теории

Поделиться статьей в социальных сетях:

в избранное

Нейтральный монизм

Ссылка на оригинал: Stanford Encyclopedia of Philosophy

Впервые опубликован 3 февраля 2005 года; содержательно переработано 3 октября 2016 года. 

Нейтральный монизм — это монистическая метафизика. Согласно этой концепции, исходная реальность есть нечто однородное. В этом смысле нейтральный монизм согласуется с более знакомыми версиями монизма: идеализмом и материализмом.

Это отрицание также затрагивает идею нейтральности: будучи по своей природе ни психической, ни физической, первичная реальность сохраняет нейтралитет между тем и другим.

Нейтральный монизм совместим с существованием многих нейтральных сущностей. Кроме того, нейтральный монизм совместим с существованием не-нейтральных сущностей — психических и материальных, например, если предположить, что эти не-нейтральные сущности в некотором смысле являются производными от первичных нейтральных сущностей. Большинство версий нейтрального монизма плюралистичны в этом отношении. Они мыслились в качестве решения психофизической проблемы. Их цель состояла в том, чтобы преодолеть кажущуюся пропасть между психическим и физическим, представляя оба как состоящие из групп базовых нейтральных сущностей.

Таким образом, любая версия нейтрального монизма будет отвечать на следующие три вопроса:

1. Что такое нейтральные сущности и какова их природа?

2. Какое отношение они имеют к материи?

3. Какое отношение они имеют к сознанию?

Нейтральность

Оба термина, входящие в состав понятия «нейтральный монизм», проблематичны. Поскольку вопросы, порождаемые понятием нейтральности, присущи исключительно нейтральному монизму, их необходимо рассмотреть в первую очередь. Большинство версий нейтрального монизма предполагают множественность базовых, нейтральных элементов (это могут быть субстанции, события, тропы, универсалии и т. д., в зависимости от конкретной версии искомого монизма). Что мы имеем в виду, называя элемент нейтральным? Представим пять вариантов:

1. Ни то, ни другое: Базовая сущность нейтральна, если она по своей природе не является ни психической, ни физической.

2. Актуальная составляющая: Базовая сущность нейтральна, если она является частью и физических, и психических не-базовых сущностей.

3. Возможная составляющая: Базовая сущность нейтральна, если она может быть частью и физических, и психических не-базовых сущностей

4. Закон: Базовая сущность нейтральна, если к ней одновременно применимы психические и физические законы.

5. И то, и другое: Базовая сущность нейтральна, если она по своей природе и психическая, и физическая.

Пункты 1–5 не всегда четко различают; при этом бывает, что два и более из этих критериев используют одновременно. Это вызывает путаницу как у нейтральных монистов, так и у их критиков.

Возникают вопросы об отношениях между пунктами 1–5. 1 и 5 сходны в том, что вопрос о нейтралитете сущности здесь решается отсылкой к его внутренней природе. 2–4 отвечают на этот вопрос, рассматривая отношения этой сущностей с другими вещами: с природой более крупных групп элементов, куда данная сущность входит или может входить: имеют ли эти группы психический или физический характер? Или, определяя тип законов, которым подчиняется данная сущность: психические или физические. Если человек склонен считать, что нейтральность — это вопрос только внутренней природы, то пункты 2–4 покажутся ему ошибочными. Однако они могут все же играть роль эпистемического критерия как способа выяснить, является ли данная сущность нейтральной. Сторонники пунктов 1 и 5 могут согласиться с тем, что фактическая или потенциальная принадлежность сущности к определенной группе или ее подчиненность определенным законам обусловлена исключительно ее внутренней природой. Их несогласие друг с другом связано лишь с вопросом о том, в силу чего сущность обладает такими свойствами: поскольку она одновременно является и психической, и физическим, или же не имеет отношения ни к тому, ни к другому. В любом случае пункты 2–4 можно использовать только для того, чтобы выяснить, какие объекты являются нейтральными сущностями.

Традиционные версии нейтрального монизма, разработанные Эрнстом Махом, Уильямом Джемсом и Бертраном Расселом (см. раздел 4 ниже), принимают пункт 1 и отвергают пункт 2. Но некоторые критики нейтрального монизма, в частности Босток (Bostock 2012: 190, 195–196), полагают, что нейтральный монизм соответствует позиции 2. Основываясь на такой трактовке нейтральности, Босток приходит к поразительному выводу, что «расселовская версия нейтрального монизма никогда не была собственно “нейтральной” или “монистической”» (Bostock 2012: 190).

Можно утверждать, что традиционный нейтральный монизм не принимает пункт 3. Все приверженцы этого взгляда согласны с тем, что нейтральные сущности могут быть составной частью как физических, так и психических не-базовых сущностей. Но вряд ли кто-нибудь из них согласится с тем, что этого факта достаточно для того, чтобы назвать сущность нейтральной. Поскольку вполне возможно, что базовая сущность, которая не является нейтральной (согласно позиции (1) Ни то, ни другое), должна быть задействована в построении физических и психических производных сущностей.

Грегори Ландини в своей авторитетной работе, исследующей нейтральный монизм Рассела (Landini 2011: гл. 6), показывает, почему важно различать позиции 1 и 3. Ландини предполагает, что позиции 3 отражает идею Рассела о нейтральности. Это позволяет Ландини заключить, что Рассел — физикалист и нейтральный монист (см. Landini 2011: 280, 291, 297). Согласно Ландини, Рассел является нейтральным монистом, потому что каждый базисный элемент может быть составной частью физических и психических производных сущностей. Также Рассел является физикалистом, потому что все базисные элементы его системы являются физическим‹1›.

Позицию (4) мы находим в размышлениях Э. Маха и У. Джеймса. Но она играет заметную роль и в рассуждениях Рассела. Использование позиции (1) в сочетании с (4), особенно в ранней работе (Russell 1921), сбивает с толку, что позволило ряду его критиков (Stace 1946; Bostock 2012) утверждать, что его (по крайней мере ранний) нейтральный монизм следует рассматривать как форму дуализма.

Традиционный нейтральный монизм отвергает позицию (5), хотя различные ее формулировки предполагают обратное. Легко найти отрывки, говорящие, что данная нейтральная сущность является физической и психической. Сочувственное прочтение таких пассажей предполагает, что их лучше всего понимать как краткий способ сказать, что данная нейтральная сущность является членом двух групп нейтральных сущностей, одна из которых считается физической, а другая — психической.

Термины «физическое» и «психическое» применимы к группам, а не к отдельным нейтральным сущностям, как указывает Рассел, говоря о психическом:

«психическое» — это такое качество, как и “гармоничное” или “диссонирующее”, которое не может принадлежать одной сущности само по себе, а только системе сущностей. (Russell 1927b: 209)

Но в ряде современных дискуссий о нейтральном монизме пользуется популярностью позиция И то, и другое.

Пункты 1–5 опираются на понятия психического и физического (или соответствующих законов) для уточнения понятия нейтральности. Поскольку грань между сознанием и материей может быть проведена по-разному, понятие нейтральности соответственно будет меняться. И если психическое и физическое определяются как взаимодополняющие, тем самым исключая возможность существования сущностей иного рода, то существование нейтральных сущностей исключено (по крайней мере в том смысле, в котором нейтральность понимается в пункте 1).

Еще одна общая черта позиций 1–5 состоит в том, что все они не удовлетворяют условию, рассматриваемому К. Д. Броудом в его книге 1925 года: атрибут должен удовлетворять [условию], если он является классообразующим. Если нейтральность является классообразующим атрибутом, она «должна быть простым атрибутом, то есть она не должна расщепляться на конъюнкцию или дизъюнкцию других атрибутов» (Broad 1925: 23). Если принять такого рода требование однородности для нейтральных сущностей, то все пять определений нейтральности, предложенных выше, не помогают выделить набор сущностей, которые достаточно просты или однородны, чтобы сформировать класс.

Связанная с этим проблема заключается в том, что позиции 1–4 ничего не говорят о природе нейтральных сущностей. Позиция 1 дает лишь их негативное определение; позиция 2–4 обозначают определенные роли, в которых могут выступать нейтральные сущности, ничего не говоря нам о самих сущностях. Позиция 5 в данном отношении лучше; но тут возникают собственные проблемы (см. ниже). Некоторые версии нейтрального монизма опираются на этот агностицизм в отношении природы нейтрального основания. Дэвид Чалмерс изложил идею расселианского нейтрального монизма (см. раздел 5.5 ниже) с «фундаментальными протофеноменальными свойствами, служащими основанием как физических, так и феноменальных свойств» (Chalmers 2015: 264). О протофеноменальном ничего не известно, кроме его способности обосновывать два известных нам вида свойств.

Многие нейтральные монисты были более откровенны, предлагая примеры нейтральных сущностей, с которыми мы знакомы. Три классических представителя нейтрального монизма — Эрнст Мах, Уильям Джеймс и Бертран Рассел — обращались к опыту в поисках примеров нейтральных сущностей. Мах говорит об ощущениях, Джеймс — о чистом опыте, а Рассел — об ощущениях и восприятиях (перцепциях). Как и следовало ожидать, это породило подозрение, что нейтральный монизм есть не что иное, как другое название для феноменализма. Другие искали нейтральное основание в области абстрактного. Кеннет Сэйр, например, обращается к математической теории информации, предполагая, что нейтральное основание следует понимать как «онтологию информационных состояний» (Sayre 1976: 16), которую предполагает эта теория.

Большинство традиционных версий нейтрального монизма были основаны на позиции 1, согласно которой нейтральное — не психическое и не материальное. Но иногда понимание нейтральности опирается на позицию 5, согласно которой нейтральное есть одновременно и психическое, и материальное. Эта точка зрения приписывается Томасу Нагелю (Godfrey-Smith 2013: 1-2; Skrbina 2005: 237; см. также раздел 5.4). То, что является одновременно психическим и материальным, не склоняется ни к тому, ни к другому и, следовательно, нейтрально. Таким образом, обе интерпретации фиксируют интуитивное понятие нейтральности. Более того, позиция 5 может рассказать нам гораздо больше о природе нейтральных сущностей, чем позиции 1–4 — просто то, как много мы узнаем о природе нейтрального, будет зависеть от воплощения соответствующих понятий психического и физического‹2› .

Привлекательность интерпретации И то, и другое нейтральности несомненна. Но такой подход ведет к смешению нейтрального монизма с другими теориями, от которых его следует отличать. Во-первых, существует семейство теорий, приписывающих фундаментальные и нередуцируемые психические и материальные свойства, или аспекты, или стороны каждой элементарной сущности (см. раздел 8.3). Интерпретация нейтрального монизма И то, и другое делает его версией двухаспектной теории, которая многими считается формой дуализма. Во-вторых, подход И то, другое затрудняет разграничение нейтрального монизма и теории тождества. В соответствии с теорией тождества предикаты «боль» и «стимуляция нервных волокон группы С» указывают на одно и то же свойство (а не два различных и нередуцируемых свойства, аспекта или пр.). Простейший способ изложить эту идею — сказать, что данное свойство или состояние является как психическим, так и физическим. Это делает теорию неотличимой от нейтрального монизма в версии интерпретации И то, и другое. Интерпретация Ни то, ни другое не позволяет нам рассматривать нейтральный монизм как отдельный тип теории. Эта интерпретация предпочтительнее, поскольку позволяет отделять от нейтрального монизма взгляды, которые сливаются с интерпретацией И то, и другое.

Монизм

Таким образом, существуют значительные разногласия в толковании понятия нейтральности. Понятие монизма порождает свои собственные проблемы. Но поскольку с этими проблемами сталкиваются все формы монизма, они, возможно, не столь актуальны, как проблемы, связанные с нейтральностью. Подобно тому, как на основе понятия нейтральности различаются версии нейтрального монизма, их можно также различать на основе различного понимания самого понятия монизма (см. Schaffer 2016). Нейтральный монизм может быть, например, истолкован как форма экзистенциального монизма, согласно которому существует только одна конкретная вещь; но он также может быть истолкован как родовой монизм, согласно которому конкретные вещи, простые или сложные, имеют один и тот же нейтральный род. Факты говорят о том, что все прошлые и нынешние версии нейтрального монизма были плюралистичны в этом отношении: они работают с многообразием сущностей, в частности, с многообразием базовых нейтральных сущностей; и, учитывая их внимание к психофизической проблеме, эти версии признают, по крайней мере, психические и физические роды сущностей в дополнение к нейтральным. Все сущности, принадлежащие к таким не нейтральным родам, должны, однако, считаться производными. В конечном счете все сущности должны быть базовыми нейтральными сущностями или состоять из них.

Разговор о базовых сущностях указывает на другое измерение плюрализма: известные версии нейтрального монизма работают с многослойным образом реальности. Базовые нейтральные сущности образуют нижний уровень иерархии; производные не-нейтральные сущности более высоких уровней сводятся к этим нейтральным сущностям более низкого уровня или в некотором смысле являются производными от них.

И даже на уровне базовых нейтральных сущностей различные версии монизма придерживаются разных предпосылок: одни говорят, что все базовые сущности принадлежат к одной категории, а другие вводят несколько категорий нейтральных сущностей. Более поздняя версия нейтрального монизма Рассела кажется монистической (именно в этом смысле): все нейтральные сущности являются событиями. Но легко представить себе нейтральный монизм, который принимает нейтральные субстанции и нейтральные свойства в ряду основных нейтральных сущностей.

Отношение между нейтральными и не-нейтральными элементами

Большинство имеющихся версий нейтрального монизма, по-видимому, допускают, что помимо базовых нейтральных сущностей существуют производные, не-базисные и не-нейтральные сущности — психические и физические. В связи с этим встает вопрос об отношениях между сущностями разного рода. Любой ответ на этот вопрос сталкивается с двумя трудностями. С одной стороны, существует угроза упразднения неосновных сущностей (см. раздел 7.1); с другой стороны, существует угроза того, что неосновные, не-нейтральные сущности станут элементами исходной реальности, тем самым положив конец нейтральному монизму.

Вопрос об отношениях между базовыми и производными сущностями занимает значительное место в философии Рассела. Метод логического конструирования (см. раздел 4.3.1) служит его ответом на этот вопрос. Двух других классиков нейтрального монизма — Маха и Джеймса — можно, пожалуй, охарактеризовать как редукционистов (попытку развить это утверждение немного дальше см. в приложении «Редукция сознания и материи к нейтральным сущностям»). Актуальное обсуждение этого вопроса наиболее энергично ведется различными философами в стане расселовского монизма (см. раздел 5.5). Есть заметное единогласие относительно того, что базовые нейтральные сущности связаны с не-базовыми, не-нейтральными сущностями. Но остается много вопросов о точной природе отношений соответствующих отношений обоснования (см. раздел 5.5).

Традиционные версии нейтрального монизма

Баруха Спинозу (1632–1677) и Дэвид Юм (1711–1776) часто называют родоначальниками нейтрального монизма. Причастность Спинозы устанавливают следующим образом:

Метафизика субстанции Спинозы была названа нейтральным монизмом; это форма монизма, поскольку она предполагает только одну субстанцию, которая нейтральна, поскольку Спиноза описывает ее и в терминах тела, и в терминах сознания (Rosenkrantz and Hoffman 2011: 287).

Позволительно считать Спинозу представителем экзистенциального монизма. Но тезис о нейтральности основан на проблематичной интерпретации нейтральности в позиции И то, и другое. Это значит, что лучше всего считать Спинозу представителем двухаспектной теории сознания (см. раздел 8.3 ниже). В случае Юма вынести суждение будет сложнее. Считается, что в XX веке Юма причисляли преимущественно к лагерю нейтральных монистов (см. Flage 1982: 527). Аргументы Х.Х. Прайса в пользу этой точки зрения были особенно влиятельны (см. Price 1932: 105–106). С другой стороны, такая интерпретация философии Юма также решительно отвергалась (Flage 1982; Backhaus 1991).

Но широко распространено мнение, что Мах, Джеймс и Рассел являются тремя наиболее важными философами в этой традиции. Поразительной чертой традиционного нейтрального монизма — и отражением эмпирических взглядов его приверженцев — является тесная связь между нейтральными сущностями и опытом. Эта связь вызвала самую устойчивую критику нейтрального монизма (см. раздел 7.2). Поэтому важно отметить, что эта характерная черта классического нейтрального монизма не обязательно должна быть его частью (см. 5.1)

Эрнст Мах

Эрнст Мах (1838–1916) занимает центральное место в истории нейтрального монизма. Он оказал влияние на Уильяма Джеймса и Бертрана Рассела, а через них и на всех англоязычных сторонников нейтрального монизма. Значимость его идей для развития немецкой мысли трудно переоценить. Среди философов, которые на них опирались, был Рудольф Карнап со своей работой Aufbau (Карнап 2006). Как физик, который также занимался физиологическими и психологическими исследованиями, Мах стремился найти всеохватную и экономичную перспективу, которая позволила бы ему связать воедино все эти исследования. В простейших составляющих опыта — горячем и холодном, красном и зеленом, сладком и кислом и т.д. — он находит типичные примеры гораздо более широкой группы элементов, функциональные взаимосвязи между которыми изучаются различными науками (см. Banks 2014, гл. 1, где описан решительный реализм Маха). В то время как любой элемент по своей сути не является ни психическим, ни физическим, различные группы, к которым он относится, могут демонстрировать функциональные отношения, характерные для физики или психологии. В этом случае нейтральный элемент является отчасти предметом физики и психологии. В следующей цитате Мах иллюстрирует этот момент при помощи цвета и его восприятия. Единственный нейтральный элемент — цвет — становится как физическим цветом физического объекта, так и нашим восприятием/ощущением. Цвет может быть назван физическим как член одной группы, и психическим (ощущение) как член другой группы, но это один и тот же неизменный и внутренне нейтральный элемент, который фигурирует в этих двух контекстах:

Итак, великая пропасть между физическим исследованием и психологическим существует только для обычного стереотипного мышления. Цвет есть физический объект, если мы обращаем, например, внимание на зависимость его от освещающего его источника света (других цветов, теплоты, пространства и т.д.). Но если мы обращаем внимание на зависимость его от сетчатки <…>, перед нами психологический объект, ощущение. Различно в этих двух случаях не содержание, а направление исследования. (Мах 2005: 60)

Таким образом, материальные объекты и Я растворяются в элементах/ощущениях, которые сложнейшим образом переплетены. Что касается материальных объектов:

Вещь, тело, материя — ничто помимо связи их элементов, цветов, тонов и т.д., помимо так называемых признаков. (Мах 2005: 53)

И судьба нашего Я схожа:

Первичны не Я, а элементы (ощущения). <…> Я образуется из элементов. Что значит: «Я ощущаю зеленое»? Это значит, что элемент «зеленое» является в известном комплексе с другими элементами (ощущениями, воспоминаниями). Когда я перестаю ощущать зеленое, когда я умираю, то элементы перестают являться в прежнем обычном для них обществе. Этим все сказано. Перестала существовать идеальная, цельная с точки зрения экономии мышления, но не реальная единица. (Мах 2005: 64–65)

Для Маха мир является не чем иным, как «густой массой [элементов], которая в некоторых местах (нашем Я) гуще, чем в других» (Мах 2005: 60). Нейтральные элементы (лишь малую долю которых составляют ощущения) и их связи являются основой реальности. Мы проводим границы между определенными группами элементов, которые связаны друг с другом любопытным образом, потому что это отвечает нашим целям — целям науки и повседневности. Мы все еще можем вести разговоры о материальных вещах и о себе; это экономно. Но, строго говоря, «вещь и Я суть временные фикции одинакового рода» (Мах 2003: 47).

Основу взглядов Маха на нейтральный монизм можно найти в ряде эссе и глав из его книг, первоначально опубликованных в 1886, 1894 и 1905 годах. Размеры этих книг значительно увеличивались по мере переизданий. Некоторые важные статьи по нейтральному монизму так и не были переведены на английский.

Уильям Джеймс

Уильям Джеймс (1842–1910) называл изложенную им в книге 1912 года точку зрения «радикальным эмпиризмом», который затем лег в основу нейтрального монизма. Его критика реляционной точки зрения на опыт, согласно которой Я направляет акты на объект, была моделью, на основе которой Рассел позже представил свой анализ опыта. Джеймс представляет этот аргумент как атаку на определенную концепцию сознания. Он находит ее в неокантианской и в ранней аналитической традициях. Сегодня же мы можем найти ее в таких полярных философских системах, как экзистенциализм и натурализм. Речь идет о представлении о сознании как о просвечивающей, прозрачной, неуловимой среде или некоем вместилище, где возникают объекты сознания. Объекты, находящиеся в этом смысле «в» сознании, просто даны нам в представлениях. Но само сознание, которое делает возможным представление объекта, ускользает от нашего взгляда. Эту тонкость в понимании сознания и пытается устранить Джеймс:

Я думаю, что раз «сознание» испарилось до состояния неопределенности, то это значит, что оно скоро совершенно исчезнет. Оно не обозначает какой-либо сущности и не принадлежит к числу первых принципов. Приверженцы его ловят эхо, глухой гул, остающийся после исчезающей «души» в атмосфере философии. (Джеймс 1997б: 359)

Джеймс предлагает решительно порвать с этим призрачным понятием и обойтись тем, что осталось — тем, что раньше было объектом акта сознания. Он называет это «чистым опытом». До всякой дальнейшей классификации чистый опыт, согласно Джеймсу, нейтрален — он ни психичен, ни физичен:

Я называю «чистым» опытом то, что во всякое время является текущей областью настоящего. В нем пока заключаются лишь виртуальные или потенциальные возможности стать субъектом или объектом. Пока что он является просто, неопределенной реальностью или существованием, простым это. (Джеймс 1997б: 367)

Сознание и материя, познающий и познаваемое, мысль и вещь, представление и представляемое интерпретируются как результат различных функциональных агрегаций чистого опыта (см. James 1905: 64).

В перцептивном знании воспринимающий и воспринимаемое сплавляются или сливаются (Джеймс использует оба термина): одна частица чистого опыта — это и воспринимаемая вещь, и восприятие этой вещи. Разница заключается только в том, как эта частичка чистого опыта соотносится с другими его частями:

Бумага, которую мы видим, и само видение бумаги — это лишь два наименования для одного неделимого факта, который, будучи правильно назван, является данным, феноменом или опытом. Бумага находится в сознании, а сознание «обволакивает» бумагу, потому что бумага и сознание — это лишь два имени, которые затем даются одному переживанию, когда, взятые в их отношении к миру, частью которого они являются, их связи прослеживаются в разных направлениях. Непосредственное знание, то есть знание интуитивное, есть совпадение между ментальным содержанием и объектом. (James 1895: 110).

Понятийное знание сложнее. В простейшем случае понятийного представления мы имеем дело с двумя частями действительного опыта одного и того же субъекта, с несомненными признаками того, что между ними имел место опыт соединительный, переходный. (Джеймс 1997а: 378)

Первый фрагмент чистого опыта есть мысль — мышление о нем и содержание мышления — например, мысль о Мемориальном зале Гарварда, как в знаменитом примере Джеймса (см. Джеймс 1997а: 379 и далее). И, в простейшем случае, второй частью чистого опыта является вещь — Мемориальный зал, — о которой думали, а также восприятие Мемориального зала. Эта мысль привела нас в Мемориальный зал, и теперь мы стоим перед ним и видим его. Именно эта функция руководства (о деталях которой Джеймс может много чего рассказать) и составляет интенциональность мысли, составляющей тот факт, что мысль была мыслью об определенной вещи. Как только мысль привела человека в Зал,

Перцепт здесь не только удостоверяет понятие и доказывает, что последнее действительно выполняет функцию знания о том, что перцепт истинен, но наличие перцепта как замыкающего звена промежуточного [опыта] создает эту функцию. Что бы ни замыкало эту цепь, оно является — поскольку теперь оно удостоверяет себя, — тем, что «подразумевалось» в понятии. (Джеймс 1997а: 381. — Перев. измен.).

Джеймс реконструирует идею представления таким образом, чтобы избежать подозрительных отсылок к психическим силам и внутренней интенциональности. В этом он видит знаковое достижение своего радикального эмпиризма:

Первостепенное значение этого типа знания для человеческой жизни связано с тем, что та часть опыта, которая знает о другой, может служить представителем последней, причем не в каком-то почти сверхъестественном «гносеологическом», а в определенном практическом смысле замещать ее в различных то физических, то духовных операциях, приводя к свойственным ей связям и последствиям. (Джеймс 1997а: 381)

Не всякий понятийный опыт порождает знание. Если процесс руководства [leading] не начался или если он не приводит к опыту завершения, то не появляется ничего, что могла бы «знать» первая часть опыта. В этом случае представление становится пустым или ложным.

Эссе, в которых Джеймс формулирует свой радикальный эмпиризм, относятся к числу наиболее влиятельных и читаемых текстов о нейтральном монизме. Вероятно, справедливо будет сказать, что Джеймс сделал Рассела сторонником нейтрального монизма. И его влияние на нейтральных монистов среди американских неореалистов колоссально. Основным источником взглядов Джеймса на нейтральный монизм является сборник 1912 года.

Бертран Рассел

После ряда критических столкновений с нейтральным монизмом (см., в частности, Russell 1914a,b), Рассел в 1919 году его принял и оставался его приверженцем до конца своей долгой жизни: «Я не заметил серьезных изменений в своих взглядах с момента принятия нейтрального монизма», — вот что он говорит в интервью 1964 года (Eames 1969: 108). Но вопрос о том, следует ли рассматривать нейтральный монизм Рассела как единую теорию или как серию взаимосвязанных, но существенно отличающихся друг от друга теорий, а также вопрос о том, какие из них следует считать версиями нейтрального монизма, был предметом многих споров (см. Wishon 2015; Bostock 2012; Stace 1946). Работы Рассела 1919 и 1921 гг. обычно считаются ранними версиями его нейтрального монизма. Позже (Russell 1927a,1927b) он формулирует зрелую версию этой доктрины. В своих более поздних работах (Рассел 2000, Russell 1956а) он больше не использует термин «нейтральный монизм». Но сами взгляды, по-видимому, не меняются.

Логическое конструирование и нейтральный монизм

В нейтральном монизме Рассел видит теорию, которая воплощает дух «высшей максимы научного философствования» (Russell 1914c: 155) особенно выдающимся образом.

Познаваемые сущности — это те, которые мы знаем прямо или косвенно; неизвестные сущности мы познаем только на основе вывода из известных сущностей. Максима Рассела призывает нас открывать сложные структуры известных сущностей, которые могут играть ту роль, которую, как предполагалось, будут играть сущности, полученные путем логического вывода. При замене этих сложных структур — конструкций — выведенными сущностями все продолжает работать как прежде. Суть этой сложной процедуры эпистемическая: теперь мы больше не обременены необходимостью делать рискованное умозаключение к выведенной сущности, и риск ошибки уменьшается. Рассел остается агностиком относительно существования целевых сущностей конструкции. Они не отождествляются и не устраняются соответствующей конструкцией. И никакие утверждения о супервентности, эмерджентности, конституции или обосновании не подразумеваются.

Нейтральный монизм держится на том заманчивом обещании, что такие конструкции могут быть найдены для всех выводимых сущностей физики, психологии и здравого смысла. Все эти массивы знаний сохраняются, но при куда менее высоких эпистемологических затратах. Именно эти соображения побуждают Рассела принять нейтральный монизм: это идеально согласуется с его старой идеей логического конструирования. Дополнительным преимуществом замены физических и психических сущностей конструкциями нейтральных сущностей является элегантное решение психофизической проблемы.

Логическое конструирование — это процесс открытия, а не подстановки: логически построить x из y — значит обнаружить, что y, когда он обладает определенным типом структуры, может играть роль x. Расселовские построения точки в пространстве, мгновения во времени, стола и убеждения могут проиллюстрировать эту процедуру. (i) Матрешка — хорошая модель построения точки в пространстве, которую использует Рассел (вслед за Уайтхедом). Грубо говоря, мы берем «класс всех тех объектов, которые, можно сказать, содержат точку» (Russell 1914a: 117) и заменяем этот класс вложенных (nested) объектов (структура y) точками в пространстве (x). (ii) Данные в опыте мгновения во времени (x) конструируются благодаря тому, что единицы опыта человека, каждая из которых имеет протяженность во времени, накладываются друг на друга таким образом, что сходятся в одном мгновении. Это

группа событий, принадлежащих к его опыту и обладающих следующими двумя свойствами: (1) любые два события накладываются друг на друга; (2) ни одно событие вне группы не накладывается на принадлежащее к этой группе. (Russell 1927b: 288)

(iii) Вместо того, чтобы полагать стол является причиной наших ощущений стола, Рассел предлагает (опять же в первом приближении) рассматривать стол как «совокупность всех тех частностей, которые можно назвать “аспектами” стола, видимых с разных точек зрения» (Russell 1921: 98). (iv) Логическая конструкция, замещающая убеждения, состоит из следующих трех компонентов:

(а) мы имеем пропозицию, состоящую из взаимосвязанных образов и, возможно, частично из ощущений; (б) мы испытываем чувство согласия, которое, по-видимому, является сложным ощущением, требующим анализа; (в) мы имеем отношение, фактически существующее между согласием и пропозицией, которое выражается утверждением, что искомая пропозиция есть то, с чем соглашаются. (Russell 1921: 251)

Как показывают эти примеры, не существует единого метода конструирования, единого типа структуры, пригодного для различных проектов логического построения. Природа x (цели построения) и y (строительные материалы) направляет поиск структур, которые будут работать в данном случае.

Познаваемые нейтральные сущности

Первоначальный набор познаваемых сущностей, с помощью которых Рассел предлагает осуществить этот грандиозный проект логического конструирования, кажется пугающе малым и удивительно не-нейтральным. Он состоит из ощущений и образов — они играют важную роль в его ранних работах (Russell 1919, 1921), — и восприятий (перцептов) — они выступают на первый план в дальнейшем (Russell 1927a, 1927b; Рассел 2000). Все остальное — электроны, яблоки, галактики, Я и т.д. — суть результат логического построения.

Для сущности быть нейтральной означает «не обладать ни прочностью и материальной неразрушимостью, ни тем отношением к объектам, которое, как предполагается, свойственно сознанию» (Russell 1921: 36; ср. 124). Рассел никогда не предполагал, что ощущения материальны (в этом смысле). То, что ощущения являются психическими (в этом смысле) — что они состоят из психического акта восприятия, направленного на не-психический объект, — было, однако, центральным для его прежних взглядов, которые затем изменились:

Раньше я полагал, что мой собственный анализ открыл мне различие между шумом [объектом] и моим слышанием шума [актом восприятия], но теперь я убежден, что он никогда не открывал мне ничего подобного. (Russell 1918b: 255)

Все, что Рассел теперь находит в интроспекции ощущений, — это единичный предмет, «который равным образом может быть назван шумом или слышанием шума» (Russell 1918b: 255). Переходя к примеру с цветом, он пишет, что

ощущение, испытываемое нами при виде цветного пятна, и является этим пятном цвета... Пятно цвета и наше ощущение, когда мы видим его, тождественны. (Russell 1921: 142–143)

А поскольку звуки и цветные пятна не интенциональны — они ни на что не направлены, они просто существуют — ощущения не психичны. Это указывает на нейтральность ощущений.

Больше нейтральных сущностей: реализм

Внимание Рассела к ощущениям, образам и восприятиям объясняет, почему нейтральный монизм Рассела часто отвергается как форма феноменализма. Но в предыдущем разделе мы видели, как Рассел доказывал их не-психическую природу. Более того, такая критика упускает из виду, что Рассел работал с значительно расширенным набором ресурсов для логического конструирования. Он допускает расширение области познаваемого путем ряда осторожных умозаключений‹4› . Вначале он утверждает, что «все наши восприятия состоят из невоспринимаемых элементов» (Russell 1927a: 282); во-вторых, существуют ощущения, образы и восприятия, которые не являются нашими собственными; в-третьих, и это самое важное, мы можем сделать вывод о существовании огромного числа сущностей, которые «не являются частью какого-либо опыта» (Russell 1921: 25) . Таким образом, Рассел приходит к точке зрения, что «мир чрезмерно полон событий» (Russell 1927a: 258)‹5›, лишь исчезающе малое число из которых составляют его собственный опыт.

Наши собственные восприятия, образы и ощущения‹6› занимают привилегированное место в этой системе сущностей — они являются «наиболее несомненными в нашем знании о мире» (Russell 1927b: 139). Это знание имеет «более глубокий качественный характер» (Russell 1927a: 389); оно раскрывает внутренний характер этих сущностей. Но наше знание «физического мира [мира, построенного из сущностей вне моего опыта] абсолютно абстрактно: мы знаем определенные логические характеристики его структуры, но ничего не знаем о его внутренней природе» (Russell 1927b: 306-307).

Для Рассела все эти разные сущности являются нейтральными (в смысле позиции Ни то, ни другое); он принимает их за события‹7› , то есть за «нечто, занимающее небольшое конечное количество пространства-времени» (Russell 1927b: 287). Шум и пятно цвета, рассмотренные выше, являются типичными примерами событий. Расселовское событие является абсолютным в смысле К.Д. Брода: «оно само не должно быть состоянием инвариантности или изменения качеств или отношений какой-либо вещи» (Broad 1959: 739; см. также Maxwell 1978: 385–386 о чистых событиях). Согласно Расселу, физика учит, что события «лишь происходят и не происходят “с” материей или “с” чем-либо еще» (Russell 1927b: 289). Это означает, что мы не должны считать психические события (или любые другие) «состоящими из движений частиц материи» (Russell 1927b: 292), ибо «материя в движении... не является событием, как мы его понимаем» (Russell 1927b: 296).

Универсум нейтрального монизма Рассела — это совокупность (абсолютных) событий — колоссальное скопление накладывающийся друг на друга мелких событий, которые, учитывая их недолговечность, постоянно сменяются новыми событиями. Эта масса постоянно меняющихся событий образует всевозможные сложные динамические паттерны. Мы еще не открыли законов, управляющих этими событиями и формирующих эти сложные паттерны. Но у нас есть физика, которая описывает поведение определенных групп законосообразных событий, называемых материей. И у нас есть психология, которая описывает набор разнообразных закономерностей, которые обнаруживаются в очень специфических областях этой совокупности событий — а именно в тех областях, которые заполнены частицами материи, называемыми мозгом.

Некоторые другие ранние представители нейтрального монизма

Есть, конечно, множество других философов, претендующий на место в списке нейтральных монистов. В немецкоязычном мире это Рихард Авенариус (1843–1896), который поддерживал отношения с Махом, и Йозеф Петцольд (1862–1929), который опирался на идеи Авенариуса. Основные идеи Авенариуса о нейтральном монизме содержатся в следующих его работах: Авенариус 1907/1908, 1909, 2003. Соответствующие работы Петцольдта относятся к 1900, 1904 и 1906 (Петцольд 2019) гг. В англоязычном мире нейтральный монизм развивался в рамках движения американского неореализма. Ральф Бартон Перри (1876–1957) —ученик и друг Джеймса — является наиболее примечательным представителем этой группы нейтральных монистов. Его работа 1912 года является основным источником его взглядов на нейтральный монизм. И Эдвин Холт (1873–1946), который разработал амбициозную программу нейтрального монизма в работах 1912 и 1914 гг.

Современные версии нейтрального монизма

Информация как первичная реальность

Предвосхищая сегодняшнее возрождение интереса к нейтральному монизму на несколько десятилетий, Кеннет Сэйр (1929–) изложил свои основные идеи о нейтральном монизме в 1970-х годах. В отличие от большой тройки, Сэйр находит нейтральное основание своей системы не в опыте, а в платоновской сфере чистой информации, где информация понимается в строгом теоретико-информатическом смысле. Его тезис не следует принимать за бесспорное утверждение, что психические и физические процессы могут быть описаны в терминах теории информации. Сэйр выдвигает онтологическое утверждение об изначальной природе реальности — исходная реальность состоит из состояний информации:

Если проект... окажется успешным, то будет показано не только то, что понятие информации является базой для анализа как физического, так и психического, но и что состояния информации... существовали ранее состояний сознания. Поскольку информация в этом смысле предшествует сознанию, но и включена во все состояния сознания, из этого следует, что информация предшествует им и в онтологическом смысле… Успех настоящего проекта, таким образом, покажет, что онтология информационных состояний подходит для объяснения феноменов сознания, в отличие от онтологии физических событий. [И Сэйр добавляет:] Разумно предположить, что онтология информации точно так же выступает основанием и для физических наук… (Sayre 1976: 16)

Выбрав онтологию информационных состояний в качестве своего «нейтрального материала», Сэйр элегантно обходит эту проблему. Но если нейтральность информационных состояний можно считать само собой разумеющейся, то вопрос об отношении этой абстрактной «материи» к конкретному миру физических и психических сущностей становится все более острым.

Главная работа Сэйра о нейтральном монизме относится к 1976 году. Совсем недавно Дэвид Чалмерс исследовал идею информационной онтологии (см. Чалмерс 2013). И связанные с ней идеи о том, что первичная реальность является чисто структурной (Ladyman and Ross 2007; Floridi 2008, 2009), т.е. вычислительным процессом (Fredkin 2003; Lloyd 2006), или сугубо математической (Тегмарк 2016), являются предметом оживленной дискуссии.

Реалистичный эмпиризм: обновление классического нейтрального монизма

В своей недавней книге The Realistic Empiricism of Mach, James, and Russell. Neutral Monism Reconceived (2014) Эрик Бэнкс дает критический анализ большой тройки нейтральных монистов и представляет собственное развитие этого учения.

Ядро взглядов Бэнкса, относящееся к нейтральному монизму, сводится к следующему:

отдельные события являются нейтральными, а не психическими и не физическими. Нейтральные события формируют «физические» системы и расширения и «психические» ощущения в сознании через различные функциональные отношения. (Banks 2014: 203)

Это отлично согласуется с традиционной версией нейтрального монизма, особенно с событийной философией, которую отстаивал Рассел после 1927 года. Но Бэнкс помещает эту идею в более широкие метафизические рамки. Получившаяся теория весьма оригинальна.

На первом этапе Бэнкс объясняет, как эта основная идея вписывается в более широкую апостериорную физикалистскую картину. Физикализм, согласно Бэнксу, лучше всего рассматривать как представление о том, что психическое супервентно на физическом. Стандартный физикализм рассматривает вопрос о том, как психические свойства и отношения зависят от физических. Но стандартный физикализм не дает точного описания природы сущностей, которые воплощают эти свойства и отношения. Подойдет любой набор сущностей, пока сохраняются супервентные отношения между физическими и психическими свойствами. Расширенный физикализм, в отличие от стандартного, как раз дает определение природы сущностей, которые являются носителями искомых свойств и отношений:

В расширенном физикализме... воплощение всех физических свойств — это индивидуальные частицы событий, находящиеся друг с другом в причинно-функциональных отношениях (Banks 2014: 147).

Именно так нейтральные события вписываются в расширенную физикалистскую картину, которую описывает Бэнкс.

На втором этапе Бэнкс дает нам описание событий. События имеют внутренние признаки, или конкретные качества, и ими индивидуализируются. Ни одно из этих качеств не является психическими; но опыт знакомит нас с некоторыми из этих качеств (см. Banks 2014: 6). Эти качества суть способы, какими в событиях проявляются некоторые силы (см. Banks 2014: 6). Примерами такого рода сил (или энергий) являются электромагнетизм, гравитация и ядерная энергия, а также, что наиболее актуально в данном контексте, нейронная энергия — внутренние энергии в нейронах (см. Banks 2014: 149, 203). Проявляясь качественно на уровне отдельного нейрона, эта энергия может вылиться в электрический разряд; но проявляясь на уровне сложного события мозга — события, которое «неким образом “состоит” из нейронов, стреляющих в каком-то кластере» (Banks 2014: 147), — эта же самая нейронная энергия может создать событие, которое является ощущением синего. Это закрывает кажущуюся пропасть между переживанием синего цвета и запуском пучка нейронов, как только становится понятно, что качество «синий» и отдельные электрические разряды — это просто различные и взаимоисключающие проявления одних и тех же природных сил, которые мы ошибочно считаем принадлежащими к совершенно разным категориям событий. (Banks 2014: 164)

Несмотря на привлекательность этой точки зрения, ее едва ли можно рассматривать как нейтральный монизм событий. В чем состоит нейтральность этих событий — ощущения синего и нейронного возбуждения? Более того, оказывается, что события (нейтральные или нет) больше не играют фундаментальной онтологической роли. На их месте мы находим силы/энергии, которые порождают события.

Бэнкс решает эту вторую проблему напрямую. Силы тождественны своим символическим проявлениям, тождественны событиям, которые заключаются в индивидуальных качествах, в которых эти силы проявляют себя‹8› (см. Banks 2014: 149).

Нейронная энергия тождественна событию, сводящемуся к электрическим разрядам групп нейронов; эта же энергия равна событию ощущения синего. Но, и это центральный момент точки зрения Бэнкса, электрические разряды не идентичны ощущению синего. Бэнкс ясно видит вопрос, который здесь встает:

как может быть так, что силы идентичны каждой манифестации своих токенов и даже идентичны в качестве сил, распределенных по различным событиям, манифестирующим токены, но различные манифестации токенов не идентичны друг другу? (Banks 2014: 149)

Этот узел распутать нелегко. Возможно, если мы обратимся к относительно тождеству, то найдем ответ.

Предполагая, что фундаментальность событий доказана, мы все же сталкиваемся с вопросом, в каком смысле они считаются нейтральными. Сравните событие зрительного восприятия синего пятна и событие возбуждения всех сконфигурированных нейронов в области мозга, отвечающей за восприятие синего пятна. (Banks 2014: 164) 

На наивное мнение, что первое событие психическое, а второе — физическое, Бэнкс отвечает следующим образом:

Феномен ощущения просто занимает свое место как определенный тип физического события наряду с другими в природе. Психические явления как отдельная категория просто перестают существовать, оставаясь лишь в статусе условного способа описания явлений. (Banks 2014: 164)

Монизм, выраженный в этом ответе, невозможно разумным образом оспорить, но вопрос о нейтральности остается в силе.

Сознание и материя: сугубо концептуальное различие

За неимением лучшего названия Джон Хейл представляет свой взгляд на отношения сознания и тела как форму нейтрального монизма. Однако он возражает против того, чтобы его называли материалистом,

потому что [материализм] содержит намек на асимметрию в отождествлении психических качеств с материальными качествами: психическое вытесняется материальным. (Heil 2013: 242)

Он также не относит себя к идеалистам. И у него есть систематические и глубокие основания для отказа от дуализма, который присущ различным версиям нередукционистского материализма. Нейтральный монизм в его версии характеризуется следующим образом:

Нейтральный монизм подразумевает отрицание разрыва между психическим и материальным, который необходимо преодолеть. Психофизическое различие, как утверждают Спиноза и Дональд Дэвидсон, является только понятийным, а не реальным различием, различием, не существующим в реальности. (Heil 2013: 242)

Этот взгляд лучше проиллюстрировать примером. Возьмем известное утверждение о том, что боль — это стимуляция нервных волокон группы С‹9› . Согласно Хейлу, это говорит о том, что предикат «стимуляция волокон группы С» и предикат «боль» относятся к одним и тем же вещам: все вещи, которые могут быть описаны как стимуляция волокон группы С, также корректно могут быть названы болью. Но — и это ключевое утверждение, в которое мы здесь не будем вдаваться — это не означает ни того, что существует свойство быть «стимуляцией нервных волокон группы С» и свойство быть «болью», ни того, что эти два свойства неким любопытным образом связаны друг с другом, например, при помощи тождества, редукции, осуществления и т.д. Это означает, что существует комплексный объект, гарантирующий истинность обоих этих утверждения. Характер частей этого объекта, а также их запутанные взаимоотношения — это реальность, которая корректно описывается как стимуляция волокон группы С и как боль.

Эта часть подхода Хейла, похоже, согласуется с духом традиционного нейтрального монизма. Можно вспомнить емкое описание, которое Рассел дал своему проекту: «В этом эссе я хочу переформулировать отношения сознания и мозга в терминах, не подразумевающих существования ни того, ни другого» (Russell 1956a: 145). Это легко можно истолковать как отрицание разрыва между психическими и физическими свойствами. И комплексные объекты Хейла, которые служат гарантами истинности психических и физических описаний, можно рассматривать как аналог расселовских групп (логических конструкций) событий, которые могут  быть корректно описаны в физических и психических терминах. Это создает значительную параллель между этими двумя воззрениями.

Но есть еще одна часть нейтрального монизма — та, которую принимает большинство нейтральных монистов, — которую Хейл отвергает. Когда он излагает «глубинную историю» (термин Хейла) природы комплексных объектов (гарантов истинности утверждений о волокнах группы С, боли и т.д.), он обращается к фундаментальной физике:

Я считаю, что это эмпирический вопрос — вопрос для науки, для фундаментальной физики, — что такое субстанции и на что они похожи, как они существуют. (Heil 2013: 201–202)

Таким образом, основные составляющие мира — субстанции и свойства, — которые описывает Хейл, являются, в лучшем смысле этого слова, физическими. Здесь нейтральный монист (который придерживается взгляда Ни то, ни другое) расходится с Хейлом. «Глубинная история» нейтрального мониста состоит в том, что фундаментальные сущности — будь то события, биты информации, субстанции, свойства и т.д. — не являются физическими (или психическими). То есть они не являются тем, что открывается средствами фундаментальной физики (или психологии).

Комплексные элементарные сущности

В своей недавней книге Сознание и космос (Mind and Cosmos 2012) Томас Нагель утверждает, что «весомость доказательств свидетельствует в пользу той или иной формы нейтрального монизма по сравнению с традиционными альтернативами материализма, идеализма и дуализма» (Nagel 2012: 5). 

Позаимствовав концепцию у Тома Соррелла (которого Нагель цитирует), он говорит, что эти элементарные составляющие Вселенной являются «трансфизическими и транспсихическими» (Nagel 2012: 57). Это прекрасно отражает соответствующий смысл нейтральности. Утверждение о том, что все элементарные составляющие должны быть одного вида, — за счет чего мы и распознаем монизм, — подтверждается соображением, что любая элементарная составляющая может быть частью психофизических существ наподобие нас. Следовательно, каждая базовая составляющая должна быть такой, с помощью которой мы сможем объяснить известные нам физические и психические признаки.

Все, что было сказано до этого момента, подтверждает мнение, что Нагель отстаивает нейтральный монизм. Но то, что Нагель говорит дальше, кажется, противоречит этой простой картине.

Он пишет:

Обратите внимание, что описание базовых составляющих изменилось с «трансфизического и транспсихического» на «физическое и психическое» — то есть произошел переход от позиции Ни то, ни другое к позиции И то, и другое. И Нагель прекрасно понимает, что это не одно и то же. В ранее вышедшей статье, в которой он рассматривает нейтральный монизм, он пишет:

эта точка зрения подразумевает, что фундаментальные составляющие мира, из которых все состоит, не являются ни физическими, ни психическими, а являются чем-то более фундаментальным. Эта позиция не эквивалентна панпсихизму. Панпсихизм — это, по сути, последовательный дуализм. А речь идет о последовательном монизме. (Nagel 2002: 231)

Есть ли способ преодолеть это кажущееся противоречие и представить эти две точки зрения как части единого целого? В личном общении профессор Нагель предложил следующее объяснение:

фундаментальные элементы не были бы ни просто физическими, ни просто психическими, но чем-то, что было бы с необходимостью и физическим, и психическим (или протопсихическим); но поскольку эта необходимая связь не может непосредственно существовать между физическим и психическим, как мы их себе представляем, это потребовало бы, чтобы реальность этих фундаментальных составляющих заключалась в чем-то более элементарном и базовом, что объясняло бы их физическую и (прото)психическую природу.

Итоговая картина такова. Описанные на самом фундаментальном уровне составляющие мира обладают свойствами, которые не являются ни психическими, ни физическими. Эти нейтральные свойства каждой фундаментальной сущности порождают физические и психические (или протопсихические) свойства.

Основополагающая роль, которую играют нейтральные свойства (в позиции Ни то, ни другое), предполагает, что такой взгляд является формой нейтрального монизма. Эта интерпретация может быть далее подкреплена утверждением, что нейтральные свойства основывают другие свойства элементарных сущностей, и что эти основанные свойства «не прибавляют ничего к бытию».

Можно возразить против такой нейтрально-монистической интерпретации позиции Нагеля, настаивая на том, что элементарные сущности, наделенные психическими и физическими свойствами, не могут считаться нейтральными, учитывая позицию Ни то, ни другое в отношении нейтральности‹10› . Мы можем назвать это панпсихизмом лишь на том основании, что каждая фундаментальная сущность имеет психические признаки. Назвать это двухаспектной теорией можно лишь принимая тот факт, что каждая фундаментальная сущность имеет физические и психические признаки. И если нейтральность понимается в смысле И то, и другое, то тот же факт указывает на то, что мы имеем дело с нейтральным монизмом. Но если следовать классическому нейтральном монизму, понимая нейтральность в смысле Ни то, ни другое, и если следовать ему в предположении, что свойства психического и физического являются свойствами, которыми могут обладать только группы элементарных сущностей, а не по отдельности, то вполне целесообразно отрицать, что точка зрения Нагеля является версией нейтрального монизма. Возможно, в таком случае ее лучше всего считать разновидностью двухаспектной теории сознания или дуализма свойств, если отличать аспекты от свойств (см. раздел 8.3 ниже).

Монизм Рассела

В поисках решения психофизической проблемы можно увлечься мыслью о том, что мы знаем о материи меньше, чем мы обычно полагаем. Все, что мы знаем (или можем знать), — это диспозиционные свойства материи‹11› . В сочетании с пониманием того, что диспозиции нуждаются в категориальных основаниях, мы обнаруживаем, что наши представления о материи радикально неполны. В дополнение ко всем диспозициональным свойствам, о которых говорит физика, материя должна обладать внутренними категориальными свойствами. Поскольку природа этих внутренних свойств неизвестна, напрашивается следующая авантюрная мысль. Возможно, эти свойства играют двойственную роль: помимо обоснования диспозициональных свойств материи, они также служат основанием нашего сознательного опыта.

Такого рода соображения могут привести к монизму Рассела, согласно которому

материя обладает внутренними свойствами, которые одновременно образуют сознание и служат категориальными основаниями для диспозициональных свойств, описанных физикой. (Alter and Nagasawa 2015: 1)

Основными составляющими мира расселовского монизма являются фундаментальные сущности физики (а не иллюзорные события расселовского мира). Но самыми фундаментальными свойствами этих фундаментальных сущностей являются не физические, но внутренние свойства, в силу которых они обладают этими физическими свойствами. И те же самые внутренние свойства, если их соответствующим образом организовать, порождают сознательный опыт.

Существует множество версий монизма Рассела. Различия в них обусловлены, в частности, различными взглядами на отношения между внутренними свойствами с одной стороны, и психическими и физическими свойствами с другой. Но главное разногласие касается природы внутренних свойств. Они считаются физическими (Montero 2015; Pereboom 2015), психическими (Bolender 2001), психическими и физическими (Strawson 2015, 2016) или нейтральными (Coleman 2014). Соответственно, существуют физикалистские, идеалистические (менталистские) и нейтрально-монистические версии монизма Рассела. Точный характер этих разногласий трудно определить, учитывая количество различных понятий психического и физического, которые фигурируют в этих дискуссиях.

Наиболее известной версией расселовского монизма является панпротопсихизм — философия, которую многие годы развивал Чалмерс (Чалмерс 2013; Chalmers 2015). В стандартной форме этой теории постулируемые внутренние свойства не являются ни эмпирическими (они являются протопсихическими), ни физическими (они лишены структурно-диспозициональной природы физических свойств). Это делает их нейтральными (в смысле Ни то, ни другое). Но эта чисто негативная характеристика внутренних свойств вызывает значительный дискомфорт. Одна из версий этой теории — панквалицизм — решает эту проблему наиболее удовлетворительным образом, порождая при этом новые проблемы.

Красное, зеленое, сладкое, круглое и т.д. — простейшие качества ощущений, данные нам в опыте и рассматриваемые именно как таковые, — рассматриваются здесь как внутренние свойства фундаментальных физических сущностей (ср. Chalmers 2015: 272). Осознание красного — то есть свойство феноменального красного — является психическим, но сама краснота — нет. Также (такого рода) красное не является физическим, структурным свойством. Таким образом, панквалицизм обеспечил себе нейтральное основание, с которым мы хорошо знакомы.

Панквалицизм и сегодня имеет сторонников — Чалмерс упоминает программу нейтрального монизма Сэма Коулмена (Coleman 2014). Он смело предполагает, что

версии самой этой точки зрения были популярны среди нейтральных монистов начала XX века, включая Уильяма Джеймса, Эрнста Маха и Бертрана Рассела. (Chalmers 2015: 271)

Можно задаться вопросом, как то обстоятельство, что электрон является красным, может служить основанием для его отрицательного заряда. И можно согласиться с Чалмерсом, что качества, какими бы сложными они ни были, не могут служить основой феноменальных свойств нашего опыта. Поскольку «воплощения качеств никогда не требуют осознания качеств» (Chalmers 2015: 273). Наконец, можно согласиться с мнением Уилфрида Селларса (Sellars 1963: 35) о том, что нет смысла думать, что фундаментальные физические сущности могут быть простейшими ощущениями, такими как краснота.

Разбор расселианского монизма показал, что

(i) в настоящее время разрабатываются новые версии нейтрального монизма, которые относительно мало заимствуют идеи классического учения;

(ii) но даже наиболее развитые версии расселианского нейтрального монизма сталкиваются со значительными проблемами.

Аргументы в пользу нейтрального монизма

Аргументы в пользу нейтрального монизма лучше всего представить, перечислив его достоинства. 

Экономия

Мы уже приводили доводы Рассела в пользу онтологической экономии (см. раздел 4.3.1 выше). Нейтральный монизм в высокой мере обладает этой теоретической добродетелью. «Огромное упрощение» (Russell 1959: 252), которое она дает, было наиболее привлекательным в этой философии. Дух нейтрального монизма Маха также антиметафизичен:

для нас важна только связь наблюденного, данного нам, а все гипотетическое, метафизическое, праздное должно быть изгнано из науки, то приходят к моему взгляду. (Мах 2005: 67)

Первыми в списке «метафизических сущностей» (Мах 2003: 51), которые должны быть устранены, являются «“непознаваемая” вещь и в такой же мере “неподдающееся исследованию” Я» (Мах 2003: 46). И Джеймс соглашается: «Сознание, как оно обычно понимается, не существует, так же как и Материя» (Иаков 1905: 63).

Психофизическая проблема

Мах, Джеймс и Рассел согласны в том, что нейтральный монизм решает проблему соотношения сознания и тела. Расселовская концепция опыта (перцептивного сознания) может служить иллюстрацией этого положения. Рассел часто указывал на чудо или тайну, присутствующие в классических описаниях восприятия (1927b: 147, 154; 1927a: 275, 400). В конце чисто физического ряда причин таинственным образом возникает нечто совершенно иного рода: опыт (скажем, ощущение красного). Это трудная проблема сознания. Нейтральный монист решает эту проблему, утверждая, что «мы не можем сказать, что материя является причиной наших ощущений» (Russell 1927b: 290). Мах соглашается: «Не тела вызывают ощущения» (Мах 2005: 68). Предполагать иное — значит полагаться на «чудовищную идею воспользоваться атомами для объяснения психических процессов» (Мах 2005: 261). Материя/тела — это, в конце концов, не что иное, как совокупность нейтральных сущностей, то есть расселианских событий или махианских элементов. Таким образом, причинно-следственная связь между сознанием и телом сводится к причинным отношениям между событиями или элементами. И, насколько нам известно, событие/элемент, вызывающий ощущение, может сильно походить на вызываемое им ощущение. Это восполняет кажущийся разрыв между «материальным процессом» и следующим из него опытом, и из восприятия устраняется всякая тайна.

Перцептивное доказательство для физики

Анализ материи (Russell 1927a) многими считается наиболее важным текстом по нейтральному монизму. В первой главе этой книги, под названием «Природа проблемы», говорится следующее:

мир физики на первый взгляд настолько отличается от мира восприятия, что трудно понять, как одно может предоставить доказательство для другого; более того, сама физика и физиология, по-видимому, дают основание предполагать, что восприятие не может дать точной информации о внешнем мире и тем самым ослабить основания, на которых эти дисциплины построены… Поэтому мы должны найти такое толкование физики, которое отводило бы должное место восприятию; в противном случае мы не имеем права обращаться к эмпирическим доказательствам. (Russell 1927a: 6–7; см. также Рассел 2000: Часть III, гл. IV)

Предыдущие замечания о психофизической проблеме в целом и о проблеме перцептивного опыта в частности содержат ядро решения, предложенного Расселом. Нейтральный монизм обещает решить эту проблему — проблему, которую Рассел считал трудной и в значительной степени незамеченной (см. Рассел 2000: 176), — «преодолев пропасть между физикой (как ее обычно интерпретируют) и восприятием» (Russell 1927a: 7).

Знание о внешнем мире

Мах и Джеймс понимают нейтральный монизм как особенно радикальную форму достижения перцептивного контакта с миром. Его можно истолковать как предельный случай наивного реализма, согласно которому отношение между субъектом и объектом его восприятия становится отношением тождества. В восприятии «субъект и объект сливаются» (James 1905: 57). Единичная реальность — скажем, красное пятно, когда мы видим помидор — это составная часть двух групп нейтральных сущностей: группы воспринимающей и группы воспринимаемой (помидор). Сознание и его объект становятся единым целым. По словам Джеймса:

единая часть опыта, взятая в определенном контексте, играет роль познающего, душевного состояния, «сознания», тогда как в другом контексте та же единая часть опыта будет играть роль познанной вещи, объективного «содержания». Одним словом, в одном сочетании она фигурирует как мысль, в другом — как вещь. (Джеймс 1997б: 362)

Многие считают это эпистемическое завоевание самой важной заслугой нейтрального монизма.

Но Рассел здесь не соглашается. Существуют хорошо известные проблемы, связанные с концепциями восприятия как формы прямого контакта с миром. Среди них есть проблемы, возникающие из-за того, что объект может представать в виде различных и несовместимых явлений для различных наблюдателей. Некоторые нейтральные монисты приходят к выводу, что «природа — это кипящий хаос противоречий» (Holt 1914: 276). Но Рассел отвергает мнение, будто в восприятии «субъект и объект сливаются». Вместо этого он локализует красное пятно, которое мы видим, когда видим помидор, в мозге, и отличает его от помидора (от группы событий, образующих помидор). Вот почему он может утверждать, что «знает о том, что происходит в мозгу, именно то, что наивный реализм думает, что он знает о том, что происходит во внешнем мире» (Russell 1927b: 138). Это решает проблему несовместимости явлений: совместимость восстанавливается, поскольку мы изымаем конфликтующие признаки из физического объекта и переносим в мозг воспринимающего. Но, совершая этот шаг, Рассел отказывается от наивного реализма Маха и Джеймса и ставит на его место версию репрезентативного реализма (репрезентационизма). Тем самым проблема познания внешнего мира возвращается в полном объеме‹12›

Единство науки

Мах исходит из предположения, что все науки образуют единое целое (см. Мах 2005: 70). Великая заслуга нейтрального монизма состоит в том, что он дает единый взгляд на любое научное исследование:

Я стремился лишь к одному: найти верную, ясную философскую точку зрения, которая осветила бы правильные пути в области как психофизиологии, так и физики, — пути, свободные от всякого метафизического тумана. (Мах 2005: 80–81)

Идея нейтрального монизма как связующего звена между различными науками присутствует и у Рассела. Он представляет нейтральный монизм как

попытку согласовать две различные тенденции, одну в психологии, другую в физике... а именно... материалистическую тенденцию психологии и антиматериалистическую тенденцию физики. (Russell 1921: 5–6)

Попробуем поискать здесь

По словам Джерри Фодора, «формула философской теории весьма часто оказывается следующей: Попробуем поискать здесь» (Fodor 1981: 31). Нынешнее возрождение интереса к нейтральному монизму, пожалуй, лучше всего рассматривать как часть общего движения в изучении всех возможных вариантов метафизики сознания —движения, мотивируемого ощущением, что традиционные взгляды зашли в тупик. В статье Дэвида Чалмерса «Панпсихизм и панпротопсихизм» (Chalmers 2015) дается яркое описание диалектики, которое подталкивает некоторых современных философов к исследованию малоизвестной территории нейтрального монизма.

Возражения против нейтрального монизма

Редукция и угроза устранения

Каждая версия редукционизма должна решать вопрос об онтологическом статусе редуцируемых им сущностей: сохраняются они или устраняются? Оба эти компонента присутствуют в традиционном нейтральном монизме. Он устраняет сознание и материю в их традиционном понимании. Нет ни «твердых устойчивых объектов, движущихся в пространстве», ни состояний со встроенной и первичной «привязкой к объектам» (Russell 1921: 124, 36). Но, с другой стороны, монизм предоставляет конструкции нейтральных сущностей, которые занимают место устраненных сущностей. В этой картине нет строгой границы между сохранением и устранением. По мере удаления двух этих ролей друг от друга — той, которую играет целевой объект, и той, которую играет замена в нейтральном монизме, — мы движемся от полюса сохранения к полюсу устранения. Успех этой стратегии можно оценить в каждом конкретном случае. Почти не существует возражений против нейтрального монизма, которые прорабатывают детали таких редукций. (См. критику Рассела Бродом, Broad 1925: 577–584). Этот факт, однако, связан скорее не с теоретическим превосходством монизма, сколько с редкостью исследований подобного рода редукции в литературе [по данной тематике]. Самая сильная критика нейтрального монизма не касается технических деталей, а направлена прямо на центральную идею этого учения — идею нейтральности.

Подозрение в ментализме

 Аргумент прост: ощущения (Мах), чистый опыт (Джеймс) и ощущения/восприятия (Рассел) — это парадигмы не-нейтральных психических сущностей. Поэтому в этих версиях нейтрального монизма нет ничего нейтрального. На первый взгляд, правдоподобность этого возражения не подлежит сомнению. Но в то же время ясно, что Мах, Джеймс и Рассел осознавали остроту проблемы и считали, что ответили на нее удовлетворительным образом. Они отвергают мнение, что ощущение или переживание включает в себя субъекта, направляющего акт — осознание, сознание, знание-знакомство — на объект. Избавившись от субъекта и акта, они остаются с тем, что было объектом, — например, с красным пятном. Далее предполагается, что в красных пятнах нет ничего психического. Все, что требуется для того, чтобы это красное пятно превратилось в ощущение красного, — это его правильное соотношение с другими сущностями того же вида. Нет легких способов разрешить этот спор, здесь требуется тщательная оценка каждого отдельного случая. Это возражение — «подозрение в ментализме» — было сформулировано разными группами философов, среди которых Ленин, Стэйс, Айер, Фейгль, Максвелл, Поппер, Стросон, Чалмерс, Тулли (Ленин 1984; Stace 1946; Ayer 1971; Feigl 1958: 426, 1975: 26–7; Maxwell 1976: 354; Popper & Eccles 1977: 199; Strawson 1994: 97; Чалмерс 2013; Tully 2003: 355, 369).

Проблема опыта

Второй тип возражений против нейтрального монизма гласит, что нейтральный монизм неспособен включить в себя опыт. Аргументация зиждется здесь на двух глубоких метафизических убеждениях. Во-первых, опыт не может быть сведен к чему-то не-опытному (или сконструирован из него); во-вторых, сильная эмерджентность (см. раздел 8.4) непознаваема. 

Гален Стросон использовал этот аргумент против всех форм традиционного материализма, а иногда и против нейтрального монизма (см. Strawson 1994: 46–54, 96–99; Strawson 2016).

Главное возражение Чалмерса против панквалицизма как формы нейтрального монизма (см. раздел 4.3.2) ведет к тому же выводу, несмотря на разность формулировок. Нет пути, ведущего от качеств, данных в опыте (но которые сами по себе не являются опытными), к самому опыту этих качеств. Наличие опыта — это вопрос наличия феноменальных качеств. Феноменальные качества подразумевают осознание качеств. Но «никакие конкретные воплощения качеств никогда не требуют осознания качеств» (Chalmers 2015: 273). Этот «разрыв между качеством и сознанием» (Chalmers 2015: 273) показывает, что никакая структура качеств не может укладываться в опыт‹13›

Но действительно ли ресурсы нейтрального монизма настолько ограничены, что в нем невозможно «произвести» сознание? Здесь полезно немного поразмышлять об изменяющихся представлениях Рассела об осознании. Прежде чем перейти к нейтральному монизму, Рассел защищал простой и крайне влиятельный в то время подход: осознавать x (скажем, чувственно данное красное) — значит просто иметь особое (простое и не поддающееся анализу) отношение к x — так называемое отношение знакомства. Мы видели, что Рассел отказался от этого подхода (см. раздел 4.3.2 выше). Но, возможно, в рамках нейтрального монизма можно реконструировать структурно похожее представление об осознании. Вместо простого (картезианского) субъекта, или «эго», теперь существует сложный пучок-Я (состоящий из нейтральных событий). Вместо простого двухместного отношения знакомства теперь существует сложное n-местное отношение, устанавливающееся между x (напр., красным пятном) и различными другими событиями, составляющими сложный пучок-Я, членом которого является красное пятно. И чтобы S (пучок) осознавал x (красное пятно), x просто должен иметь это особое n-местное отношение к x к другим элементам пучка, составляющим S. Общая основа двух подходов к осознанию одна и та же: Я, имеющее особое отношение к объекту. Это наводит на следующую мысль: если допустить, что прежнее учение Рассела об осознании действительно проливало некоторый свет на вопрос о том, каким образом опыт привходит в мир, то почему бы не признать, что новое (нейтральный монизм) учение об осознании делает то же самое. 

Это не означает, что нейтральный монизм может преодолеть проблему опыта. Оба подхода могут быть отвергнуты либо на том основании, что опыт фундаментален и неразложим, либо потому, что они неверно истолковывают природу опыта. И даже если исходный анализ Рассела будет принят, его нейтрально-монистическая реконструкция может быть отвергнута, поскольку предполагаемая аналогия несостоятельна. Таким образом, то, что мы имеем здесь, является не более чем предварительной гипотезой о том, как классический нейтральный монист и современный панквалицист могли бы мыслить трудную проблему включения опыта в систему нейтрального монизма. В той мере, в какой эта гипотеза успешна, она действительно поднимает вопрос, которого уже касался аргумент Стросона: является ли опыт, так понятый нейтральным монизмом, свойством, возникновение которого сомнительно (см. раздел 8.4 ниже)?

Ошибка

Нейтральный монизм Маха и Джеймса следует наивно-реалистической трактовке сенсорного опыта (см. раздел 6.4). Нереальный опыт — иллюзии, галлюцинации, сны и пр. — с трудом сочетается с наивным реализмом. Ведь сущности, необходимые для появления нереального опыта, — например, розовая крыса, которую «видит» пьяница, — не существуют.

Но традиционный нейтральный монизм предоставляет достаточно богатую онтологию для решения этой проблемы. Розовая форма, данная в опыте пьянице, существует: это часть чистого опыта (Джеймс), или элемент (Мах). В таком виде наивный реализм верен даже в отношении нереального опыта. Но розовая крыса, которую пьяница, как ему кажется, видит, не существует — розовое пятно, которое он видит, не является членом группы нейтральных элементов, составляющих крысу. С визуальным опытом пьяницы нет проблем. Ошибочным является его предположение, что то, что он видит, — это крыса. Рассел (не будучи наивным реалистом) формулирует этот момент наиболее лаконично: «На самом деле не бывает иллюзий чувств, бывают только ошибки в истолковании чувственных данных как знаков вещей, иных, чем они сами» (Рассел 2000: 152). Мах это формулирует следующим образом:

Когда мы рассматриваем элементы — красное, зеленое, теплое, холодное и т. д., как бы они ни назывались, и которые в их зависимостях от находимого вне суть физические элементы, а в их зависимостях от находимого внутри — психические, но несомненно в обоих случаях непосредственно данные и тождественные элементы, то при таком простом положении дела вопрос об иллюзии и действительности теряет свой смысл. Мы имеем тогда пред собой одновременно и вместе элементы реального мира и элементы нашего Я. Интересовать нас может еще только одно, — это функциональная зависимость. (Мах 2003: 44)

Нейтральный монизм и другие учения

Традиционный нейтральный монизм был охарактеризован как форма редукционизма или конструкционизма. В редукционистской версии нейтрального монизма психические и физические явления считаются тождественными группам нейтральных сущностей. Конструктивистская версия учения Рассела довольствуется утверждением, что существуют логические конструкции нейтральных сущностей, которые играют роль физических и психические сущностей; существуют ли также психические и физические сущности, как это ранее понималось, — вопрос, который конструкционист не рассматривает. Нейтральный монизм отличается от других версий редукционизма/конструктивизма тем, что настаивает на нейтральности основания. И его редуктивно-конструкционистский дух отличает его от некоторых версий нередукционистских теорий (о психическом), с которыми его иногда путают или отождествляют. Панпсихизм, феноменализм, эмерджентизм и двухаспектная теория сознания (иногда понимаемая как дуализм свойств) здесь выступают на первый план. И недавно многие философы утверждали, что нейтральный монизм — как в его традиционной форме, так и в его новой форме монизма Рассела — лучше всего интерпретировать как нестандартную версию физикализма.

Нейтральный монизм и панпсихизм

Панпсихизм утверждает, что каждая элементарная сущность — обычно понимаемая как физическая — также является сознанием. Физическая природа (если она имеет место) и психическая природа элементарных сущностей фундаментальны, т.е. их невозможно редуцировать (друг к другу или к чему-то еще). На первый взгляд панпсихизм и нейтральный монизм разительно отличаются. Нейтральный монизм сводит психические и физические явления к нейтральным, панпсихизм — нет. Нейтральный монизм утверждает, что исходная реальность нейтральна, панпсихизм — нет. Нейтральный монизм совместим с положением, что физические объекты (и их части) абсолютно не обладают «психикой», тогда как панпсихизм (что ясно из самого термина) говорит об обратном. Вот как все выглядит с точки зрения Ни то, ни другое на нейтральность. С точки зрения И то, и другое все уже не столь однозначно. Однако наиболее естественное прочтение точки зрения И то, и другое приведет не к панпсихизму — взгляду, согласно которому каждая элементарная физическая сущность имеет сознание, — а к двухаспектной теории — взгляду, согласно которому каждая элементарная сущность наделена как физическим, так и психическим аспектом. Это вызывает дополнительные вопросы о том, как различать панпсихистские и двухаспектные теории (вопросы чересчур специальные, чтобы их здесь рассматривать).

Хотя это определение нейтрального монизма разительно отличает его от панпсихизма, обсуждение существующих версий нейтрального монизма, как правило, предполагает иную перспективу. Якобы нейтральные элементарные сущности традиционного нейтрального монизма кажутся многим явно психическими (см. раздел 7.2 выше). Здесь не место оценивать точность этого представления. Но вряд ли можно сомневаться в том, что именно оно является источником широко распространенного предубеждения, что нейтральный монизм является вариантом панпсихизма или феноменализма.

Нейтральный монизм и феноменализм

Феноменализм позиционируется как учение о языке, о фактах и о вещах. Взятый в этом последнем смысле, феноменализм «сводит материальные объекты к ощущениям (sensa), то есть объясняет их как состоящие исключительно из ощущений или по большей части из их групп или паттернов» (Hirst 2006: 271). Мы могли бы использовать слова «чувственные данные», «ощущения», «перцепты», «переживания» и т.д. для перевода термина Херста «sensa». 

Правда, традиционный нейтральный монизм сформулирован в терминах ощущений (Мах), чистого опыта (Джеймс), ощущений и восприятия (Рассел). Но в том виде, в каком эти понятия используются нейтральными монистами, они предстают якобы очищенным от их привычных ментальных и психических коннотаций. В рамках нейтрального монизма предикаты «психический» и «физический» применяются исключительно к группам нейтральных сущностей. Называть определенный элемент — ощущение, восприятие, частицу чистого опыта — психическим или физическим — значит многое не договаривать: то есть говорить, что эта нейтральная сущность является составной частью группы элементов, которые, взятые в целом, являются психическими или физическими. Более того, нейтральный монизм не ограничивается теми сущностями, которые являются ощущениями и восприятиями — это особенно актуально для Маха и Рассела. Существование подавляющего большинства нейтральных сущностей выводится из минимального набора элементов — ощущений и восприятий. Эти гипотетические элементы находятся вне любого сознания (см., в частности, раздел 4.3.3 выше). Таковы сильные антифеноменалистские положения нейтрального монизма. Насколько успешно нейтральные монисты защищают эти положения — это, конечно, еще один затруднительный вопрос.

Как и в случае с опасением о панпсихизме, источник опасений о том, что нейтральный монизм может превратиться в феноменализм, находится не в определении нейтрального монизма, а в реальных предложенных версиях нейтрального монизма.

Нейтральный монизм и двухаспектная теория

Начало двухаспектной теории принято отсчитывать от «Этики» Спинозы (2020).

Каждый из нас может узнать нечто о собственном мозге в обоих этих аспектах — через интроспекцию и (научное) наблюдение. Но тезис данной теории имеет общий характер: все, что существует, должно быть понято как составленное из этой основополагающей реальности, которая обладает двумя аспектами.

Нейтральный монизм и двухаспектная теория опираются на один общий тезис: существует некая основополагающая реальность, которая не является ни психической, ни физической. Но на этом их сходства заканчиваются. Нейтральный монизм не согласуется с центральными категориями двухаспектной теории: психическими и физическими аспектами, или сторонами, или свойствами, которые характеризуют основополагающие сущности двухаспектной теории. Нейтральный монист принимает разграничение на психическое/физическое. Но оно проводится на уровне или в группах нейтральных сущностей. Сгруппированные таким образом, нейтральные сущности, составляющие ваш мозг, — это мысли и чувства; сгруппированные по-другому, они представляют собой атомы, нейроны и лобные доли. Считается ли данная группа взаимосвязанных нейтральных сущностей психической или физической, зависит от функциональной роли, которую эта группа играет (см. раздел 3). На этой картине психика и телесность являются свойствами комплексных структур нейтральных сущностей. Но сами сущности свободны от психических или физических аспектов/сторон/свойств. В этом и заключается их нейтральность.

Но если понимать нейтральность с точки зрения И то, и другое, аргумент в пользу отождествления нейтрального монизма с двухаспектной теорией усиливается. Многое зависит от нюансировки этой точки зрения. Ее не следует, например, рассматривать как отождествление психических и физических свойств, поскольку двухаспектная теория настаивает на том, что эти два аспекта фундаментальны и несводимы друг к другу. Другой вопрос касается взаимосвязи аспектов и свойств. Если аспекты понимаются как свойства, двухаспектная теория может просто превратиться в дуализм свойств (см., например, Van Gulick 2014). Теоретики двухаспектной теории здесь отступают, настаивая на том, что аспекты не являются свойствами (см. Skrbina 2014: 228–229). Но это может помешать примирению двухаспектной теории и нейтрального монизма, поскольку позиции И то, и другое, и Ни то, ни другое определяют нейтральность в терминах психических и физических свойств.

Ведутся оживленные дебаты о взаимосвязи между нейтральным монизмом и двухаспектной теорией (см., например, Velmans 2008; Skrbina 2014; см. также раздел 5.4). Решение вопроса о совместимости этих теорий до сих пор не достигнуто.

Нейтральный монизм и эмерджентность

Основная идея эмерджентности связана с тем, что сложные системы могут проявлять интересные новые свойства — свойства, которыми не обладают их части. Эта идея формулировалась по-разному. Следуя Чалмерсу, мы можем различать слабую и сильную эмерджентность. Слабо-эмерджентные явления попросту неожиданны с точки зрения нашего знания области, в которой они возникают. Сильно-эмерджентные явления не просто неожиданны; они не могут (даже в принципе) быть помыслены в области, в которой они возникают (см. Chalmers 2006: 244).

Слабая эмерджентность, без сомнения, будет широко распространенным явлением в мире нейтралього монизма. Это не составляет никакой проблемы. Но нейтральный монизм, понимаемый как форма редукционизма/конструктивизма, по-видимому, исключает сильную эмерджентность. Явления, которые не могут быть предсказаны в той области, в которой они возникают, не могут быть сведены к ней или логически выведены из нее. Существование сугубо эмерджентных свойств, следовательно, фальсифицировало бы нейтрально-монистический тезис о том, что все можно свести к или сконструировать из основополагающего нейтрального уровня в онтологии нейтрального монизма.

Противоположную точку зрения отстаивает Ландини, который утверждает, что (сильная) эмерджентность играет решающую роль в нейтральном монизме Рассела. Если фундаментальные переходные (transient) физические частицы (или события) не имеют феноменальных свойств (или квалиа), то такие свойства должны пониматься как сильно-эмерджентные признаки в рамках нейтрального монизма Рассела.

Квалиа никогда не возникают в переходных частицах. По мнению Рассела, квалиа возникают из ряда состояний мозга... цвета, тона, запахи, вкусы и текстуры являются эмерджентными свойствами серий состояний мозга… (Landini 2011: 302–305)

Но заметки Рассела об эмерджентности (Russell 1927b: 293–296) допускают иное прочтение. Когда его просят привести примеры событий, Рассел приводит следующий список:

увидеть вспышку молнии... услышать, как лопнула шина, или учуять запах тухлого яйца, или почувствовать холод лягушки... Определенные цвета и звуки и тому подобное — это события. (Russell 1927b: 287–88)

Все эти события являются перцепциями — единственными видами событий, которые мы можем знать без использования логического вывода. И, вслед за Ландини, все эти события имеют качественный характер. Когда Рассел говорит об эмерджентности, он имеет в виду связь между абстрактными математическими свойствами событий и их внутренними качественными характеристиками. Он утверждает, что последние эмерджентны по отношению к первым, потому что нет никакого логического пути, ведущего от абстрактных математических характеристик события к его внутренним качественным характеристикам. Это означает, что, если следовать программе нейтрального монизма и сосредоточиваться исключительно на абстрактных математических характеристиках событий, существование качественных характеристик определенных событий представляло бы собой (сильно-) эмерджентный факт. При помощи абстрактных или математических идей

невозможно... доказать, что существуют зрительные или слуховые события, и вообще события любого рода, которые нам известны из восприятия. (Russell 1927b: 295)

Но это не то, с чего начинает нейтральный монист (который следует за Расселом). Наши восприятия — это наши исходные данные, и они насквозь качественны. Существование качества — это не то, что мы выводим из уже известных фактов. Напротив, это первоначальная данность. Все другие события, в которые мы можем верить, чьи внутренние качества нам неизвестны, выводятся из этой основы качественно наполненных восприятий. Поэтому было бы ошибкой пытаться объяснить существование качественных характеристик (или квалиа) тем, что они [якобы] порождаются сложными состояниями мозга. Эти характеристики находятся здесь, в форме наших восприятий, в самой основе нейтрального монизма Рассела.

Нейтральный монизм и нестандартный физикализм

Раньше нейтральный монизм часто истолковывали как форму ментализма. Многие современные философы считают, что его следует мыслить как форму физикализма.

Даниэль Столяр (Stoljar 2001), Дерк Перебум (Pereboom 2011, 2015) и Барбара Монтеро (Montero 2015) интерпретировали монизм Рассела (см. раздел 5.5) как форму физикализма. Они утверждают, что категориальные свойства, лежащие в основе диспозициональных свойств, используемых в физических теориях, сами являются физическими свойствами, но иного рода. Как только область физического расширяется таким образом, попытка определить категориальные основания диспозициональных свойств как нейтральные свойства оказывается ошибочной. Идея истолкования категориальных оснований как нейтральных следует из чрезмерно узкого понимания физического.

В современной литературе также предпринимаются попытки интерпретировать классический нейтральный монизм как форму физикализма. Бэнкс (см. раздел 5.2) представляет свой нейтральный монизм (реалистический эмпиризм) прямым наследником классического учения (Banks 2014, viii). Но он также полагает, что его нейтральный монизм является «своего рода физикализмом» (Banks 2014: 7, 142). Подобно Расселу, он принимает онтологию событий и, следуя за Расселом, интерпретирует эти события как проявления основополагающих сил или энергий — электромагнетизма, гравитации и атомной энергии (Banks 2014: 149), а также нейронной энергии (Banks 2014: 142). Эти соображения приводят его к следующему соображению касательно природы расселовских (и его собственных) частиц событий (event particulars):

Расселовские нейтральные частицы событий настолько физикалистичны по своей природе, что, по-видимому, нет никаких оснований предполагать, что эти естественные качества в физике имеют что-либо общее с нашими ощущениями, которые являются качествами совершенно иного порядка. Типичным событием во вселенной Рассела было бы что-то вроде кванта излучения, исходящего от атома, имеющего мало или вообще ничего общего с событиями в нервной системе человека, происходящими на совершенно ином уровне сложности и размера. (Banks 2014: 156)

В комплексном подходе Бэнкса кроется гораздо больше. Но этого достаточно, чтобы передать физикалистский оттенок его интерпретации классического нейтрального монизма.

После тщательного изучения развития нейтрального монизма Рассела Донован Уишон приходит к выводу, что его окончательный вариант (разработанный в 1940-х годах и позже) «вполне правдоподобно может быть истолкован как версия “расселовского физикализма”» (Wishon 2015: 92). Среди прочего он обращает наше внимание на утверждение Рассела о том, что «я обнаруживаю у себя все более материалистические склонности в онтологии» (Russell 1946: 700). Кроме того, Уишон напоминает, что Рассел считал, что все события, включая психические, подчиняются законам физики. Следовательно, «психические события являются подгруппой физических событий, составляющих реальность» (Wishon 2015: 112). Согласно Уишону, это показывает, что психические события онтологически не отличаются от физических. От других физических событий их отличает только их особая эпистемическая доступность (Wishon 2015: 112). Таким образом, предполагает Уишон, окончательная версия расселовского нейтрального монизма фактически превращается в версию расселовского физикализма.

Мы уже отмечали (см. раздел 1), как интерпретация нейтральности Ландини (согласно позиции 3 Возможная составляющая) позволяет ему утверждать, что нейтральный монизм совместим с физикализмом. По его мнению, Рассел разделяет именно эту версию физикалистского нейтрального монизма. Соответственно, Рассел развивает проект «конструирования как [разума, так и материи] из упорядоченности физических событий, которые являются их этапами» (Landini 2011: 280). После подробного обсуждения (Landini 2011: 291–297) Ландини приходит к выводу, что переходные частицы (или события), из которых Рассел конструирует сознание и материю, «не имеют внутренне феноменального характера» (Landini 2011: 297). Это дает возможность рассматривать их как физические сущности с огромными перспективами. Их нейтральность состоит в том, что они выступают строительными блоками как психического, так и физического континуума (см. Landini 2011: 292).

Такие попытки объединить нейтральный монизм с физикализмом или переосмыслить нейтральный монизм в физикалистском ключе представляют собой серьезный вызов нейтральному монизму в его обычном понимании. В этих попытках отрицается центральный тезис, что фундаментальные строительные блоки мира нейтральны — не физичны и не психичны. Но не менее примечательно то, в какой степени эти версии физикализма отличаются от стандартных версий физикализма. Эти нестандартные версии физикализма согласны с нейтральным монизмом в том, что физика дает неполную картину мира. А их разногласия сводятся к спору о природе тех ресурсов, при помощи которых достраивается картина физики.

Заключительные замечания

Классические версии нейтрального монизма Маха, Джеймса и Рассела отражают эмпирическое воззрения их авторов. Они обращаются к опыту в поисках нейтральных сущностей. И это приводит нас к мысли, что их доктрины запятнаны ментализмом. Возможно, классики нейтрального монизма ошибались, устанавливая такую тесную связь между нейтральными сущностями и опытом. Также возможно, что мы чересчур поспешно отвергаем их попытки обнаружить нейтральное основание именно в этой области. Растущий интерес к истории аналитической философии, постепенное переоткрытие Рассела как метафизика и эпистемолога и выход новых работ, вроде исследований Эрика Бэнкса (Banks 2014), дают некоторую надежду на лучшее понимание классического нейтрального монизма.

Но судьба нейтрального монизма больше не связана исключительно с судьбой его классической версии. Нейтральный монизм как ветвь более широкого движения расселианского монизма (см. раздел 5.5 выше) представляется новой и многообещающей теоретической разработкой. Несмотря на упоминание Рассела, эти версии нейтрального монизма исследуют свежие идеи, которые дают надежду на новую жизнь для нейтрального монизма. Некоторые современные попытки возродить нейтральный монизм свободны от каких-либо связей с классическими версиями доктрины. Здесь на ум приходит недавнее обоснование нейтрального монизма Томасом Нагелем (см. раздел 5.4). А идея превращения абстрактных сущностей — информации, структур, вычислений, математической реальности — в нейтральную основу метафизической системы сегодня активно прорабатывается как философами, так и учеными (см. раздел 5.1).

До недавнего времени казалось, что нейтральный монизм (в его классической форме) был недолгим и незначительным второстепенным явлением на большой сцене метафизики. Несмотря на то, что три главных героя — Мах, Джеймс и Рассел — были важными мыслителями, чьи идеи оказали глубокое влияние на многие сферы современной мысли, их размышления о нейтральном монизме, казалось, пропали из поля зрения философов. Но нынешняя волна интереса к классическим версиям нейтрального монизма, а также активное развитие его альтернативных версий указывают на то, что нейтральный монизм может вновь стать живой философией в лоне продолжающихся исследований метафизики сознания.

Приложение «Редуцируя сознание и материю к нейтральным сущностям»

Один из способов свести сознание к материи состоит из двух этапов. Сначала проводится анализ понятий психического состояния в терминах функциональных ролей. Затем проводится отождествление психических состояний с теми физическими состояниями, которые эмпирически образом открыты как занимающие функциональные роли, упомянутые в первом шаге‹14› .

Классический нейтральный монизм можно рассматривать как часть схожего, но более амбициозного редуктивного проекта. Его цель состоит в том, чтобы свести сознание и материю к чему-то, что не является ни психическим, ни физическим. Три представителя классического нейтрального монизма понимают сознание и материю в функциональных терминах‹15› . Не субстанция, из которой нечто состоит, а функция, которую оно выполняет, определяет природу той или иной вещи. Пресловутое отрицание сознания Джеймсом (Джеймс 1997б) применимо только к сознанию, понимаемому как некое «исконное вещество или качество бытия». Но он «резко настаивает на его значении в качестве функции» (Джеймс 1997б: 360). Замечания Рассела об электронах отмечены тем же функционалистским духом, на этот раз касательно материи:

Мы знаем его [электрон] только как гипотетическую сущность, выполняющую определенные теоретические задачи. Что касается теоретической физики, то все, что

удовлетворяет таким задачам, может быть принято за электрон. Оно может быть простым или сложным; если оно сложное, оно может быть построено из любых компонентов, которые позволяют полученной структуре иметь необходимые свойства (Russell 1959: 22–23) .‹16›

Но размышление о психическом и физическом в терминах функций поднимает еще один вопрос о «материале»: некий материал должен функционировать присущим ему образом. Что же выполняет те функциональные роли, которые мы определяем при помощи психических и физических понятий? Нейтральные монисты полагают, что это группы нейтральных сущностей, надлежащим образом взаимосвязанных между собой. То есть такие группы нейтральных сущностей являются объектами, к которым применимы психические и физические понятия. Таким образом, нейтральные монисты стремятся провести функционалистскую редукцию психического и физического к нейтральному.

Предложение считать классиков нейтрального монизма функциональными редукционистами крайне спорно. Ни один из них не формулирует свой проект в подобных терминах. Но идеи, лежащие в основе этого вида редукции, фигурируют у каждого из них. Эта модель особенно хорошо согласуется с идеями Маха и Джеймса. И хотя она во многом отражает дух расселовской мысли, мы увидим (см. раздел 4.3.1), что некоторые аспекты расселовского метода логического построения не могут быть включены в ее рамки. Самое поразительное различие между конструктивизмом Рассела и представленной здесь моделью редукции заключается в следующем: хотя Рассел и выделяет — с помощью метода логического построения — сложные структуры нейтральных сущностей, играющих соответствующие психические и физические роли, он воздерживается от отождествления этих структур с психическими и физическими сущностями. Эти сущности могут существовать, а могут и не существовать. Он не занимает никакой позиции по этому вопросу. Все, что имеет значение для Рассела, — это то, что существует набор (логически сконструированных) сущностей, которые играют соответствующие психические и физические роли. Существуют ли на самом деле психические и физические сущности в традиционном понимании, мы не можем сказать.

Библиография

Библиография на русском языке

• Авенариус Р. Критика чистого опыта. Спб.: Издание И.В. Шестаковского и И.П. Федорова, 1907/1908.

• Авенариус Р. О предмете психологии. М.: Едиториал УРСС, 2003.

• Авенариус Р. Человеческое понятие о мире. М.: Звено, 1909.

• Джеймс У. Мир чистого опыта // Воля к вере. М.: Республика, 1997а. С. 373–393.

• Джеймс У. Существует ли сознание? // Воля к вере. М.: Республика, 1997б. С. 359–372.

• Карнап Р. Логическое построение мира // Erkenntnis (Познание). М.: Идея-Пресс: Издательский дом «Территория будущего», 2006. С. 75–94.

• Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии. М.: Политиздат, 1984

• Мах Э. Анализ ощущений и отношение физического к психическому. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2005.

• Мах Э. Познание и заблуждение. Очерки по психологии исследования. М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2003.

• Петцольд Й. Проблема мира с точки зрения позитивизма. М.: URSS, 2019.

• Рассел Б. Мистицизм и логика // Почему я не христианин. М.: Издательство политической литературы, 1987.

• Рассел Б. О пропозициях: что они собой значат и каким образом обозначают // Избранные труды. Новосибирск: Сиб. унив. изд-во, 2009. С. 223–256.

• Рассел Б. Философия логического атомизма. Томск: Водолей, 1999.

• Рассел Б. Человеческое познание: его сфера и границы. М.: ТЕРРА–Книжный клуб; Республика, 2000.

• Спиноза Б. Этика. М.: Юрайт, 2020.

• Тегмарк М. Наша математическая Вселенная. В поисках фундаментальной природы реальности. М.: Издательство «CORPUS», 2016.

• Чалмерс Д. Сознающий ум: В поисках фундаментальной теории. М : URSS, Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2013.

• Юм Д. Трактат о человеческой природе. Мн.: ООО "Попурри", 1998.

Библиография на английском языке

• Ahmed, Mafizuddin, 1989, Bertrand Russell’s Neutral Monism, New Delhi: Mittal Publications.

• Alter, Torin and Yujin Nagasawa (eds.), 2015, Consciousness in the Physical World. Perspectives on Russellian Monism, Oxford: Oxford University Press.

• Apostolova, Iva, 2004, “From Acquaintance to Neutral Monism: Russell’s Theory of Cognition 1910–1921”, The Bertrand Russell Society Quarterly, August (no. 123).

• Armstrong, David M., 1968, A Materialist Theory of the Mind, London: Routledge.

• Ayer, A.J., 1971, Russell and Moore. The Analytical Heritage, London: Macmillan.

• Backhaus, Wilf K., 1991, “Is Hume a Neutral Monist?”, Southwest Philosophy Review, 7(2): 1–15. doi:10.5840/swphilreview19917216

• Banks, Erik C., 2003, Ernst Mach’s World of Elements, Dordrecht: Kluwer.

• –––, 2014, The Realistic Empiricism of Mach, James, and Russell. Neutral Monism Reconsidered, Cambridge: Cambridge University Press.

• Bolender, John, 2001, “An Argument for Idealism”, Journal for Consciousness Studies 8(4): 37–61.

• Bostock, David, 2012, Russell’s Logical Atomism, Oxford: Oxford University Press.

• Broad, C.D., 1925, The Mind and Its Place in Nature, Reprinted: Paterson, N.J.: Littlefield, Adams & CO. 1960.

• –––, 1959, “A Reply to My Critics”, in The Philosophy of C.D. Broad, The Library of Living Philosophers Volume 10, Paul Arthur Schilpp (ed.), New York: Tudor Publishing Company, 709–831.

• Chalmers, D. 2006, “Strong and Weak Emergence”, in The Re-Emergence of Emergence, Philip Clayton and Paul Davies (eds.), Oxford: Oxford University Press, 244–254.

• –––, 2015, “Panpsychism and Panprotopsychism”, in Alter and Nagasawa 2015: 246–276.

• Coleman, Sam, 2014, “The Real Combination Problem: Panpsychism, Micro-Subjects, and Emergence”, Erkenntnis 79(1): 19–44. doi:10.1007/s10670-013-9431-x

• Eames, Elizabeth Ramsden, 1969, Bertrand Russell’s Theory of Knowledge, New York: Braziller.

• Feigl, Herbert, 1958, “The ‘Mental’ and the ‘Physical’”, Minnesota Studies in the Philosophy of Science, Volume II (Concepts, Theories, and the Mind-Body Problem): 370–498.

• –––, 1975, “Russell and Schlick. A Remarkable Agreement on a Monistic Solution of the Mind-Body Problem”, Erkenntnis, 9(1): 11–34.

• Flage, Daniel E., 1982, “Hume’s Dualism”, Noûs, 16(4): 527–542. doi:10.2307/2215205

• Floridi, Luciano, 2008, “A Defence of Informational Structural Realism”, Synthese 161(2): 219–253. doi:10.1007/s11229-007-9163-z

• –––, 2009, “Against Digital Ontology”, Synthese 168(1): 151–178. doi:10.1007/s11229-008-9334-6

• Fodor, Jerry, 1981, Representations: Philosophical Essays on the Foundations of Cognitive Science, Cambridge, MA: MIT Press.

• Fredkin, Edward, 2003, “An Introduction to Digital Philosophy”, International Journal of Theoretical Physics 42(2): 189–247.

• Globus, Gordon G., Grover Maxwell, and Irwin Savodnik, 1976, Consciousness and the Brain: A Scientific and Philosophical Inquiry, New York: Plenum Press.

• Godfrey-Smith, Peter, 2013, “Not Sufficiently Reassuring”, London Review of Books 35(2, 24 January 2013): 20–21.

• Hamilton, Andy, 1992, “Carnap’s Aufbau and the Legacy of Neutral Monism”, in Science and Subjectivity: The Vienna Circle and Twentieth Century Philosophy, David Bell and Wilhelm Vossenkuhl (eds.), Berlin: Akademie Verlag, 131–152.

• Heil, John, 2013, Philosophy of Mind. A Contemporary Introduction, 3rd edition, New York and London: Routledge.

• Hirst, R. J., 2006, “Phenomenalism”, in Donald M. Borchert (ed.), Encyclopedia of Philosophy(2nd edition, Vol. 7, pp. 271–277). Detroit: Macmillan Reference USA.

• Holman, Emmett, 2008, “Panpsychism, Physicalism, Neutral Monism and the Russellian Theory of Mind”, Journal of Consciousness Studies, 15(5): 48–67.

• Holt, Edwin B., 1912, “The Place of Illusory Experience in a Realistic World”, in The New Realism: Coöperative Studies in Philosophy, Edwin B. Holt, Walter T. Marvin, William Pepperell Montague, Ralph Barton Perry, Walter B. Pitkin, and Edward Gleason Spaulding (eds.), New York: The Macmillan Company, 303–373.

• –––, 1914, The Concept of Consciousness, London: George Allen & Company.

• James, William, 1895, “The Knowing of Things Together”, The Psychological Review, 2(2): 105–124. doi:10.1037/h0073221

• –––, 1905, “La Notion De Conscience”, Archives de Psychologie, V (17). Translated as “The Notion of Consciousness”, Journal of Consciousness Studies, 12(7), (2005): 55–64.

• –––, 1912, Essays in Radical Empiricism, Reprinted: Lincoln: University of Nebraska Press 1996.

• Ladyman, James and Don Ross, 2007, Everything Must Go: Metaphysics Naturalized, Oxford: Oxford University Press.

• Landini, Gregory, 2011, Russell, London and New York: Routledge.

• Lewis, David K., 1966, “An Argument for the Identity Theory”, The Journal of Philosophy, 63(1): 17–25. doi:10.2307/2024524

• –––, 1994, “Reduction of Mind”, in A Companion to the Philosophy of Mind, Samuel Guttenplan (ed.), Oxford: Blackwell, 197–209.

• Lockwood, Michael, 1981, “What Was Russell’s Neutral Monism?”, Midwest Studies in Philosophy, VI (The Foundations of Analytic Philosophy): 143–158. doi:10.1111/j.1475-4975.1981.tb00433.x

• Lloyd, Seth, 2006, Programming the Universe: From the Big Bang to Quantum Computers, London: Jonathan Cape.

• Mach, E. 1894, Populärwisschenschaftliche Vorlesungen, Reprint of the fifth edition of 1923, Vienna: Böhlau Verlag, 1923. Translated as Popular Scientific Lectures, La Salle: The Open Court Publishing Company, 1943.

• Martin, Charles B., 2008, The Mind in Nature, Oxford: Oxford University Press.

• Maxwell, Grover, 1976, “Scientific Results and the Mind-Brain Issue: Some Afterthoughts”, in Globus et al. 1976: 329–358. doi:10.1007/978-1-4684-2196-5_13

• –––, 1978, “Rigid Designators and Mind-Brain Identity”, in Perception and Cognition. Issues in the Foundations of Psychology (Minnesota Studies in the Philosophy of Science, Volume IX), Wade C. Savage (ed), Minneapolis: University of Minnesota Press, 365–405.

• Montero, Barbara Gail, 2015, “Russellian Physicalism”, in Alter and Nagasawa 2015: 209–223.

• Muirhead, J.H., 1924, Contemporary British Philosophy, London: Allen & Unwin.

• Nagel, Thomas, 2000, “The Psychophysical Nexus”, in New Essays on the A Priori, Paul Boghossian and Christopher Peacocke (eds.), Oxford: Clarendon Press. Revised and reprinted in Nagel 2002: 194–235.

• –––, 2002, Concealment and Exposure, Oxford: Oxford University Press.

• –––, 2012, Mind and Cosmos: Why the Materialist Neo-Darwinian Conception of Nature Is Almost Certainly False, Oxford: Oxford University Press.

• Pereboom, Derk, 2011, Consciousness and the Prospects of Physicalism, New York: Oxford University Press.

• –––, 2015, “Consciousness, Physicalism, and Absolutely Intrinsic Properties”, in Alter and Nagasawa 2015: 300–323.

• Perry, Ralph Barton, 1912, Present Philosophical Tendencies, Longmans, Green, and Co. Reprinted: New York: George Braziller, 1955.

• Persson, Ingmar, 1985, The Primacy of Perception: Towards a Neutral Monism, Lund: Library of Theoria (Gleerup).

• –––, 2006, “Consciousness as Existence as a Form of Neutral Monism”, Journal of Consciousness Studies, 13(7–8): 128–146.

• Petzoldt, Joseph, 1900, Einführung in die Philosophie der Reinen Erfahrung. Erster Band: Die Bestimmtheit der Seele, Leipzig: B.G. Teubner.

• –––, 1904, Einführung in die Philosophie der Reinen Erfahrung. Zweiter Band: Auf dem Wege zum Dauernden, Leipzig: B.G. Teubner.

• Popper, Karl R. and John C. Eccles, 1977, The Self and Its Brain, London: Routledge & Kegan Paul.

• Price, H.H., 1932, Perception, 2nd revised edition, London: Methuen, 1950.

• Rosenkrantz, Gary and Joshua Hoffman (eds.), 2011, Historical Dictionary of Metaphysics, Lanham, Toronto, and Plymouth: Scarecrow Press.

• Russell, Bertrand, 1914a, “On Scientific Method in Philosophy”, in Russell 1917: 97–124.

• –––, 1914b, “On the Nature of Acquaintance”, The Monist, 24: 1–16, 161–87, 435–53. Reprinted in Russell 1956c: 125–74.

• –––, 1914c, “On the Relation of Sense-Data to Physics”, Scientia, 16: 1–27. Reprinted in Russell 1917: 145–179.

• –––, 1918b, “On Sensations and Ideas”, in Russell 1986.

• –––, 1921, The Analysis of Mind, Reprinted: London: George Allen & Unwin, 1978.

• –––, 1924, “Logical Atomism”, in J.H. Muirhead (ed.), 1924. Reprinted in Russell 1956c: 321–343.

• –––, 1927a, The Analysis of Matter, London: George Allen & Unwin.

• –––, 1927b, An Outline of Philosophy, London: George Allen & Unwin.

• –––, 1931, The Scientific Outlook, 2nd edition, London: Unwin Books 1949.

• –––, 1946, “Reply to My Critics”, in Schilpp 1946: 679–741.

• –––, 1956a, “Mind and Matter”, in Russell 1956b.

• –––, 1956b, Portraits from Memory, London: Allen & Unwin.

• –––, 1956c, Logic and Knowledge. Essays 1901–1955, Edited by Robert C. Marsh, London: Allen & Unwin.

• –––, 1959, My Philosophical Development, London: George Allen and Unwin.

• –––, 1986, The Philosophy of Logical Atomism and Other Essays 1914–1918, Collected Papers Vol. 8, edited by J.G. Slater, London: George Allen & Unwin: 252–55.

• Sayre, Kenneth, 1976, Cybernetics and the Philosophy of Mind, Atlantic Highlands: Humanities Press.

• Schaffer, Jonathan, 2016, “Monism”, The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Spring 2016 edition), Edward N. Zalta (ed.), URL = <https://plato.stanford.edu/archives/spr2016/entries/monism/>.

• Schilpp, Paul Arthur, (ed.), 1946, The Philosophy of Bertrand Russell, The Library of Living Philosophers Volume 5, Evanston, Ill.: The Library of Living Philosophers, Inc.

• Sellars, Wilfrid, 1963, Science, Perception and Reality, New York: Humanities Press.

• Skrbina, David, 2005, Panpsychism in the West, Cambridge, MA: MIT Press.

• –––, 2014, “Dualism, Dual-Aspectism, and the Mind”, in Contemporary Dualism: A Defense, Lavazza and Robinson (eds.), New York and London: Routledge, 220–244.

• Спиноза Б. Этика. М.: Юрайт, 2020.

• Stace, W.T., 1946, “Russell’s Neutral Monism”, in Schilpp 1946: 351–384.

• Stoljar, Daniel, 2001, “Two Conceptions of the Physical”, Philosophy and Phenomenological Research 62(2): 253–281. doi:10.2307/2653699

• Strawson, Galen, 1994, Mental Reality, Cambridge, MA: MIT Press.

• –––, 2006, “Panpsychism? Reply to Commentators with a Celebration of Descartes”, in Galen Strawson (ed.), Consciousness and Its Place in Nature. Does Physicalism Entail Panpsychism?, Exeter: Imprint Academic, 184–280.

• –––, 2015, “Real Materialism”, in Alter and Nagasawa 2015: 161–208.

• –––, 2016, “Mind and Being. The Primacy of Panpsychism”, in Panpsychism: Contemporary Perspectives, Godehard Brüntrup and Ludwig Jaskolla (eds.), Oxford: Oxford University Press, 161–208.

• Tully, Robert E., 2003, “Russell’s Neutral Monism”, in Nicholas Griffin (ed.), The Cambridge Companion to Bertrand Russell, Cambridge: Cambridge University Press, 332–70.

• Unger, Peter, 1999, “The Mystery of the Physical and the Matter of Qualities: A Paper for Professor Schaffer”, Midwest Studies in Philosophy, 23 (New Directions in Philosophy): 75–99.

• Van Gulick, Robert, 2014, “Consciousness”, The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Spring 2014 edition), Edward N. Zalta (ed.), URL = <https://plato.stanford.edu/archives/spr2014/entries/consciousness/>.

• Velmans, Max, 2008, “Reflexive Monism”, Journal of Consciousness Studies, 15(2): 5–50.

• Wishon, Donovan, 2015, “Russell on Russellian Monism”, in Alter and Nagasawa 2015: 91–118.