, “Aesthetic Experience in Everyday Life: A Reply to Dowling,” British Journal of Aesthetics, 51 (4): 437–442.

–––, 2013, “The Definition of Everyday Aesthetics.” Contemporary Aesthetics, 11. [available online]

–––, 2014, “The Point of Everyday Aesthetics,” Contemporary Aesthetics, 12. [available online]

Miyahara, Kojiro, 2014, “Exploring Social Aesthetics: Aesthetic Appreciation as a Method for Qualitative Sociology and Social Research,” International Journal of Japanese Sociology, 23 (1): 63–79.

Mollar, Dan, 2014, “The Boring,” The Journal of Aesthetics and Art Criticism, 72 (2): 181–191.

Moss, Hilary & Desmond O’Neill, 2013, “The Aesthetic and Cultural Interests of Patients Attending an Acute Hospital – a Phenomenological Study,” Journal of Advanced Nursing, Jan 12175: 1–9.

–––, 2014, “The Art of Medicine: Aesthetic Deprivation in Clinical Settings,” www.thelancet.com383: 1032–1033.

Naukkarinen, Ossi, 1999, Aesthetics of the Unavoidable: Aesthetic Variations in Human Appearance, Saarijärvi: Gummerus Kirjapaino Oy.

–––, 2013, “What is ‘Everyday’ in Everyday Aesthetics?” Contemporary Aesthetics, 11. [available online]

Naukkarinen, Ossi, and Arto Haapala (eds.), 2005, Aesthetics and Mobility Special Volume 1 of Contemporary Aesthetics. [available online]

Naukkarinen, Ossi and Yuriko Saito (eds.), 2012, Artification, Special Volume 4 of Contemporary Aesthetics. [available online]

Ngai, Sianne, 2012, Our Aesthetic Categories: Zany, Cute, Interesting, Cambridge: Harvard University Press.

Norman, Donald A., 1990, The Design of Everyday Things, New York: Doubleday.

–––, 2004, Emotional Design: Why We Love (or Hate) Everyday Things, New York: Basic Books.

Novitz, David, 1992, The Boundaries of Art: A Philosophical Inquiry into the Place of Art in Everyday Life, Philadelphia: Temple University Press.

Orr, David, 2002, The Nature of Design: Ecology, Culture, and Human Intention, Oxford: Oxford University Press.

Pallasmaa, Juhani, 1999, “Toward an Architecture of Humility,” Harvard Design Magazine, Winter/Spring 1999: 22–25.

–––, 2005, The Eyes of the Skin: Architecture and the Senses, Chichester: Wiley-Academy.

Papanek, Victor, 1992, Design for the Real World: Human Ecology and Social Change, Chicago: Academy Chicago Publishers.

–––, 1995, The Green Imperative: Natural Design for the Real World, New York: Thames and Hudson.

Parsons, Glenn and Allen Carlson, 2008, Functional Beauty, Oxford: Oxford University Press.

Paulson, Ronald, 1996, The Beautiful, Novel, and Strange: Aesthetics and Heterodoxy, Baltimore: The Johns Hopkins University Press.

Pearson, David, 1991, “Making Sense of Architecture,” Architectural Review, 1136: 68–70.

Pine, B. Joseph II, and James H. Gilmore, 1998, “Welcome to the Experience Economy,” Harvard Business Review, July-August 1998: 97–105.

Postrel, Virginia, 2003, The Substance of Style: How the Rise of Aesthetic Value is Remaking Commerce, Culture, & Consciousness, New York. 2003.

–––, 2013, The Power of Glamour: Longing and the Art of Visual Persuasion, New York: Simon & Schuster.

Prose, Francine, 1999, “A Dirty Tablecloth, Deconstructed,” ARTnews, 98 (9): 126–127.

Puolakka, Kalle, 2014, “Dewey and Everyday Aesthetics - A New Look,” Contemporary Aesthetics, 12. [available online]

–––, forthcoming,“The Aesthetic Pulse of the Everyday: Defending Dewey,” Contemporary Aesthetics, 13.

Rader, Melvin, and Bertram Jessup, 1976, Art and Human Values, Englewood Cliffs: Prentice-Hall.

Rancière, Jacques, 2009, Aesthetics and its Discontents, Steven Corcoran (tr.), Cambridge: Polity Press.

Ratiu, Dan-Eugen, 2012, “Remapping the Realm of Aesthetics: On Recent Controversies about the Aesthetic and the Aesthetic Experience in Everyday Life,” Proceedings of the European Society for Aesthetics, 4: 385–411.

Rautio, Pauliina, 2009, “On Hanging Laundry: the Place of Beauty in Managing Everyday Life,” Contemporary Aesthetics, 7. [available online]

Rhode, Deborah L., 2010, Beauty Bias: the Injustice of Appearance in Life and Law, Oxford: Oxford University Press.

Roberdeau, Wood, 2011, “Affirming Difference: Everyday Aesthetic Experience after Phenomenology,” Contemporary Aesthetics, 9. [available online]

Saito, Yuriko, 2001, “Everyday Aesthetics,” Philosophy and Literature, 25 (1): 87–95.

–––, 2004 “Machines in the Ocean: The Aesthetics of Wind Farms,” Contemporary Aesthetics, 2. [available online]

–––, 2007, Everyday Aesthetics, Oxford: Oxford University Press.

–––, 2010, “Future Directions for Environmental Aesthetics,” Environmental Values, 19 (3): 373–391, reprinted in Martin Drenthen and Jozef Geulartz (eds.), Environmental Aesthetics: Crossing Divides and Breaking Ground, New York: Fordham University Press, 2014, pp. 25–40.

–––, 2012, “Everyday Aesthetics and World-Making,” Contrastes: Revista Internacional de Filosofia, Supplemento 17: 255–274.

–––, 2014, “Everyday Aesthetics,” in Encyclopedia of Aesthetics, Michael Kelly (ed.), second edition, Oxford: Oxford University Press, second vol. pp. 525–529.

–––, forthcoming, “Body Aesthetics and Cultivation of Moral Virtues,” in Body Aesthetics, Sherri Irvin (ed.), Oxford: Oxford University Press.

Sartwell, Crispen, 2003, “Aesthetics of the Everyday,” in The Oxford Handbook of Aesthetics, Jerrold Levinson (ed.), Oxford: Oxford University Press, pp. 761–770.

–––, 2004, Six Names of Beauty, New York: Routledge.

–––, 2010, Political Aesthetics, Ithaca: Cornell University Press.

Scarry, Elaine, 1999, On Beauty and Being Just, Princeton: Princeton University Press.

Schor, Juliet B, 2002, “Cleaning the Closet: Toward a New Fashion Ethic,” in Juliet B. Schor and Betsy Taylor (eds.), Sustainable Planet: Solutions for the Twenty-first Century, Boston: Beacon Press, pp. 45–60.

Scruton, Roger, 2011, Beauty: A Very Short Introduction, Oxford: Oxford University Press.

Sepänmaa, Yrjö, 1995a, “Aesthetics in Practice: Prolegomenon,” in Practical Aesthetics in Practice and in Theory, Marti Honkanen (ed.), Helsinki: University of Helsinki, pp. 13–17.

–––, 1995b, “The Utilization of Environmental Aesthetics,” in Real World Design: The Foundation and Practice of Environmental Aesthetics, Yrjö Sepänmaa (ed.), Helsinki: University of Helsinki, pp. 7–10.

Shusterman, Richard, 1992, Pragmatist Aesthetics: Living Beauty, Rethinking Art, Oxford: Blackwell.

–––, 1999, “Somaesthetics: a Disciplinary Proposal,” Journal of Aesthetics & Art Criticism, 57 (3): 299–313.

–––, 2006, “Aesthetic Experience: From Analysis to Eros,” The Journal of Aesthetics and Art Criticism, 64 (2): 217–229.

–––, 2013, “Everyday Aesthetics of Embodiment,” in Rethinking Aesthetics: The Role of Body in Design, Ritu Bhatt (ed.), New York: Routledge.

Soucek, Brian, 2009, “Resisting the Itch to Redefine Aesthetics: A Response to Sherri Irvin,” The Journal of Aesthetics and Art Criticism, 67 (2): 223–226.

Spaid, Sue, 2002, Ecovention: Current Art to Transform Ecologies, Cincinnati: The Contemporary Arts Center.

–––, 2012, Green Acres: Artists Farming Fields, Greenhouses and Abandoned Lots, Cincinnati: Contemporary Arts Center.

Sparke, Penny, 1995, As Long as It’s Pink: The Sexual Politics in Taste, New York: HarperCollins.

Spelman, Elizabeth, 2002, Repair: The Impulse to Restore in a Fragile World, Boston: Beacon Press.

Stabb, Jo Ann, 2002, “Transformations: Trash to Art,” Surface Design Journal, 26 (2): 14–19.

Stolnitz, Jerome, 1969, “The Aesthetic Attitude,” in Introductory Readings in Aesthetics, John Hospers (ed.), New York: The Free Press, pp. 17–27.

–––, 1977, “On the Origins of ‘Aesthetic Disinterestedness’,” in George Dickie and R. J. Sclafani (eds.), Aesthetics: A Critical Anthology, New York: St. Martin’s Press, pp. 607–625.

Tavin, Kevin, 2007, “Eyes Wide Shut: The Use and Uselessness of the Discourse of Aesthetics in Art Education,” Art Education, March 2007: 40–45.

Taylor, Nigel, 2000, “Ethical Arguments about the Aesthetics of Architecture,” in Ethics and the Built Environment, Warwick Fox (ed.), London: Routledge, pp. 193–206.

Tuan, Yi-Fu, 1974, Topophilia: A Study of Environmental Perception, Attitudes, and Values, Englewood Cliffs: Prentice-Hall.

–––, 1984, Dominance & Affection: The Making of Pets, New Haven: Yale University Press.

–––, 1993, Passing Strange and Wonderful: Aesthetics, Nature, and Culture, Washington, D. C.: Island Press.

Vihma, Susann, 2012, “Artification for Well-Being: Institutional Living as a Special Case,” in Ossi Naukkarinen and Yuriko Saito (eds.), Artification, Special Volume 4 of Contemporary Aesthetics. [available online]

Visser, Margaret, 1997, The Way We Are: Astonishing Anthropology of Everyday Life, New York: Kodansha International.

Walker, Stuart, 1995, “The Environment, Product Aesthetics and Surfaces,” Design Issues, 11 (3): 15–27.

Welsch, Wolfgang, 1997, Undoing Aesthetics, Andrew Inkpin (tr.), London: SAGE Publications.

Whiteley, Nigel, 1993, Design for Society, London: Reaktion Books.

–––, 1999, “Utility, Design Principles and the Ethical Tradition,” in Utility Reassessed: The Role of Ethics in the Practice of Design, Judy Attfield, (ed.), Manchester: Manchester University Press, pp. 190–202.

Witherspoon, Gary, 1996, “Navajo Aesthetics: Beautifying the World through Art,” in Aesthetics in Perspective, Kathleen M. Higgins (ed.), Fort Worth: Harcourt Brace College Publishers, pp. 736–742.

Yuedi, Liu and Curtis L. Carter (eds.), 2014, Aesthetics of Everyday Life: East and West, Newcastle upon Tyne: Cambridge Scholars Publishing.

Zande, Robin, 2007, “Chairs, Cars, and Bridges: Teaching Aesthetics from the Everyday,” Art Education, 60 (1): 39–42.

Ziff, Paul, 1997, “Anything Viewed,” in Susan L. Feagin and Patrick Maynard (eds.), Oxford Readers: Aesthetics, Oxford: Oxford University Press, pp. 23–30.