теории

Поделиться статьей в социальных сетях:

в избранное

Томас Рид о памяти и тождестве личности

Ссылка на оригинал: Stanford Encyclopedia of Philosophy

Впервые опубликовано 18 марта 2009 года; содержательно переработано 8 ноября 2018 года.

У Томаса Рида была наивно-реалистическая теория памяти. Наряду со своей наивно-реалистической теорией восприятия он развил эту теорию в качестве альтернативы модели сознания, или ума (mind), которую он назвал «теорией идей». С точки зрения подобной теории, непосредственными объектами ментальных операций, вроде восприятия и памяти, являются ментальные состояния — идеи или впечатления. Эти ментальные состояния понимаются как представления, которые кодируют информацию о своих причинах. Сознание направлено к этим представлениям и считывает из них информацию о существующих вне сознания предметах. Рид, напротив, считает, что непосредственные объекты памяти и восприятия существуют вне пределов сознания. В случае восприятия сознание направлено на представление материальных объектов и их свойств; что касается воспоминания, то сознание направлено на прошлые события, участником которых или свидетелем был человек. Другими словами, с точки зрения Рида, когда мы что-то вспоминаем, мы не вызываем в памяти предыдущий опыт. В процессе воспоминания сознание не направлено ни на идею, пережитую ранее, ни на идею предыдущего опыта. Скорее, мы вспоминаем пережитые ранее события.

Рид интересуется понятием памяти не только из-за него самого, но и из-за его концептуальной связи с понятием тождества личности. Рид критикует локковскую теорию тождества личности за то, что из концептуальной связи между памятью и тождеством личности она выводит метафизическую гипотезу, ныне называемую «теорией памяти». Согласно этой теории, тождество личности заключается в памяти; для тождества личности метафизически необходимо и достаточно тождество памяти. Согласно Риду, если говорить метафизически, память не является ни необходимым, ни достаточным условием для тождества личности. Действительно, Рид считает, что невозможно объяснить тождество личности в каких-либо других понятиях, кроме его самого. Тождество личности неразложимо и не поддается анализу. Хотя память не является метафизической основой тождества личности, по мнению Рида, она обеспечивает доказательство тождества личности от первого лица. Я знаю, что присутствовал на моем выпускном, потому что помню, что я там был. Воспоминания не делают человека тождественным самому себе на протяжении времени. Скорее, воспоминания позволяют человеку узнать свое собственное прошлое, прямо и непосредственно.

 Критика модели памяти как кладовой

Рид возводит историю предмета своей критики вплоть до «древних философов», описывая их как считавших, что сознание — это сенсориум: хранилище прошлых идей и впечатлений (Essays, 280) [1]. С этой точки зрения восприятие, память и воображение — каузальные процессы, источниками которых служат исключительно физиологические события: впечатления в мозгу. Считается, что эти физиологические состояния имеют ментальные корреляты — ощущения, идеи чувств или чувственные впечатления, которые являются объектами восприятия, памяти и воображения. Эти идеи или впечатления являются представлениями в том смысле, что они сохраняют или ре-презентируют информацию из своих физиологических коррелятов. Согласно Риду, этот взгляд не признает различия между воображением и памятью — оба состоят в образном впечатлении, которое остается после того, как объект, который произвел впечатление на органы чувств, исчез. Единственное различие между ними заключается в верности образного впечатления его причине. Память состоит в сохранении образов, запечатленных в сознании от предыдущих переживаний, в то время как воображение состоит в конструировании образов, не дублируемых переживаниями.

Рид предлагает два критических аргумента по отношению к идеям «древних философов», как он их понимает. Во-первых, их теория противоречит одной из собственных методологических установок Рида, а именно той, что теория должна придерживаться ньютоновских regulae philosophandi, или правил философствования (Исследование, 93). Первое правило состоит в том, чтобы не устанавливать сугубо теоретических причин, и, по мнению Рида, второе правило запрещает устанавливать причины, недостаточные для объяснения рассматриваемого явления. Согласно Риду, нет никаких полученных путем наблюдения доказательств существования впечатлений в мозге — это всего лишь теоретические сущности (Essays, 281). Более того, даже если бы мы допускали теоретическое существование впечатлений, таких сущностей было бы недостаточно для объяснения воспоминаний.

Усвоив уроки Юма о причинности, Рид отрицает любые необходимые связи между впечатлениями и воспоминаниями, достаточные для того, чтобы рассматривать первое как причину второго. Рид также размышляет, может ли сходство обосновать такое причинное объяснение, но, усвоив уроки Беркли о сходстве, он отвергает тезис, что любые ментальные состояния могут походить на материальные состояния, такие как впечатления в мозгу. Второй аргумент Рида состоит в том, что даже если мы допустим, что впечатления остаются после того, как исчезли производящие впечатление на органы чувств объекты, отсюда следует, что мы должны продолжать воспринимать объекты, а не запоминать их, поскольку с точки зрения «древних философов» впечатления являются непосредственными причинами и объектами восприятия (Essays, 282).

Хотя предмет критики Рида имеет давнюю историю, его главная цель направлена, по его мнению, на его современный эквивалент. Под ним подразумевается представленная Локком теория, которая, с точки зрения Рида, была доведена Беркли и Юмом до неизбежных идеалистических и скептических следствий. Рид приводит отрывки из «Опыта о человеческом разумении» Локка, чтобы указать на вводящие в заблуждение метафоры, унаследованные Локком от древней теории — метафоры сознания как кладовой, с одной стороны, и идей и впечатлений как картин, с другой.

Как показывает этот отрывок, сам Локк признает, что представление о том, что сознание является своего рода хранилищем или кладовой, сугубо метафорично. Согласно собственной теории Локка, идеи и впечатления не могут нигде храниться. Локк придерживается мнения о том, что идеи сиюминутны и непостоянны и что тождество во времени требует непрерывного существования. Эти два тезиса вместе подразумевают, что нумерически тождественные идеи не могут сохраняться во времени. Тем не менее Рид критикует Локка за то, что тот не может освободиться от метафоры, когда утверждает, что в памяти «ум, так сказать, заново рисует их в себе». По какой модели сознание рисует идею заново?

Локк предлагает неметафорическое описание памяти, когда утверждает, что память состоит из двух восприятий: настоящего восприятия, с одной стороны, и убеждения в истинности этого настоящего восприятия, в том, что человек ранее что-то воспринимал, с другой. Поскольку Локк придерживается тезиса, что нумерически тождественные идеи не могут сохраняться во времени, убеждение должно быть убеждением в том, что у человека было восприятие, качественно сходное с настоящим, а не нумерически тождественное ему. Рид снова критикует этот подход как замкнутый на себе. Убеждение от первого лица в том, что нынешнее восприятие качественно сходно с восприятием, которое было у меня в прошлом, требует вспоминания этого предыдущего восприятия и его качества и характера. Как и прежде, теория Локка скорее предполагает, чем объясняет феномен памяти (Essays, 285).

Рид критикует рассказ Юма о памяти за повторение ошибок Локка. Он цитирует Юма, «Трактат о человеческой природе»:

Подобно Локку, Юм считает, что идеи не имеют протяженного существования. И поэтому, по мнению Рида, Юм не может утверждать, что нумерически тождественная идея может вновь появиться. Кроме того, теория Юма сталкивается с тем же самым возражением против самозамкнутости, что и теория Локка.

Рид критикует подход Юма к памяти и на других основаниях. Во-первых, Рид приписывает ему мнение о том, что мы обладаем способностью повторять идеи (хотя заметьте, что в процитированном отрывке Юм так не утверждает). По словам Рида, эта позиция несовместима с утверждением Юма о том, что впечатления являются действующими причинами идей. Вторая критика Рида более уместна; он утверждает, что различия в степенях силы и живости недостаточны для поддержания различий между восприятием, памятью и воображением. В интерпретации Рида Юм утверждает, что эти три способности различаются не по роду, а скорее по степени силы и живости идей, являющихся их объектами. Идеи с наибольшей степенью силы и живости являются восприятиями, идеи с меньшей степенью силы и живости — воспоминаниями, а идеи с наименьшей степенью силы и живости — воображением. Рид критикует эту таксономию на феноменологических основаниях. Некоторые восприятия менее сильны и живы, чем некоторые воспоминания, например, в случае погружения в воспоминания, а некоторые воспоминания менее сильны и живы, чем воображение, например, в случае погружения в мечты. Кроме того, увеличение степени силы и живости не превращает воспоминание или воображение в восприятие. Рид сравнивает удар головой о стену с легким прикосновением к ней. Последняя обладает гораздо меньшей силой и живостью, чем первая, но легкое прикосновение головы к стене не является ни воспоминанием, ни воображением (Essays, 289).

Рид допускает, что восприятие, воспоминания и воображение часто различаются по степени силы и живости, но, по его мнению, этого различия недостаточно для объяснения особого качества присутствия, представленного в восприятии, особого качества «прошлого существования» представленного в воспоминаниях, и особого качества вневременности, представленного в воображении (Исследование, 323). Хотя воспоминания могут быть слабыми или неясными, эти особенности не являются необходимыми для того, чтобы подобные состояния были воспоминаниями, и поэтому их нельзя использовать для выделения. Кроме того, идея в настоящем — какова бы ни была степень ее силы и живости — не может обосновывать суждения о событиях прошлого, потому что идеи в настоящем представляют события как настоящие.

Идеи в настоящем не содержат никакой информации, качественной или репрезентационной, которая могла бы служить основой для суждений о прошлых событиях. В результате никакое размышление о нынешних идеях и их качестве или характере не является достаточным для представления событий прошлого как прошлого.

Наивно-реалистическая теория памяти

Современные философы и ученые-когнитивисты признают, что память — это многообразное явление, и проводят некоторые небесполезные различия между разновидностями воспоминаний [2]. Например, Эндель Тулвинг различает эпизодическую, семантическую и процедурную память.

Различие, наиболее важное для вопросов, которые Рид, Локк и Юм поднимают в отношении памяти и тождества личности, лежит между семантической и эпизодической памятью. Анри Бергсон и Бертран Рассел выработали аналогичное различие, и различие Рассела между фактической (factual) и личной памятью согласуется с различием между семантической и эпизодической памятью. Семантические воспоминания должным образом сообщаются с использованием фактивного дополнения — придаточного относительного — после глаголов «помнить» или «вспомнить», как в предложении «Джейн помнит, что Наполеон был побежден при Ватерлоо». В частности, семантическое воспоминание не может быть описано в виде «S помнит/вспоминает [x] делающего f», как в «Джейн вспоминает свой десятый день рождения» или «Джон помнит, как упал с велосипеда». Таким образом могут быть переданы только эпизодические воспоминания. Сегодня никто не может сказать «Я помню, как Наполеон был разбит при Ватерлоо», хотя многие могут сделать правильное высказывание «Я помню, что Наполеон был разбит при Ватерлоо». С другой стороны, эпизодические воспоминания могут быть описаны тем же образом, что и семантические, потому что эпизодические воспоминания могут при определенных обстоятельствах обосновывать семантические. Вполне правомерно заявить «Я вспоминаю свой десятый день рождения», сообщая о эпизодическом воспоминании об этом событии, и заявить «Я помню, что у меня был десятый день рождения», сообщая о семантическом воспоминании, обоснование которого будет отсылать к предыдущему эпизодическому воспоминанию.

Дальнейшее отделение эпизодических воспоминаний от семантических лежит в условии осознания прошлого эпизодической памяти. Условие осознания прошлого было разработано и исследовано, среди прочих, Сидни Шумейкером (Shoemaker 1970). Проще говоря, у человека есть эпизодическое воспоминание о событии только в том случае, если он был участником или свидетелем события, о котором помнит. Условие осознания прошлого является необходимым, но недостаточным условием эпизодической памяти. Если у человека есть воспоминание о том, что он потерялся в магазине в детстве, но на самом деле он не потерялся в магазине в детстве, такое переживание не является эпизодическим воспоминанием. С другой стороны, каждый из нас был участником или свидетелем многих событий, о которых у нас нет эпизодических воспоминаний. Например, человек может не помнить свой третий день рождения и поэтому не иметь эпизодических воспоминаний о событии, свидетелем которого он, несомненно, был.

Рид больше всего интересуется эпизодической памятью. Хотя Рид не использует современную терминологию, его теория опирается как на различие между эпизодической и семантической памятью, так и на предыдущее условие осознания эпизодической памяти. Он ставит вопрос так:

Хотя Рид использует термин «знакомство» (acquintance), вещи, которые хранятся в памяти, являются ранее воспринятыми или пережитыми. Термин «знакомство» приобрел специальное значение, которого он не имел во времена Рида, поэтому лучше думать о Риде, что тот придерживается мнения, что память сохраняет контакт с событиями, ранее схваченными путем восприятия и тем самым познанными путем знакомства. Знакомство предполагает схватывание (apprehension), а предшествующие схватывания необходимы для сохранения знания.

Согласно Риду, эпизодическая память — это не текущее схватывание прошлого события и не текущее схватывание прошлого опыта. Эти теоретические варианты были исключены критикой, высказанной им в отношении Локка и Юма.

Он считает, что сообщения о эпизодических воспоминаниях истинны только в том случае, если сообщающий удовлетворяет этому условию, и что переживания, которые иначе кажутся эпизодическими воспоминаниями, но которые не соответствуют данному условию, не являются эпизодическими воспоминаниями (Essays, 264).

Рид не считает то, что мы называем «семантическими воспоминаниями», воспоминаниями в собственном смысле слова. Он отвергает их не потому, что они не отвечают условию осознания прошлого, а потому, что семантические воспоминания лучше классифицировать как убеждения или знания, а не воспоминания. Например, с его точки зрения, воспоминание человека о том, что Наполеон был побежден при Ватерлоо — это убеждение или знание, а не воспоминание. Он придерживается этого мнения, потому что ему необходимо провести различие между двумя видами убеждений, которое в противном случае были бы затемнено тем фактом, что каждый из них может являться семантическим воспоминанием. Это различие между убеждениями, которые играют роль в сохранении прошлого схватывания (и которые являются составляющими эпизодического воспоминания), и теми, которые не играют роли в сохранении прошлого схватывания (и которые, строго говоря, не являются воспоминаниями). Например, Джейн считает, что вчера вечером она ужинала с подругой. У Джейн есть эпизодическое воспоминание об этом событии, и, по словам Рида, ее убеждение в том, что «я обедала вчера вечером с подругой», играет роль в сохранении прошлого схватывания Джейн, которая обедала с подругой. С другой стороны, убеждение Джейн в том, что у нее был третий день рождения, не играет никакой роли в сохранении ее прошлых схватываний ее третьего дня рождения; у нее нет эпизодических воспоминаний о ее третьем дне рождения. Различие между этими двумя видами убеждений затемняется тем фактом, что каждый из них может быть выражен с помощью фактивного дополнения: «Джейн помнит, что вчера вечером она ужинала с подругой» и «Джейн помнит, что у нее был третий день рождения».

Согласно Риду, воспоминание состоит в соображении (conception) о прошлом событии и убеждении в том, что это произошло с человеком, который представляется во воспоминании участником или свидетелем (Essays, 228, 232, 254, 257).

Фолеску (Folescu 2018a) рассматривает вопрос о том, отличается ли памятное соображение от той разновидности соображения, которая присутствует в восприятии, сознании (consciousness) и других интенциональных ментальных состояниях, или же совпадает с ней. Убеждение, составляющее воспоминание, по мнению Рида, — это убеждение о том, что какое-то прошедшее событие имело место. В частности, это убеждение, что оно случилось со мной, где местоимение Я указывает на человека, который представлен в воспоминании как участник или свидетель события (Essays, 255, 262). Убеждение бывает о или в событии, потому что другая составляющая памяти — соображение — поддерживает событие, которое является объектом убеждения. По мнению Рида, объекты воспоминания — это события, представленные в прошлых схватываниях. Память хранит прошлые схватывания, связывая нас с событиями, первоначально данными в восприятии, — память сохраняет прошлые схватывания путем соображений и убеждений. В частности, объектами памяти являются не сами прошлые схватывания, а то, что дано в прошлых схватываниях, а именно первоначальное событие (Исследование, 112). Фолеску (Folescu 2018b) указывает на наличие рассогласования в теориях памяти и восприятия Рида. По Риду, мы помним события, которые были схвачены в прошлом восприятием. Однако Рид настаивает, что восприятие ограничено настоящим. Поскольку восприятие ограничено настоящим, мы не способны воспринимать события, имеющие длительность. Как же в таком случае мы можем помнить то, что неспособны воспринять?

Рид считает, что память — это не текущее схватывание события, уже данного в прошлом схватывании. Другими словами, мы не запоминаем события, заново схватывая их. Скорее, прошлое схватывание само сохраняется путем акта воспоминания схватываемого события. Память — это акт сохранения путем соображения и убеждения. Такое сохранение само по себе не образует дополнительное схватывание сверх того, которое уже сохранено. Действительно, согласно Риду, невозможно схватить в настоящем какие-либо события из прошлого; схватывание ограничивается восприятием налично существующих объектов или осознанием настоящих ментальных операций (Essays, 23, 253). Рид не отрицает, что память сама по себе является настоящим ментальным состоянием и что она предполагает прошлое схватывание. Он отрицает только то, что память — это текущее схватывание, а объект памяти — это прошлое схватывание (Essays, 253). Память сохраняет прошлое представление путем соображения события, которое было схвачено ранее, и убеждения в том, что это событие произошло со мной.

Рид считает, что память, как и восприятие, является непосредственной. Ни убеждение, ни соображение, составляющие память, не формируются на основе рассуждений или свидетельств. Память — это изначальная способность нашего строения, управляемая тем, что Рид называет «первыми принципами случайных истин». В случае с памятью руководящий принцип заключается в том, что «действительно произошло то, что я отчетливо помню» (Essays, 474). По мнению Рида, нормально функционирующий человек не делает и не должен делать вывод о прошлом событии как об эпизодическом воспоминании.

Но тогда это предшествующее неинференциальное отношение должно быть эпизодическим воспоминанием. Кроме того, если бы эпизодическая память включала в себя вывод о том, что событие произошло со мной, этот вывод был бы излишним, потому что, как утверждает Рид, такое убеждение уже является непосредственным, неинференциальным компонентом эпизодической памяти. В принципе, можно сделать вывод из убеждения и соображения, которые являются составными частями памяти, в виде дальнейшего убеждения в том, что событие произошло. Но если такое убеждение играет роль в сохранении прошлого схватывания, то оно излишне — такое убеждение, подчиненное условию осознания прошлого, уже заложено в эпизодической памяти. Если вера не играет роли в сохранении прошлого схватывания, то это семантическое воспоминание, которое, по мнению Рида, относится скорее к разновидностям убеждения или знания, чем памяти.

Различие между убеждениями, которые являются составляющими эпизодических воспоминаний, и убеждениями, которые основаны, но не являются составляющими на эпизодических воспоминаниях, позволяет Риду объяснить случаи, когда опыт воспоминания продолжает представлять событие как произошедшее, даже когда у человека, который, кажется, помнит событие, есть, по его мнению, более весомое основание полагать, что событие не произошло. Убеждение, которое является составной частью опыта, представляет событие как случившееся с человеком, который, как кажется, помнит его. Более того, убеждение будет продолжать представлять событие как случившееся с человеком даже при условиях, в которых у человека есть отдельное убеждение, не связанное с опытом воспоминания, в том, что этого события не было.

Это различие также позволяет Риду удовлетворить ограничение любой адекватной теории памяти: как она объясняет, почему память представляет события как имеющие особое свойство бытия в прошлом.

Если бы вера не была составной частью памяти, то только память связывала бы нас с ранее схваченным событием. Но сохранившееся схватывание есть схватывание события, которое было тогда представлено в этом схватывании как настоящее. «Прошлость» схваченного события не является частью содержания прошлого схватывания. Но поскольку убеждение в том, что это событие произошло со мной, заложено в самом воспоминании, воспоминание представляет не просто прошлые события, но прошлые события как имевшие место. Другими словами, убеждение, которое является частично конститутивным для эпизодического воспоминания, темпорализовано.

Можно задаться вопросом, подвергается ли теория памяти Рида той же критике, которую он выдвигает против Локка и Юма. Обращается ли Рид к метафоре хранилища, когда он утверждает, что воспоминание сохраняет прошлые схватывания? Рид критикует Локка и Юма за то, что они уходят от вопроса. И все же, когда Рид полагает, что память отчасти образована убеждением, разве он тем самым не предполагает феномен, подлежащий объяснению? Рид может избежать критики, которой подвержена теория идей, настаивая на том, что память — это не текущее схватывание, а скорее сохраненное прошлое схватывание. Его теория памяти является наивно-реалистической, потому что, согласно Риду, память не направлена на какие-либо существующие восприятия, идеи или впечатления — сохраненные или нет. Память также не направлена к каким-либо прошлым восприятиям, идеям или впечатлениям — хранящимся или нет. Память направлена на события, представленные в прошлых схватываниях.

Точно так же убеждение, составляющая часть памяти, не связано с какими-либо настоящими или прошлыми схватываниями. Если бы это было так, то теория Рида подверглась бы тому же возражению против самозамкнутости, которое он выдвигает против Локка и Юма.

Согласно теории памяти Рида, схватывание устанавливает прямое отношение к событию, которое сохраняется в памяти посредством актов соображения о событии и убеждения в том, что оно произошло с человеком, который его помнит. Это наивно-реалистическая теория памяти, потому что она отходит от модели, по которой память является нынешним схватыванием прошлого события или же нынешним схватыванием прошлого схватывания. С точки зрения наивного реалиста, память сохраняет прошлое схватывание события путем убеждения и соображения. Теория Рида отражает то, как память, как и восприятие, представляет мир, а не наши переживания мира.

Критика Локка по вопросу о тождестве личности

Рид, Локк и другие интересуются понятием эпизодической памяти не только ради него самого, но и из-за его концептуальной связи с понятием тождества личности. Если у Джо есть эпизодическое воспоминание о победе в Мировой серии, то Джо должен был существовать во время своей победы в Мировой серии.

В отличие от воспоминания Джо о том, что Наполеон был побежден при Ватерлоо, его память о победе в Мировой серии логически влечет за собой существование Джо в момент запоминания события. Другими словами, эпизодическая память логически достаточна для тождества личности: если S (эпизодически) помнит в момент tn событие в момент t1, то S существовал в момент t1. Кроме того, свидетельства о воспоминании часто воспринимаются как подтверждение prima facie заявлений о прошлой истории человека, который свидетельствует.

Основной аргумент Рида против теории тождества личности Локка состоит в том, что от этих трюизмов, касающихся концептуальных отношений и отношений подтверждения между понятиями памяти и тождества личности, Локк переходит к гипотезе, касающейся метафизических отношений между ними (Essays, 277). В этом Рид следует за влиятельной диссертацией Батлера «О тождестве личности», приложенной к его «Аналогии религии» в 1736 году.

Рид интерпретирует Локка как сторонника того, что сейчас называется теорией памяти в вопросе о тождестве личности (Essays, 277). Согласно этой теории, тождество личности заключается в памяти; тождество памяти метафизически необходимо и достаточно для тождества личности.

Если человек не может эпизодически вспомнить событие, то он не тождественен одному из лиц, которые были свидетелями или участниками этого события. В таком случае он будет иметь такое же отношение к этому событию, как и любой другой человек, для которого воспоминание о событии может подняться в лучшем случае до семантического уровня. Если он может эпизодически вспомнить событие, то его воспоминание или способность вспомнить это событие делает его тождественным человеку, представленному в этом воспоминании как участник или свидетель события.

Но между Ридом и Локком существует еще одна, более тонкая нить разногласий. Большая часть главы Локка «О тождестве и различии» посвящена установлению того, что Я не является субстанцией, материальной или нематериальной. Напротив, Рид считает, что Я — это простая, не поддающаяся анализу нематериальная субстанция, обладающая силами действия. Рид утверждает, что Локк не может доказать как тезис о том, что Я не является субстанцией, так и тезис о том, что Я остается тождественным с течением времени. В то время как критика Ридом теории памяти более известна, его критика утверждения Локка о том, что Я не является субстанцией, раскрывает два очень разных подхода к метафизике тождества. В то время как Локк утверждает, что условия тождества для различных видов вещей различны, в том числе и условия, при которых масса материи, животное и человек не являются одинаковыми, Рид считает, что тождество ограничено исключительно субстанциями, которые имеют непрерывное, продолжительное существование и которые не имеют частей. Другими словами, согласно Риду, строго говоря, единственное настоящее тождество — это тождество личности (Essays, 266–267). «Тождество… которое мы приписываем телам, естественным или искусственным, не является совершенным тождеством; это скорее то, что для удобства речи мы называем тождеством» (Essays, 266).

Рид начинает свою интерпретацию и критику теории Локка, отмечая, что Локк определяет термин «личность» как «разумное мыслящее существо, которое имеет разум и рефлексию…» (Локк, Опыт, Кн. II.xxvii.9). Рид дружелюбно относится к этой характеристике Я. Но, отмечает Рид, Локк, по-видимому, колеблется между понятием личности как «мыслящего существа» и понятием личности как того, что сохраняется через сознание и память. Рид перефразирует отрывок из «Опыта о человеческом разумении» Локка:

Отрывок из Локка отличается от пересказа у Рида:

Первый критический аргумент Рида состоит в следующем: определение Локка обязывает его считать, что человек является субъектом мысли. По мнению Рида, это подразумевает, что человек является мыслящей субстанцией. В то же время Локк, по-видимому, стоит на позиции анализа тождества личности в понятиях памяти или, как выразился бы Локк, сознания прошлого.

  Другими словами, логически и метафизически возможно, чтобы личность «была переведена от одного разумного существа к другому» или чтобы «два или двадцать разумных существ были одним и тем же человеком» (Essays, 276). Реакция Локка на эти тревоги, а также беспокойство по поводу периодов прерванного сознания, как во сне, подчеркивает критику Рида: «…во всех этих случаях… возникает сомнение, являемся ли мы тем же самым мыслящим существом, т.е. той же самой субстанцией, или нет. Но справедливо ли или не справедливо это сомнение, оно вообще не касается тождества личности. Потому что речь идет о том, что составляет одну и ту же личность, а не о том, мыслит ли в одной и той же личности всегда та же самая тождественная субстанция» (Локк, Опыт, Кн. II.xxvii.10). Критика Рида заключается не в том, что случаи переноса или расщепления несогласованны, хотя он думает, что это так. Скорее, его критика заключается в том, что возможность тождества личности без тождества мыслящего существа, допускаемая теорией памяти, несовместима с характеристикой Локка личности как «мыслящего существа». Учитывая, что Рид считает первоначальную характеристику правильной, он полагает, что она свидетельствует о самопротиворечивости теории памяти в вопросе о тождестве личности.

Вторая критика Рида является его самой известной и часто упоминается как случай храброго офицера:

Согласно этой теории памяти, тождество личности заключается в памяти; тождество памяти метафизически необходимо и достаточно для тождества личности. В рамках такого подхода, учитывая, что тождество памяти достаточно для тождества личности, если человек в момент времени tn помнит (эпизодически) событие, произошедшее в момент времени t1, то человек в момент времени tn тождественен человеку, который был свидетелем или агентом события в момент времени t1. Если храбрый офицер, только что взявший знамя врага, помнит, как его били в школе, то храбрый офицер тождественен мальчику, которого били. Точно так же, если генерал помнит, что взял вражеский флаг, то генерал тождественен храброму офицеру. Если генерал тождественен храброму офицеру, а храбрый офицер тождественен мальчику, то по транзитивности тождества генерал тождественен мальчику.

Однако в рамках такого подхода, учитывая, что тождество памяти достаточно для тождества личности, если человек в момент времени tn помнит (эпизодически) событие, произошедшее в момент времени t1, то человек в момент времени tn тождественен человеку, который был свидетелем или участником события в момент времени t1.

Третий критический аргумент Рида носит терминологический характер: он утверждает, что Локк путает сознание (consciousness) с памятью — в другом месте Рид также утверждает, что Локк путает сознание с рефлексией (Essays, 58). Согласно Риду, сознание и память — это разные явления. Первое направлено на нынешние ментальные акты и действия, в то время как вторая направлена на прошлые события, участником или свидетелем которых был человек. Если бы сознание могло распространяться на прошлые события, то память была бы избыточной (Essays, 277).

Согласно Риду, память не является ни необходимой, ни достаточной для тождества личности, метафизически говоря, несмотря на те концептуальные отношения и отношения подтверждения, которые память имеет к тождеству личности. Она не является необходимым условием, потому что каждый из нас был участником или свидетелем многих событий, которые мы сейчас не помним. «Возможно, у меня есть и другие веские доказательства того, что случилось со мной и чего я не помню: я знаю, кто меня заголял и кормил грудью, но я не помню этих событий» (Essays, 264). Она не является достаточным условием, поскольку, как показал Батлер, наличие эпизодической памяти о событии влечет за собой то, что оно существовало в момент запоминания события, но не воспоминание или способность вспомнить делают человека тождественным человеку, который был свидетелем или участника события. «Здесь можно заметить… что не мое воспоминание о каком-либо моем действии заставляет меня быть тем, кто это сделал. Это воспоминание дает мне уверенность, что я сделал это; но я мог бы сделать это, хотя и не помнил этого» (Essays, 265). Четвертый критический аргумент Рида состоит в том, что, хотя память концептуально и очевидно связана с тождеством личности, такие связи не влекут за собой прочной метафизической связи, которая позволила бы анализировать последнюю в терминах первой (Essays, 277).

Последний критический аргумент Рида состоит в том, что из теории памяти вытекает абсурдное высказывание о том, что тождество состоит в чем-то, что не имеет постоянного существования (Essays, 278). Рид и Локк сходятся во мнении, что память, сознание, мышление и другие ментальные операции не имеют продолжающегося существования. Они мимолетны и не непрерывны. Но они также согласны с тем, что тождество и в частности тождество личности требуют существования во времени. Как говорит Локк: «одна вещь не может иметь двух начал существования, а две вещи — одного начала» (Локк, Опыт, Кн. II.xxvii.1). Но эти следствия из теории в совокупности несовместимы с тезисом о том, что тождество личности заключается в памяти.

Теория тождества личности призвана объяснить, как человек остается тождественным самому себе во времени. При его анализе через мимолетные и непостоянные вещи — идеи, воспоминания, мысли — тождество редуцируется (сводится) к разнообразию, то есть оно элиминируется (устраняется).

Рид ставит Локка перед дилеммой: либо Я — это субстанция, и в таком случае оно остается тождественным с течением времени, либо Я — не субстанция, и в таком случае нет никакого тождества личности. Рид считает, что эта дилемма с равной силой применима к любому редукционистскому объяснению тождества личности, которое использует теорию идей, например, теорию Юма о личности как пучке свойств (Essays, 473–474).

Тождество личности — простое и не поддающееся анализу

Читатели, знакомые с современной литературой на тему тождества личности, ставящей акцент на необходимых и достаточных условиях, при которых личность остается тождественной себе в течение долгого времени, могут задаться вопросом: если Рид считает, что память не является критерием тождества личности, и если субстанциальный дуализм Рида исключает телесное тождество как критерий тождества личности, то в чем же состоит тождество личности? Ответ Рида заключается в том, что тождество не может быть объяснено никакими другими терминами, кроме самого себя. Это не квиетизм и не эпистемическое смирение со стороны Рида.

Рид считает, что нумерическое тождество, строго говоря, неопределимо, но его можно противопоставить другим отношениям, таким как разнообразие, сходство и несходство (Essays, 263). Оно требует непрерывного существования во времени — длительности — и также требует, чтобы не было двух начал существования. Поскольку ментальные состояния мимолетны и непротяженны, они не могут оставаться тождественными во времени. Ментальное состояние может быть неотличимо от предыдущего ментального состояния, но поскольку ментальные состояния не имеют постоянного существования, ни одно ментальное состояние в одно время не может быть нумерически тождественным другому в другое время. В результате человек не может быть отождествлен со своими мыслями, действиями или чувствами (Essays, 264). Однако, согласно Риду, мысли, действия, чувства и все другие ментальные операции осуществляются субъектом, который имеет непрерывное существование и который имеет одинаковое отношение ко всем этим процессам. Субъект — это нематериальная субстанция, которая мыслит, действует и чувствует. Согласно Риду, субстанциальное Я не имеет частей — оно неделимо, — что способствует его сопротивлению редуктивному объяснению. Рид обращается к лейбницевскому понятию монады, чтобы описать неделимость этого нематериального субстанциального Я (Essays, 264).

Хотя память не является метафизической основой тождества личности, согласно Риду, она обеспечивает подтверждение тождества личности от первого лица. Рид отмечает, что подтверждения, которые мы используем для вынесения суждений о нашем собственном прошлом, отличаются от подтверждений, которые мы используем для вынесения суждений о других людях и их прошлом (Essays, 266). Память оправдывает свидетельства от первого лица о собственном наблюдаемом прошлом, в то время как суждения о качественном сходстве оправдывают свидетельства от третьего лица о личности других людей. Я знаю, что присутствовал на моем выпускном, потому что помню, что был там. Я знаю, что мужчина, с которым я живу, был на моей свадьбе, потому что он похож на человека, за которого я вышла замуж.

Свидетельства и воспоминания от первого лица о собственном прошлом являются либо истинными, либо ложными: если воспоминание является подлинным и эпизодическим, то оно не может быть ложным свидетельством о присутствии лица на событии, которое является объектом воспоминания. Этот аспект эпизодических свидетельств о памяти часто выражается в том, что они невосприимчивы к ошибкам из-за неправильного отождествления. Если оно ложно свидетельствует о присутствии лица в памятном событии, то оно не может быть эпизодическим воспоминанием.

В результате получается, что воспоминания от первого лица, если они являются эпизодическими воспоминаниями, обеспечивают уверенность относительно присутствия человека в момент вспоминаемого события. Поскольку суждения от третьего лица о прошлом других людей основаны на суждениях о качественном сходстве, а не на эпизодических воспоминаниях, они никогда не бывают достоверными; они только более или менее обоснованы (Essays, 264–265).

Важно отметить, что в то время как Рид использует термин «подтверждение», описывая роль, которую память играет в знании собственного прошлого от первого лица, память не используется людьми для оправдания суждений или убеждений о своем собственном прошлом. Другими словами, люди не то чтобы помнят события, а затем заключают, вспомнив их, что именно они были свидетелями этих событий. Скорее, сама память представляет чье-то присутствие в вспоминаемом событии. Согласно Риду, память состоит из соображения о событии и убеждения об этом событии — убеждения в том, что оно произошло со мной, и личное местоимение указывает на человека, который представлен в воспоминании как участник или свидетель. Другими словами, память частично состоит из суждения, которое воспроизводит присутствие человека в событии. Любое дальнейшее суждение, оправданное памятью, о том, что я был тем человеком, который был там, было бы излишним — воспоминание уже свидетельствует о том, что я был там. Вот почему Рид называет доказательства памяти непосредственными: во-первых, личные высказывания о собственном прошлом — это высказывания памяти, а не высказывания, сделанные на основе памяти.

Такова мораль рассказа о логической связи между понятием памяти и понятием тождества личности. Воспоминания не делают меня таким же человеком, как человек, представленный в моих воспоминаниях. Скорее, воспоминания позволяют мне узнать мое собственное прошлое — непосредственно и прямо.

Примечания к статье

1. Изложение теории памяти Рида частично взято из Copenhaver 2006.

2. Разбор различных типов памяти см. в Martin 2001: 261.

Библиография

Первоисточники

Рид, Т., 2000, Исследование человеческого ума на принципах здравого смысла, Санкт-Петербург: Алетейя.

Reid, T., 2002, Essays on the Intellectual Powers of Man, Brookes, Derek R. (ed.), University Park, Pennsylvania: Pennsylvania State University Press.

Другие работы

Бергсон, А., 1992, «Материя и память» в Собр. соч.: В 4 т., Москва: Московский клуб, т. 1.

Локк, Дж., [1694] 1985, «Опыт о человеческом разумении» в Соч.: В 3 т., Москва: Мысль, т. 1.

Butler, J., 1736, The Analogy of Religion, Natural and Revealed, to the Constitution and Course of Nature, London: J. and P. Knapton, 2nd corrected edition.

Copenhaver, R., 2006, “Thomas Reid’s Theory of Memory”, History of Philosophy Quarterly, 23(2): 171–187.

–––, 2017, “John Locke and Thomas Reid,” in The Routledge Handbook of Philosophy of Memory, S. Bernecker and K. Michaelian (eds.), London: Routledge.

Folescu, M., 2018a, “Reid’s View of Memorial Conception”, Journal of Scottish Philosophy, 16(3): 211–226.

–––, 2018b, “Remembering Events: A Reidean Account of (Episodic) Memory”, Philosophy and Phenomenological Research, 97(2): 304–321.

Hamilton, A., 2003, “‘Scottish Common Sense’ about Memory: A Defense of Thomas Reid’s Direct Knowledge Account,” Australasian Journal of Philosophy, 81: 229–245.

Lesser, H., 1978, “Reid’s Criticism of Hume’s Theory of Personal Identity,” Hume Studies, 4: 41–63.

Loptson, P., 2004, “Locke, Reid, and Personal Identity,” Philosophical Forum, 35(1): 51–63.

Malcolm, N., 1977, Memory and Mind, Ithaca, N.Y.: Cornell University Press.

Martin, M.G.F., 2001, “Out of the Past: Episodic Recall as Retained Acquaintance,” in Time and Memory, C. Hoerl and T. McCormack (eds.), Oxford: Oxford University Press.

Parfit, D., 1985, Reasons and Persons, Oxford: Clarendon Press.

Robinson, D., 1978, “Personal Identity: Reid’s Answer to Hume,” The Monist, 61: 326–339.

Russell, B., 1921, The Analysis of Mind, London: Allen and Unwin.

Shoemaker, S., 1997, “Self and Substance,” Philosophical Perspectives, 11: 283–304.

–––, 1970, “Persons and their Pasts,” American Philosophical Quarterly, 7(4): 269–285; reprinted in Shoemaker (1984), Identity, Cause and Mind, Cambridge: Cambridge University Press, 19–48.

–––, 1959, “Personal Identity and Memory,” The Journal of Philosophy, 56, 868–902.

Stewart, M.A., 2004, “Reid and Personal Identity: A Study in Sources,” in Thomas Reid: Context, Influence and Significance, J. Houston (ed.), Edinburgh: Dunedin Academic Press, pp. 9–28.

Tulving, E., 1983, Elements of Episodic Memory, Oxford: Oxford University Press.

Van Woudenberg, R., 2004, “Reid on Memory and the Identity of Persons,” in The Cambridge Companion to Thomas Reid, T. Cuneo and R. Van Woudenberg (eds.), Cambridge: Cambridge University Press, pp. 204 –221.

–––, 1999, “Thomas Reid on Memory,” Journal of the History of Philosophy, 37: 117–133.

Ward, A., 2000, “Reid on Personal Identity: Some Comparisons with Locke and Kant,” Reid Studies, 3: 55–64.

Yaffe, G., 2010, “Beyond the Brave Officer: Reid on the Unity of Mind, the Moral Sense, and Locke’s Theory of Personal Identity,” in Reid on Ethics, S. Roeser (ed.), Basingstoke: Palgrave Macmillan.